Явление 2
Комната офицеров в полковой казарме.
Мишель:Свинство! Какого чёрта он держит до сих пор полк?!
Владимир: А вы бы ему это объяснили, Михаил Александрович.
Мишель: Чёрта с два! Подите, объясняйте сами. Главное – что? Главное – вечно перед смотром задёргают солдата, замучают, а на смотру он будет стоять как пень… Ну, что там?
Владимир (смотрит в окно): Да ничего нового. Полковой командир в четвёртой роте орёт – на соборной площади, поди, слышно.
Голоса за сценой:
- Смирррна!
- Здорово, шестая!
- Здравия желаем, го-го-го!
- Кто такой?
- Рядовой шестой роты, ваша высокородия…
- Дурак! Я тебя спрашиваю, на какой пост наряжен?
- Часовой, ваша высокородия!
- Что есть часовой? Говори!
- Часовой… который лицо… в лице… не могу знать, ваша вы…
- А-а-а… Как стоишь, каналья?! Как стоишь в присутствии полкового командира?!!.. Хорошо вы, господин поручик, занимаетесь с людьми!
(появляется Полковник в сопровождении Сергея)
Господин поручик, извольте сейчас же поставить этого сукина сына под ружьё. С полной выкладкой! Пусть сгниёт, каналья, под ружьём! А вы, поручик, больше о бабьих хвостах думаете, чем служите! Мазурки танцуете? Книжки читаете? Что это – солдат, по-вашему? Это срам, полное омерзение, а не солдат!
Сергей: Осмелюсь доложить, господин полковник, солдат этот поведения примерного и служит отлично.
Полковник: Что т-такое?!... Что-о?!... Разговаривать?!! Ма-алчать! Молокосос, мальчишка позволяет себе… Под домашний арест на четверо суток за непонимание воинской дисциплины!
Сергей: Слушаюсь.
Голос за сценой: Слушай меня! Выпад с левой ноги! То-оовсь! Начи-най! Ать-два, ать-два! Лапшин! Что суёшь ружьём, как рязанская баба ухватом? Ногу прямо, собачья морда! А-а, ты мне, подлец, весь взвод нарушаешь?! Я т-тебя…
Мишель вдруг кидается за сцену
Голос Мишеля: Шаповаленко, не сметь драться! Не смей этого делать никогда!
Голос за сценой: Слушаю, ваше благородие… Только позвольте доложить – никакой с ними возможности нет…
Мишель возвращается
Полковник (иронически): Похвально, юноша… (Владимиру) Вот, извольте. Либералы пошли. Их драть, подлецов, надо, как сидоровых коз, а вы сюсюкаете с этими скотами.
Владимир (сдержанно): Господин полковник, я с этими, как вы выразились, скотами воевал в кампанию двенадцатого года, и должен вам сказать…
Мишель(перебивает, пылко): Бить солдата бесчестно! Нельзя бить человека, который не только не может ответить, но даже не имеет права поднять руку к лицу, чтобы защищаться! Это стыдно!
Полковник (изумлённо): Что такое?...
Мишель: Я сказал и повторяю, что это стыдно.
Полковник: Скажите пожалуйста! Видали мы таких миндальников, не беспокойтесь! Сами через год, если вас только не выпрут из гвардии, будете по мордасам щёлкать. В а-атличнейшем виде. Не хуже меня.
Мишель(тихо): Если вы будете бить солдат, я на вас подам рапорт командующему.
Полковник(угрожающе): Что-о?!
Владимир и Сергей молча встают рядом с Мишелем
Однако довольно этой чепухи. Вы, подпоручик, ещё слишком молоды, чтобы учить старых боевых офицеров, прослуживших с честью двадцать пять лет своему государю. Прошу господ офицеров в ротную школу. (уходит)
Владимир: Охота была вам ввязываться. Вы ещё не знаете его. Он вам таких вещей наговорит, что не будете знать, куда деваться. А возразите, как Сергей, - под арест законопатит.
Мишель: Да послушайте! Ведь это не служба, это изуверство какое-то! Вечный крик, мордобой, издевательства! Я совсем не то ожидал найти, когда стал офицером. А-а-а, не говорите мне ничего! Мне всё это до такой степени уже опротивело…
Сергей и Владимир переглядываются.
Владимир:Спорить с полковником, во всяком случае, не следует. А вы лучше приходите в среду на маскарад к Раевским, там и поговорим… обо всём.
Мишель: О чём же?
Пауза. Владимир прикрывает дверь.
Сергей: Признайтесь, подпоручик, мы думаем об одном и том же. Ни в одной стране так не презирают простой народ, как у нас, в России…
Владимир(перебивает, с горячностью): Да дело в том, что всё скверно! Чиновники – подлецы и воры, генералы – скоты большей частью, страну разворовывают…
Сергей(перебивает): Вы видите, как неспокойно вокруг? Во всех углах – недовольные лица, на улицах пожимают плечами, все шепчутся, все говорят: «К чему это приведёт?»…
Владимир (язвительно): Одно лишь правительство беззаботно дремлет над вулканом!
Сергей: Обещания оказались обманом, а бедственное положение России сегодня яснее, чем всегда. И, может быть, от нас с вами зависит её спасение!
Мишель (растерянно): Но что мы можем сделать? Ведь закон…
Владимир: Дорогой мой, в целом мире есть только один непреложный закон, вот он: всё на свете рано или поздно кончается, и никто и ничто не избежит этого.
Сергей: Мы можем спасти Россию. Кроме нас, другой силы сейчас нет. На правительство надеяться невозможно, народ спит…
Голос полковника: Господа офицеры!
Владимир: Идёмте.
Сергей: Итак, до маскарада!
Затемнение. На авансцене в луче света – Поэт с гитарой.
Поэт:
Раненым медведем мороз дерёт.
Санки по Фонтанке летят вперед,
Полоз остёр – полосатит снег.
Чьи это там голоса и смех?
«Руку на сердце своё положа,
Я тебе скажу: не тронь палаша!
Силе такой становясь поперёк,
Ты бы хоть других – не себя! – поберёг!»
Белыми копытами лёд колотя,
Тени по Литейному – дальше летят.
«Я тебе отвечу, друг дорогой,
Гибель нестрашная в петле тугой!
Позорней и гибельней в рабстве таком
Голову выбелив, стать стариком.
Пора нам состукнуть клинок о клинок:
В свободу сердце моё влюблено!»
Розовые губы, витой чубук.
Синие гусары – пытай судьбу!
Вот они, не сгинув, не умирав,
Снова собираются в номерах.
Скинуты ментики, ночь глубока.
Ну-ка, вспеньте-ка полный бокал!
Нальём, и осушим, и станем трезвей:
«За Южное братство, за юных друзей!»
Глухие гитары, высокая речь.
Кого им бояться, что им беречь?
В них страсть закипает, как пеной стакан.
Впервые читаются строки «Цыган»…
Тени по Литейному летят назад.
Брови из-под кивера дворцам грозят.
Кончена беседа. Гони коней!
Утро вечера – мудреней!