Б. Социальное представление «другого»

Тенденция испытуемых объяснять поведение других людей наличием у них устой­чивых характеристик, восприятие «целостности» человека, личности, следователь­но, является скорее результатам этого долгого процесса объективации, чем усло­вий общего психокогнитивного функционирования.

Что это — то, что некоторые авторы называют психологикой или специфиче­ской логикой — которой подчиняется всякое социальное представление? Заключа­ется ли предмет социальной психологии в поисках правил действия этой психоло­гики, в сетованиях на ее отклонения от формальной логики, которая должна была бы быть логикой разумного (рационального) индивида? Не должна ли социаль­ная психология скорее изучать и понимать эффективность этих «других логик»?

С социальной точки зрения существует «логика нелогичного» (Windish, 1982), которая играет определяющую роль во всех видах нашего социального поведения, в отношениях между группами, в различных формах, которые они могут при­нимать и в их историческом развитии. Понятие социального представления, ко­торое вновь сделал актуальным Московичи (Moscovici, 1976, 1981) и которое было применено в европейских экспериментальных исследованиях, позволяет из­бежать теоретических противоречий, столь подробно описанных нами выше.

Схемы причинности, схваченные на индивидуальном уровне, функционирую­щие «в голове» каждого конкретного испытуемого, отражают прежде всего соци­альную причинность и то, как различные группы понимают и объясняют через свое восприятие ход жизни общества, конфликты и иерархические системы, его характеризующие.

Эффективность процесса заключается в том, что хотя испытуемые не «знают» теории, они ее используют, а она использует их. И хотя они способны сформули­ровать ее эффекты (результаты, действие), логика ее им недоступна. Достаточно заметить те предосторожности, которые предпринял автор данной статьи при «объяснении» факторного анализа читателям, чтобы понять, что, даже будучи «наивным статистиком», испытуемый не может проследить логику, лежащую в ос-^н°ве его впечатления.

Через социальные представления мы имеем дело с объектами, а не с концепта-

• После того как (это показал Московичи по поводу распространения психо-ализа) эти понятия здравого смысла были поначалу концептами в определен-^1х Рамках научной теории, они снова превращаются в объекты. Этот последний Р°Цесс сопровождается, кроме того, схематизацией и введением имплицитной ^е°рии, которая уже не имеет ничего общего с исходной теорией. Люсьен, с его Р°Мным — с целую гору — Сверх-Я, может быть только закомплексованным под Ким давлением. И нет ничего удивительного — при его робости, — что он «не Форме»!

308 Глава 10. Эпистемология здравого смысла

Д. Модели социального представления о личности в действии 309

 

Некоторые понятия, предстающие перед нами как очевидные данные в экспе­риментах, описанных в части I, распространяются, институционализируются и участвуют в создании новых социальных отношений, восстанавливают и приспо­сабливают бывшие имплицитные теории, дают новые объяснения коллективной деятельности. Новые объяснения могут привести к социальным движениям, пред­лагающим на основе этих объяснительных систем «сыграть на некоторых пере­менных», чтобы добиться нового общественного порядка.

Мы видели, как Люсьен борется с двумя типами институтов, существующих в нашем обществе. Доступ к определенному типу работы, место, занимаемое в со­циальной системе, проходит через обладание определенным личностным капита­лом. Что касается необходимости быть более уверенным в себе, чтобы противо­стоять определенному типу общественной жизни, то эта цель может быть достиг­нута с помощью ассертивной терапии, которую собирается с ним провести психо­терапевт Внимательная.

Другими словами, чтобы найти для себя более положительный имидж, Люсь­ен скорее стал бы посещать исповедальни, чем Университетское бюро психологи­ческой помощи. Может быть, его взяли бы с испытательным сроком на должность продавца. Социальные представления о личности отражают социальную практи­ку и определяют появление новых методов практической деятельности. Лейенс (Leyens, 1982) более специально изучал логику имплицитных теорий личности по диагнозам, поставленным психиатрами и психологами.

Эти социальные представления, имея идеологическое происхождение, дают ответ на все вопросы. Отдельный объект появляется в теоретическом мире испы­туемого не в одиночестве, он определяется также по отношению к другим объек­там, и представления задают правила сочетания этих различных объектов. Неко­торые идеологии¹ квалифицируют как тоталитарные. С этой точки зрения всякая идеология тоталитарна. Все происходит так, как если бы «человек с улицы» дей­ствовал не только как наивный психолог, но также и как наивный антрополог.

При более внимательном рассмотрении мы заметим, что современные импли­цитные теории управляют не только интерпретацией наблюдаемого человека, но также истолкованием взаимосвязей в системе «индивид—общество—природа». Имплицитное не отступает перед «великими теоретическими системами». Мы увидим далее, что в когнитивном мире наших испытуемых открытость противо­стоит (противодействует) консерватизму, а независимость определяется не не­достаточным согласием с другими людьми, а отвержением социальных норм. Использование имплицитной теории, основанной на индивидуалистической и социофобной модели, действительно предполагает некую модель того, что теперь называется обществом, которое стало в системе нашего мышления таким же р^е альным объектом, как и личность, оспаривая ее ответственность за некоторые феномены.

Имплицитные теории приводят к тому, что индивидуальные или социальны события воспринимаются как естественные («натурализуются»). Они выполн ют, следовательно, аксиологическую функцию. Через свои схемы причинности свое видение социального мира имплицитные теории передают нормативны

¹ В этом случае термин «идеология» означает, как сказал бы Р. Арон, «политические представлен' моего противника».

модели и идеалы благодаря своей «естественности». Объяснительные системы, _которые дает социальное представление, отражают также, аналогично научным теориям, споры и столкновения между социальными группами. Происходящие _в настоящее время дискуссии о понятии интеллекта, о его определении, споры о _т0м, является ли интеллект врожденным или приобретается, — все это не только научная полемика: возобновление давних споров между специалистами можно объяснить только политической функцией этих разногласий, которую они уже несколько лет выполняют в противостоянии между либерализмом и социализ­мом. Широкое распространение соответствующей аргументации в различных ор­ганах печати, каждый из которых имеет свои источники информации и своих спе­циалистов, имеющих репутацию ученых, развитие биологии в последнее время привели к изменению у политических деятелей и стратегов из кафе «Дю Ком-мэре»¹ доводов, приводимых для оправдания или критики различных типов функ­ционирования общества.