Anonymous
Зейн не хотел этого признавать, но, похоже, это действительно было про него... Нет, это все глупые догадки Томлинсона .
- Это определенно один и тот же человек, - Зейн кивнул. Это было правдой. В обоих стихотворениях прослеживался одинаковый строй: короткие строфы, ритмические соизмеримые отрезки.
- Видишь? - не унимался Луи, улыбаясь во все 32.
- Супер, мы доказали, что этот парень или девушка влюблены в кого - то. Все, расследование окончено! Могу я продолжить заниматься? - раздраженно спросил Зейн, глядя на Луи, хватающегося за голову.
- Зейн! Ты прикалываешься или реально слепой?
- Я не слепой, просто это, - он указал на стихотворение, - не про меня!
- Яркие глаза! Яркие карие глаза, мать их! Подойди к зеркалу и посмотри, какого цвета у тебя глаза! - Луи бесился. По- настоящему бесился. - А темно-оливковая кожа и загадочная улыбка! И все описания из прошлого стихотворения: привлекательный, высокий брюнет, татуировки? Может мне нарисовать твой автопортрет?
- Лу, ты отстойно рисуешь, - ответил Зейн, возвращаясь к учебнику, которого не постигла участь оказаться на полу, но Томлинсон и не думал отступать, потому что в ту же секунду книга встретилась с противоположной стеной. - Может, уймешься?
- Нет! - рявкнул парень. - Зи, посмотри мне в глаза и скажи, что это не про тебя! Давай же, ведь ты так в этом уверен!
Вам знакомо чувство, когда вас загоняют в угол? Вот именно так себя чувствовал Зейн, поэтому парню ничего не оставалось, как признаться.
- Хорошо, твоя взяла, возможно, оно обо мне, но это не значит, что я должен все кинуть и идти искать человека, восхваляющего мою красоту, да и к тому же, под это описание подает еще несколько парней.
Это был стон отчаяния. Отчаяния из-за того, что его друг настолько глуп, поэтому Луи решил, что на сегодня все, но уходить вот так просто, нет, это не по Томлинсовски: «Ты идиот, Малик! И я тебе это докажу!», - кинул Луи в его излюбленной манере: на выходе из комнаты.
- Удачи, сварливая тетушка, - пробормотал Зейн, когда учебник, который Луи откинул в сторону, прилетел парню прямо в лицо.
Уже ночью, когда брюнет лежал в кровати, он мысленно возвращался к тому стихотворению - к этим мягким, сладким, искреннем словам - и догадкам Луи, что оно о Зейне. Малик думал, что если стихотворение действительно о нем, то автор, наверное, сейчас думает о брюнете.
~ ~ ~
- Это что, татуировка «Zap»? - Найл указал на руку Зейна, когда они в очередной раз собрались все вместе, чтобы поиграть в видео игры и съесть парочку пицц. Малик кивнул, немного смущаясь.
Блондин очень быстро влился в их компанию, от чего складывалось ощущение, будто так и было последние лет десять. Все любили Найла, да и как его можно не любить: он никогда не грузил, с ним можно было обсудить абсолютно все, он любил подшучивать. Эта способность, как известно, была его особой гордостью. Что касалось Зейна, то он действительно не понимал, как такое случилось, но они с Найлом стали очень близки (не так как Зейн и Луи, конечно). Скорее всего это началось с смсок, в которых Найл продолжал восхвалять «Zap», и Зейн был действительно поражен, что блондин не только прочитал, но и продолжает следить за новыми выпусками газеты, потом они стали говорить о жизни, учебе, о том как скучают по родным, о друзьях, планах на будущее, затем их поход в кофейню... и да, они стали очень близки.
И Зейн не видел ничего необычного в том, что они проводили много времени вместе (хотя что-то странное не давало покоя), больше удивляла способность Найла так легко сходиться с людьми, в будущем становясь с ними лучшими друзьями. И из-за этой черты Зейн ревновал Найла, потому что брюнет был своего рода собственником, ему нравилось, когда все внимание Хорана было приковано к нему.
- Ты вытатуировал имя своей газету у себя на руке? - спросил Найл, стараясь сдержать улыбку, а Зейн покраснел.
- Нет! Татуировка появилось задолго до «Zap», - Зейн дернул руку, на что блондин заливисто рассмеялся.
- Прости, старик, не хотел тебя обидеть. Ты назвал газету в честь своей татуировки, так? - Малик кивнул. - Почему ты решил набить именно это слово?
Лицо Зейна стало ярко красным, когда лучший друг вмешался в разговор.
- Можно я расскажу? - и, не дожидаясь ответа, продолжил. - Я просто обожаю эту историю. Дело в том, что когда мы были детьми, Зейни был одержим комиксами. Ох, не красней, love, как будто я не знаю, что ты держал под кроватью все выпуски «Железного человека»!
- Лу! - заворчал Зейн, в то время как остальные мило хихикали.
- Все нормально, Зейн, - сказал Найл, улыбаясь, похлопывая старшего парня по плечу. Блондин склонился к уху и прошептал, надеясь, что парень его услышит: «Я до сих пор сплю с мишкой, которого дала мне мама, когда мне было три». Блондин улыбнулся, когда увидел немного ошеломленное лицо Малика.
Найл был из тех парней, которые были готовы делиться своими личными тайнами, и ничего зазорного в этом не было. Зейн давно понял, что Хоран был уникальным, потому что большинство парней в братстве были грубые, напыщенные, выезжающие за счет других, а такое чувство как состраданье им было не знакомо. Они были гуляками, любили выпить, ставя себя выше всех остальных. Большинство, но не Найл, поэтому иногда Зейн не мог поверить, что блондин его лучший друг. Поправочка: один из.
Конечно, Хоран любил вечеринки, пошутить, посмеяться, но чаще шутил над собой, нежели над кем-то и всегда защищал того, над кем издевались другие, пускай и в шуточной форме.
Найл любил носить футболки, Supras, бейсболки, баскетбольные шорты и последним штрихом всегда была его улыбка, но блондин был не просто симпатичным парнем, там было нечто большее.
И Зейн понимал, что он испытывает к Найлу нечто большее, чем просто дружеская симпатия.
~ ~ ~
Уже говорили, что остановить Томлинсона невозможно? Так вот, когда Луи в третий раз появился в комнате Зейна — чтобы заставить брюнета поверить, что эти стихи - никакая не теория заговора, а настоящее признание в любви — на его лице сияла самая огромная ухмылка (да, даже больше той, что он одарил Малика там, на кухне, когда Найл впервые появился их компании), парень был спокойным, даже можно сказать убийственно спокойным, как человек, которые знает, что выиграл пари, прежде чем «деньги появятся на столе».
Луи молча, швырнул газету, указывая на то, что Зейну необходимо прочесть, поэтому брюнет без лишних слов взял выпуск.
I’ve got myself stuck
on that jawline of yours
And that dark stubble that lines it
I bet gentle, not coarse
And the way your hair flies,
Perfect, without a care,
I want to run my fingers
Through that dark head of hair.
Your voice, so smooth,
so decadent, it pours
like caramel over chocolate,
ZAP! I was yours.
-Anonymous
Зейн отложил «Zap» и повернулся к Луи, чья ухмылка исчезла, а в глазах танцевала надежда и любопытство. Брюнет посмотрел на линии татуировки, которая навсегда останется с ее обладателем, прежде чем ответить.
return false">ссылка скрыта- Да, вижу, - ответил Зейн, и Луи победно вытянул вверх правую руку, сжимая ладонь в кулак. Супермен, блин.
- Я же говорил! - ликовал Луи, но момент наслаждения сменил тяжелый вздох, когда Томлинсон посмотрел на друга.
- Нет, Зейн, прекрати! У тебя на лице написано «а может». Никаких может! Прекрати сомневаться.
- Нет, Лу, ты не понял. Что с того, что это стихотворение обо мне? Это ничего не меняет. Мы даже не уверены, что его автор — парень! - ответил Зейн, и Луи раздраженно топнул.
- Ты такой упрямый! Почему бы тебе не написать... Эм, ответ? - Томлинсон указал на газету, а Зейн в ужасе уставился на друга, переваривая только что поступившую информацию.
- Чтобы выглядеть как самый отчаявшийся парень на Земле? Нет, спасибо.
- Нет! Господи, я же не говорю писать «Позвони мне, как появится свободная минутка, оттрахаю тебя». Нет, Зейн, сделай что-то вроде вопрос-ответ. Ну, это же как игра, только игра для взрослых.
- Нет, Луи, я не буду ничего писать в собственную газету. Если этот парень захочет, он сам меня найдет! - ответил Малик, и разговор был окончен, потому что Лу, в излюбленной ему манере, покинул комнату Зейна, позволяя последнему вернуться к работе, но алый румянец на щечках и бешеное сердцебиение были не самыми лучшими напарниками в том деле. Кто-то анонимно пишет ему стихотворения.
Зейна пленяла сила слов, их красота и то, что можно с ними делать: они могут вызвать слезы, смех, стать началом чего-то прекрасного или ужасного. Слова ложатся в основу песен, и великие истории рассказываются такими же великими словами. Малик всегда знал, что слова, в любом их проявлении, станут важной частью его жизни, поэтому на его теле красовались маленькие слова/фразы - татуировки. Они были важны для него. И теперь его красоту восхваляли этими самыми глубокими, пронзительными словами, что было невероятно. Конечно, он надеялся, что когда-нибудь этот аноним выйдет из собственной тени, потому что он покорил Зейна его же слабостью — стихами.
Хотя, насколько сильно Малик любил истории с happy end, он всегда видел, где заканчивается фантазия и начинается реальность, грань между надеждой и фактами, поэтому, как бы ему не хотелось, он не мог погрузиться в эту сказку, которая могла оказаться всего лишь его собственной выдумкой.
~ ~ ~
Это был вторник, ближе к полудню, когда, подняв мерцающий телефон, Зейн услышал жутко расстроенного Найла, умоляющего приехать за ним, поэтому неудивительно, что Малик тотчас же оказался в машине, выжимая из нее все возможное, направляясь к дому братства. Резко затормозив, брюнет увидел Хорана, сидящего на своем чемодане, чуть поодаль от главного входа; когда Зейн выскочил из своего автомобиля, а блондин кинулся к нему, не переставая плакать — это было понятно по трясущимся плечам и нечленораздельной речь —, поэтому Малик подумал о том, что сейчас бестолку спрашивать что случилось. Для начала, нужно было увезти Найла туда, где он смог бы успокоиться, поэтому он помог парню сесть в машину, загружая все его вещи в багажник. Кофейня стала тем спасательным местом, где Зейн купил любимый, с дополнительной порцией взбитого крема, напиток и самую большую булочку для блондина.
- Я-я, мне дали академический испытательный срок*, - Найл жалобно всхлипнул, протягивая руку, чтобы сделать глоток из своей кружки, не обращая внимания на булочку, что заставило Зейна действительно волноваться. Старший парень взял угощение, отломал кусочек, протягивая его блондину, который улыбнулся глазами, забирая кушанье и отправляя его в рот.
- Мне жаль, Ни. По каким предметам?
- По а-английскому и математике, - пробормотал парень, - по каждому предмету мне нужно, как минимум, 4, а сейчас: по английскому — 3, а про математику вообще молчу.
- Ты справишься, Ни! Ты умный парень! - сказал Зейн, и Найл улыбнулся ему, опять же глазами, которые были красными и опухшими. - Черт возьми, да если нужно, я буду помогать тебе, хоть ночи напролет!
- Зи, я не могу просить тебя об этом,- это прозвучало так тихо, что пугало по-хлеще, чем то, что он не ел; плечи опустились, парень весь сгорбился. Казалось, что он стал еще ниже, чем есть на самом деле.
- Тебе не нужно просить, потому что тебя никто не спрашивал, - ответил Зейн, на что Найл тихонько рассмеялся сквозь слезы, изредка появляющиеся на его глазах. - Вот только, почему все твои вещи оказались на улице?
Найл поднял голову, встречаясь взглядом с карими глазами: красивые, голубые глазки блестели от влаги, а нижняя губа слегка подрагивала.
~ ~ ~
- Блять, Хазз, какого хрена? - орал Зейн в трубку, услышав такое же недовольство на другом конце провода, хотя брюнета это нисколько не волновало.
- И тебе привет, Зи, - огрызнулся Гарри.
- Как ты позволил парням выкинуть Найла из дома? (прим. перев. Здесь говорится о доме братства) — вопил Зейн. Найл был в ванной, принимал душ, чтобы немного успокоиться, поэтому Малик решил не терять время зря, а выяснить что к чему.
- Эй, - огрызнулся Гарри, и Малик был удивлен стальными нотками в голосе кудрявого, - я не позволял им этого! Зейн, как ты мог... Неважно! Я умолял их оставить Найла, но все дошло до того, что они готовы были вышвырнуть меня и Лиама, как они выразились, вслед за Хораном. Единственная причина, почему я все еще среди этих засранцев — Найл сам ушел.
- Но как?! Ему ведь некуда идти!? - что было ложью. Не глобальной конечно, но все же. Как только Зейн услышал о «выселении» Найла, он сразу решил, что блондин будет жить с ним, пока не сможет вернуться, к тому же Луи был не против, наверное.
- Ты знаешь, как эти гавнюки относятся к новичкам! Иногда они забывают, что такое человечность. Обычно, когда кому-то дают академический испытательный срок, эти застранцы ограничиваются предупреждением, мол «исправь все, если хочешь остаться в братстве», но один мудак решил, что новичкам не стоит оказывать такой чести.
- Но им всем нравится Найл!
- Да, но они вспомнили о традициях, что... - парень вздохнул, - клянусь, Зи, я сделаю все возможное, чтобы они передумали. Найл не заслуживает такого отношения, - Зейну показалось, что Гарри просит у него прощения, хотя было непонятно, почему.
- Нет, не заслуживает, - согласился Малик, вздыхая. Брюнет повернулся в сторону ванной комнаты, чтобы удостовериться, что дверь закрыта и Найл не услышит следующих слов. - Он останется у нас с Луи.
- Серьезно?
- Да. Вот только он упрется, но я уже все решил, да и Луи будет не против. Он любит Найла.
- Это точно. Даже если бы Лу не любил Blondie, он бы ни за что не выкинул его на улицу, - ответил Гарри, и Зейн не смог сдержать улыбку.
Малик услышал, как в ванной стало тихо, а это значило только одно — пора закругляться.
- Мне пора идти, Хазз. Нужно помочь Найлу устроиться.
- Да, конечно. Постараюсь поговорить с ребятами, но ты знаешь, какие они засранцы!
- Спасибо, Хазз, - быстро выпалил Зейн, заметив Найла, выходящего из душа, - до скорого.
- Увидимся.
Зейн положил трубку, повернувшись. То, что он увидел, поразило его: Найл стоял в дверях ванной, белое махровое полотенце покоилось на его бедрах, кожа была розовой от горячей воды, на торсе еще виднелись тоненькие струйки воды, Малик поймал себя на мысли, что пялится.
- Эм, спасибо, что позволил воспользоваться ванной, - ответил Найл, вырывая Зейна из собственных мыслей. - Не нужно было заносить мои вещи, оставил бы их в машине... еще нужно найти, где буду жить, - голос блондина дрогнул, от чего сердце Малика сжалось. Найл был напуган, он только что приехал в другую страну, что само по себе было трудно, а тут еще это «выселение».
- Считай, что уже нашел, - ответил Зейн, наблюдая за тем, как Хоран пытался понять, о чем говорит брюнет.
- Нет, Зи, я не могу остаться у вас, - ответил блондин, отчаянно мотая головой из стороны в сторону.
- Найл, ты остаешься здесь. Я не позволю тебе тратить деньги на жилье, когда у нас есть свободная комната, к тому же вместо того, чтобы бегать с языком наперевес по городу в поисках жилья, потратишь это время на подготовку к экзаменам. Сдашь, вернешься в дом братства.
- Я-я не могу здесь остаться. Это не твоя вина, что мои оценки так уп...
- Не честно, что эти засранцы выкинули тебя, вместо того, чтобы помочь. Ты остаешься здесь, и это не обсуждается, а продолжишь переговариваться, позвоню Луи и все расскажу, посмотрим, как он отнесется к тому, что ты не хочешь жить с нами, - Зейн ухмыльнулся, а Найл пересек комнату, прижимаясь голой грудью к Зейну.
Это было так необычно: запах мыла, собственный аромат Найла, вкупе оба эти запаха окутали Зейна, заставляя чувствовать то, что было странно, неправильно, необычно. Через футболку брюнет чувствовал разгоряченную кожу Хорана, его тепло, так ласково проникающее в каждую клеточку тела. Зейн обнял парня, притягивая его ближе к себе.
- Спасибо, Зи, - хмыкнул Найл куда-то парню в плечо, чувствуя пальцы в своих волосах.
- Нет проблем, - ответил Зейн, борясь с желанием поцеловать блондина в висок, скулы, губы.
Парень понимал, что самоконтроль летит к чертям, но прежде чем он смог зайти слишком далеко, в комнату вошел Луи, не упустив момента кинуть грязный комментарий относительно их позы и того, что из одежды на блондине было только полотенце, но как только Томлинсон узнал, что случилось, мамочка наседка начала нянчиться с Найлом, улюлюкая и успокаивая парня.
______________________________________
* - академический испытательный срок даётся студенту в связи с неуспеваемостью.