Беркли, абсолютизируя сенсуализм, признает непосредственное чувственное восприятие единственно истинным и достоверным, не допуская никакого иного критерия истины.

Ощущение, отождествляемое им с качеством, выступает у Беркли под названием "идея": "Чувственные объекты, будучи вещами непосредственно воспринимаемыми, иначе называются идеями". "Идея" в этом смысле является центральным понятием всего его учения. Благодаря такой терминологии "качество" сразу приобретает у него субъективное содержание. Качество для Беркли - "идея", элемент чувственности, а не свойство вещи. Назвав качество "идеей", он сразу становится на идеалистическую почву.

"Идея" первична. "Вещь" не что иное, как сочетание, комплекс "идей". "Вещь", таким образом, вторична. Не качества предполагают обладающую ими вещь, а, наоборот, "вещь" не более как совокупность качеств, "идей". Беркли аннулирует нераздельное двуединство качеств и вещи.

Атака на материю

Идеалистически переработав номинализм и сенсуализм, Беркли пришел к выводу о несуществовании материи. Для него нет более отвлеченного, более абстрактного (а потому менее оправданного) понятия, чем бытие как таковое, чем понятие носителя качеств как чего-то отличного от самих качеств как субстанции. "Общая идея сущего представляется мне наиболее отвлеченною и непонятною из всех идей", - заявляет Беркли .

К этому Беркли присоединяет еще и сенсуалистические аргументы. Если вещь не более чем коллекция "идей", она не предполагает ничего сверх чувственных качеств, никакого особого их обладателя, субстрата. А раз ни одно из наших чувств не знакомит нас с нею, нам ничего о ней неизвестно и не может быть известно. Основой берклианского отрицания материи служит его номиналистически-сенсуалистическая концепция познаваемости: наше познание не дает никаких оснований для признания существования материи, поскольку материя как субстанция не есть "идея", не есть то, благодаря чему мы только и можем утверждать о существовании чего-либо. Если же материя не может быть воспринята, если она есть нечто незримое, неосязаемое и т. д., то на каком основании мы можем утверждать, что она существует?

Беркли не проводит отрицания субстанции вообще, а ограничивается отрицанием материальной субстанции. Он заявляет:"я не устраняю субстанции. Меня не следует обвинять в изъятии субстанции из постигаемого разумом мира. Я отбрасываю только философский смысл (который на самом деле является бессмыслицей) слова "субстанция" как материального носителя качественного многообразия, как основы единства мира.

Придав при помощи термина "идея" субъективный смысл понятию "качеств", Беркли заверяет, что "не может быть никакого субстрата этих качеств, кроме духа. Я отрицаю поэтому, что существует какой-либо немыслящий субстрат чувственных объектов, и отрицаю в этом смысле существование какой-либо материальной субстанции". "Доказано, что не существует телесной, или материальной, субстанции, остается, стало быть, признать, что причина идей есть бестелесная деятельная субстанция, или дух" . "Из сказанного очевидно, что нет иной субстанции, кроме духа".

В этом узловом пункте происходит трансформация субъективного идеализма в идеализм объективный путем отхода от номиналистических и сенсуалистических посылок, отслуживших свою службу в критике материализма. Реабилитация духовной субстанции отстраняет не только феноменализм, но и сенсуализм. С самого начала философия Беркли была задумана как расчистка субъективно-идеалистическими средствами пути к объективному идеализму, как феноменалистическое опровержение материализма, обусловливающее возможность построения объективно-идеалистической системы.

Неравноправие обеих субстанций оправдывается у Беркли учением о причинности, которое послужит мостом от феноменализма к спиритуализму. Материальная субстанция, уверяет Беркли, не только непознаваема, но и нереальна. Сведя качества к ощущениям, он тем самым подходит к выводу, что причиной идей не может быть материя: "Но каким образом материя может действовать на дух или вызвать в нем какую-либо идею, этого никакой философ не возьмется объяснить". Причиной идей может быть только однородное идеям духовное начало. Стало быть, материя неприемлема не только как основание бытия вещей, но и как основание возникновения и изменения этих пучков чувственных качеств.

Но материя не может быть не только причиной идей, она вообще не может быть причиной чего бы то ни было. Ибо причинность предполагает активность, действенность. Материя же по самому существу своему мыслится как пассивное, инертное начало. Беркли противопоставляет материю духу как пассивное начало активному.

"Материя пассивна и косна и потому не может быть деятелем или действующею причиною". "И даже если бы ее существование было признано, как может то, что недеятельно, быть причиною?" Сказанное относится также ко всем атрибутам, приписываемым материи: "Вполне убедительно доказано, что вещественность, величина, фигура, движение и т. п. не заключают в себе активности или действующей силы, при помощи которой они были бы в состоянии произвести какое-нибудь действие в природе".

Единственный образец активности, признаваемый Беркли, это волевая активность. "Раз есть действие, то должен быть и акт воли". "Нет понятия действия, отдельного от акта воли". И эту активность Беркли приписывает исключительно духу. "Акт воли я не могу себе представить коренящимся где-либо в ином месте, кроме духа". О бытии.

Как же решает Беркли вопрос "что такое бытие?". Первоначальное, предварительное его решение феноменалистично, оно гласит: "esse est percipi" ("быть - это быть воспринимаемым"). Тем самым исчезает различение содержания восприятия и объекта восприятия: это одно и то же.

Но еsse est percipi чревато солипсизмом, неумолимо влечет к нему, а последовательный солипсизм вместе с материей ликвидирует и бога. Беркли это не устраивает. Беркли отклоняет поэтому логические выводы феноменализма, но не отвергает вместе с тем его посылки, а только ограничивает их, дополняя свою первоначальную формулу бытия.

Вопреки формуле для Беркли esse и percipi, быть и быть воспринимаемым, не тождественные понятия. Быть - это не только быть воспринимаемым, но и нечто иное. Идеи, оказывается, не единственная форма познания и не единственный первоэлемент бытия. Помимо идей, чувственных восприятий мы познаем также "понятия" (notions). Под этим термином у Беркли фигурирует постижение духом своей собственной деятельности.

Душа наша, согласно Беркли, познает себя самое не посредством "идей". То, что мы знаем о духе, не есть идеи. "Духи" совершенно отличны от "идей", между ними нет ничего сходного или общего. Идея совершенно пассивна, недеятельна, и ее существование состоит в том, что она воспринимается. Понятие же - форма познания активного существа, существование которого состоит не в том, что оно воспринимается, а в том, что оно воспринимает идеи.

Значит, бытие духов не бытие идей, оно не заключается в их воспринимаемости, из esse не есть их percipi. Данная ранее формула бытия расширяется: "Existence is percipi or percipere", существовать - это восприниматься или воспринимать, быть - значит быть воспринятым или воспринимающим.

Солипсизма же, полагает Беркли, можно избежать, не выходя за рамки идеализма. Путь к этому - через введение других Я. "Когда я отрицал существование чувственных вещей вне ума, я имел в виду не свой ум в частности, а все умы". Таким образом, Беркли расширяет свое понятие бытия за пределы воспринимаемого, и практически переходит к объективному идеализму. Однако следует заметить, что если бытие Я Беркли основывается на непосредственном постижении в "понятии", то бытие других Я не более как допущение по аналогии.

Возникает вопрос: а существуют ли вещи, если они не воспринимаются не только мной, но и другими людьми, если они не являются идеями ни для меня, ни для нас? Переходят ли они в небытие? Нет, отвечает Беркли. Даже если бы "идея" выпала из "поля зрения" всех субъектов, то она продолжала бы существовать в уме бога - субъекта, который вечно существует и "вкладывает" в сознание отдельных субъектов содержание их ощущений. Значит, к бытию как percipi и как percipere добавляется третье определение: posse percipi - возможность восприятия. Так ответив на поставленный вопрос, Беркли практически становится на позиции объективного идеализма.