Приложенине

Буткевич (ученик А. Д. Попова и М. О. Кнебель) касается этюдной темы. Правда, Михаил Михайлович различает собственно «этюды», а также «опыты» и «эксперименты». Последние он считает самым высо­ким классом театральной методологии и наиболее близкими к сцени­ческой правде и сценической игре. Но про «эксперименты» лучше чи­тать в самой книге М. М. Буткевича, которую мы желаем вам впоследствии разыскать, а то, что будет приведено у нас, — из «опы­тов». Однако читатель вполне разглядит у этого «опыта» его этюдное происхождение. Как, впрочем, этюдами фактически являются и «экс­перименты».

В. Ф.

Н. В. ДЕМИДОВ. НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Школа театрального педагога и режиссера Николая Васильевича Демидова (1884-1953) возникла и получила свое развитие в нед­рах «системы Станиславского». Непосредственное общение и со­вместная работа с творцом «системы», общие художественные иде­алы — вот что сближало Демидова со Станиславским и на протяжении многих лет делало их необходимыми друг другу.

Начиная с 1911 года, момента их сближения (знакомство состо­ялось еще раньше — в 1907 году), Демидов был участником про­цесса создания «системы», а также и проводником ее в жизнь. В 1926 году К.С. писал: «Николая Васильевича Демидова я знаю 15 лет. Это человек полный подлинной любви к искусству и самоот­верженный энтузиаст.../.../ Все время он помогал мне в разработке богатого и сложного вопроса об актерском творчестве. В настоя­щее время, я думаю, это один из немногих, который знает «систе­му» теоретически и практически. Четыре года он пробыл в моей Оперной студии в качестве режиссера и преподавателя. Два года руководил Школой Художественного театра и вел там (после Су-лержицкого и Вахтангова) воспитательную работу по «системе».

Таким образом, сведения, сообщаемые Демидовым о характере работы Станиславского по воспитанию актера, приводятся не но слухам или чужим воспоминаниям, а по его собственным наблюде­ниям. В ходе педагогической практики у Демидова возникли прин­ципиальные расхождения со Станиславским в вопросе о ПУТЯХ достижения искомого идеала, но Станиславский продолжал высоко ценить творческие возможности Демидова как педагога и теорети-