К теории 67

моловской студии, анализировать пьесу этюдами, и радовался, ког­да она отвечала утвердительно. Но какие этюды имелись в виду? Те ли, которые опережают умственный анализ, или те, которые следуют за ним? Кнебель убеждена в своем. В книге «Вся жизнь» она пишет, что, с ее точки зрения, К.С. ставит процесс и результат этюда в полную зависимость от верного анализа событий.

Убеждения Станиславского менялись во времени. Заметим, что МФД — более позднее методическое изобретение, чем МДА. На­верное, МДА следует датировать 1916-1920 гг. (по «Работе над ро­лью. — «Горе от ума»). А вот уже в «Работе над ролью. «Отелло» (1930-1933 гг.) подход к роли со стороны логики физических дей­ствий Станиславский называет основным,классическим способом работы, а, скажем, пересказ содержания пьесы, определение ее об­стоятельств, событий, фактов и действий — считает дополнитель­нымиспособами работы. В «Ревизоре...» же он страстно и решите­льно утверждает свой новый «прием»как, безусловно, самый эффективный, а о дополнительных способах не пишет вообще. (Может быть, правда, он бы о них написал, если бы успел завер­шить эту свою работу.) И что очень важно: Станиславский расши­ряет границы этого своего «приема».

К 1937-1938 гг. этот прием далеко уже не исчерпывался терми­ном, да и, пожалуй, самим понятием «метод физических дейст­вий» — в том смысле, как его трактовал М. Н. Кедров. К тому же, если мы хотим постичь кульминацию творчества Станиславского, «Ревизора...» необходимо уже рассматривать совокупно с мыслями К.С, которые он высказывал на репетициях опер и на уроках в Оперно-драматической студии. Надо сказать, к концу жизни Ста­ниславский накопил огромный опыт наблюдений и размышлений об актерском творчестве, и его теоретическое сознание тоже было необыкновенно глубоким и, если можно так выразиться, много­уровневым.Рискнем предположить, что «Работа актера над со­бой», которая уже выходила из печати в это время, была самым верхним уровнем. А подход к душе актера через «действенный ана­лиз» и даже через «метод физических действий» лежали уже не на самой большой глубине творческих прозрений Станиславского... Некую закономерность в движении Станиславского к постижению высших истин творческого процесса верно угадывает Л. А. Додип в одном из своих интервью:

«Последние годы жизни Станиславского до сих пор очень мало описаны и мало расшифрованы, те годы, когда он заново открывал свою систему. От достаточно жестких методов, которые для многих и являются системой Станиславского, методов, описанных в его