ПАРТИЗАНСКИЕ ДЕЙСТВИЯ В СЕВЕРНОЙ ВОЙНЕ.

Партизанские действия в период Северной войны, согласно нашей классификации (С. 6), представляют собой партизанскую войну первого и второго видов, то есть войну, ведущуюся как на своей, так и на чужой территории. При этом оговоримся, что под «своей территорией» мы будем понимать исконно русские территории, в том числе отошедшие к Швеции в результате Смуты по Столбовскому договору. «Чужой территорией» мы будем именовать территории, которые никогда Русскому государству не принадлежали.

Для партизанских действий в Северной войне характерны оба типа партизанских формирований, то есть повстанческого и войскового типов.

Первый тип партизанских формирований стал использоваться русскими еще в 1700 году. Когда главные силы армии двинулись под Нарву, в районах невского левобережья и Восточного Приладожья начали партизанскую войну несколько «партий», в состав которых входили местные крестьяне, ремесленники, отставные солдаты.

Наиболее успешными стали действия отряда под командованием священника Ивана Окулова. Этот отряд, насчитывавший до 1000 партизан, совершил ряд удачных походов на шведскую территорию. Так, к примеру, только в ходе одного рейда, проведенного в 1701 году, было уничтожено до 400 шведов, захвачены знамена, оружие, провиант.

«Города Олонца поп Иван Окулов, собрав охотников пеших с тысячу человек, ходил за рубеж в Свейскую границу и разбил свейские Ругозенскую и Сумерскую, и Кенсурскую заставы. А на тех заставах шведов побили многое число, и взяли рейтарское знамя, барабанов и шпаг, фузей и лошадей довольно. А что взял запасов и пожитков он, поп, и тем удовольствовал солдат своих, а достальные пожитки и хлебные запасы, коих не мог забрать, все пожег» – отмечалось в «Поденной записке» царя.[36]

По выражению Петра Первого, Окулов открывал своим прихожанам путь не только в Царствие Небесное, но и на шведскую территорию. «Слыхал ли кто такое диво, — говорил царь, — что поп учит духовных сынов: отворите врата купно в рай и в шведскую область!».[37]

Смелые рейды И. Окулова снискали ему всероссийскую славу. В сентябре 1702 воеводе Борятинскому по распоряжению царя был отправлен указ «о дозволении выходцу священнику Ивану Окулову со всеми при нем будущими охотными людьми чинить над шведами военный промысел». Воевода получил предписание всячески способствовать деятельности карельских партизан, «давать им по желанию их к тому промыслу порох и свинец» и строжайше запрещалось чинить партизанам какие-либо «препятствия и обиды», брать взятки с их трофеев. В указе упоминалось о захваченных И. Окуловым пушках, за которые ему надлежало получить денежное вознаграждение.[38]

По рассказу денщика Петра I А. Нартова, в награду за успешные действия царь пожаловал И. Окулову 200 рублей деньгами, дорогую рясу, золотую медаль и распорядился построить для священника дом в Олонце. Награды получили и рядовые ополченцы: каждому из них было выдано из казенных припасов «по хорошему русскому кафтану, по два рубля денег и по тесаку для обороны, впредь чтоб носили его за свою службу»[39].

Таким образом, карельские партизаны, разорив несколько шведских застав, уничтожили систему пограничной стражи противника на самом ответственном ее участке – вблизи Олонца и Ладожского озера.

Так действовала не только «партия» Ивана Окулова, но и другие, менее известные. Но нас в данном случае интересуют не столько результаты их действий, сколько формы ведения борьбы.

Итак, «партии» формировались стихийно, из числа представителей народа, то есть, относились к повстанческому типу партизанских формирований.

После успешно проведенных операций «партии» возвращались на русскую территорию, то есть их действия носили рейдовый характер.

Создания местных партизанских отрядов, то есть имевших базы непосредственно на шведской территории, в этот период войны не отмечено.

Нарвское поражение заставило Петра I не только приступить к серьезным военным реформам, но и по-иному взглянуть на тактику русской армии, которая оказалась неспособной противостоять шведам в «правильном» сражении. Неизвестно, насколько Петр изучал результаты рейдов приневских и олонецких партизан, но он потребовал от Б.П. Шереметева «использовать сохранившиеся части дворянской конницы … для набегов на шведские владения в Прибалтике».[40]

В 1701-1702 годах военные действия в Прибалтике носили ярко выраженный характер партизанской войны, в которой использовались рейдовые «партии» войскового типа, то есть для ведения этой войны силы и средства выделялись непосредственно из сил и средств армии. Русские войска, имея базой Псков, осуществляли «промыслы» – рейды против стоявшей в Эстляндии и Лифляндии группировки генерала В. Шлиппенбаха. «Целью рейдов было разорение Эстляндии и Лифляндии – базы шведской армии (уничтожение жилья, посевов, угон скота, людей)», – подчеркивал Е.В. Анисимов.[41]

Успешно действовала «партия» под командованием сына Б.П. Шереметева, Михаила Борисовича. Так, к примеру, 4 сентября 1701 года она переправилась через реку Выханду и совершила рейд по территории противника, в ходе которого был разгромлен шведский отряд под командованием майора Розена численностью до 600 человек, захвачен обоз с продовольствием и боеприпасами, две пушки и до 80 человек пленных, в том числе и сам майор Розен.[42]

Или другой пример партизанских действий в 1702 году: «Из Пскова, генваря в 16 день... Господин фелтмаршал посылал три полка драгунских под Ругодев и за помощью божиею добрую победу над неприятелем одержал, посады под Ругодевым и под Иван городом вырубили и выжгли, четыре корабля со всем, что было на них, сожгли, а военных людей неприятельских осьмсот человек порубили, тридцать человек солдат в полон взяли, в том числе три человека офицеров, един маерский сын, да три знамя, 4 барабана, а наших двух человек убили, да трех ранили, в том числе одново полковника, а впредь при помощи божией ожидаем лучших ведомостей»[43].

Общий итог этих «промыслов» 1701-1702 годов был весьма значительным. «Нерегулярные наши войска проделали в Лифляндии великие разорения: они по одной только рижской дороге пожгли мыз и деревень более 600 и многое число побрано скота и всякого имущества», – писал биограф Петра И.И. Голиков.[44]

Несмотря на успехи регулярных русских сил в 1702-1704 годах, партизанская война являлась важнейшей частью петровской стратегии и в последующие годы Северной войны.

В 1705 году А.Д. Меншиков получил от царя предписание совершить рейд на польскую территорию под Варшаву, дабы разорить ее окрестности и лишить шведов возможности пополнять там запасы продовольствия.[45] Рейд имел огромный успех. Отряд Меншикова уничтожил свыше 1000 шведов, захватил несколько десятков обозов, около 400 пленных, уничтожил ряд провиантских складов, разорил десятки населенных пунктов под Варшавой. За этот рейд А.Д. Меншикову был пожалован первый в России чин генерала от кавалерии.[46]

Особенно широкий размах приобрела партизанская война во время шведского вторжения в Россию в 1708-1709 годах. Еще в начале 1707 года, когда опасность переноса военных действий непосредственно на российскую территорию стала очевидной, на военном совете в украинском местечке Жолква был принят стратегический план ведения войны. Главной частью плана являлось «томление неприятеля», то есть нападения из засад мелких русских отрядов на столь же мелкие отряды противника, уничтожение провианта и фуража, порча переправ и дорог. Одним словом, партизанская война, которую вели формирования войскового типа, становились основой русской стратегии. Жолквиевский план был уточнен на военном совете в Бешенковичах, где обсуждалась записка А.Д. Меншикова «Како поступать против неприятеля при сих обстоятельствах». В записке предполагалось движение шведов по любому направлению: на запад, в сторону Смоленска и Москвы; на север, в сторону Пскова и Новгорода; на юг, на Украину. Но во всех случаях русские войска должны были действовать по единому плану. Перед главной шведской армией местность должна была опустошаться: деревни предписывалось сжигать, скот и запасы продовольствия прятать, а если не удавалось, то уничтожать. Людей насильно изгоняли из полосы движения шведской армии. Кавалерийским частям предписывалось находиться в тылу шведов, наносить по ним удары на переправах и ночлегах, уничтожать мелкие отряды, перехватывать обозы. Иррегулярная конница – казаки и калмыки – должны были проделывать то же самое на флангах шведской армии.[47]

Таким образом, с первых дней вторжения шведской армии в Россию, русские партизанские формирования войскового типа стали применять партизанскую войну как форму ведения боевых действий.

Результаты партизанской войны, развернувшейся в соответствии с принятым стратегическим планом, стали сказываться с первых же дней шведского вторжения. Весной 1708 года А.Д. Меншиков, руководивший этими действиями, сообщал, что «превеликий у неприятеля голод, понеже уже и солому с немалым трудом сыскивают».[48] К концу лета паника среди шведов, вызванная партизанскими действиями русских, настолько усилилась, что они не рисковали даже посылать фуражиров в сторону от дороги, по которой двигались. Генерал-майор Н. Инфлянт 30 августа докладывал Меншикову, что неприятели «по фураж по сторонам не посылают, только ездят промеж полков для того, что от моих людей бывают им частые тревоги».[49] Французский посланник при дворе польского короля Станислава Лещинского в сентябре 1708 года докладывал своему правительству, что «недостаток продовольствия становится ощутимым главным образом потому, что не только ничего нельзя найти в квартирном районе, но и удаляться от него опасно, благодаря неприятельским разъездам».[50]

Считая, что Карл XII в этих условиях попытается изменить направление вторжения со смоленского на какое-либо иное, Петр I предпринял усилия по подготовке партизанской войны на пути возможного движения противника. На южном направлении ставка была сделана на украинское казачество, а в «Псковской и Новгородской областях, – как указывал А.А. Керсновский, – всему мужскому населению было роздано оружие».[51] То есть, в случае изменения направления движения шведской армии, против неприятеля предполагалось развернуть и партизанские формирования второго типа – повстанческие.

Но Карл решил иначе. По его приказу в Прибалтике был сформирован громадный обоз с продовольствием и боеприпасами в составе более чем 8000 подвод.[52] Этот обоз должен был сопровождать в главную армию корпус генерала Левенгаупта. Обоз со столь сильным прикрытием выступил из Риги 15 июля 1708 года, но 28 сентября он был разгромлен у деревни Лесная в результате одной из самых крупных в истории Северной войны операций русской армии, которую по целям, задачам и способам действий следует отнести к партизанским.

Об этом свидетельствует весь ход операции по перехвату обоза и ход самого сражения. Во-первых, наблюдение за обозом началось сразу по выходу его из Риги, что характерно как раз для партизанской тактики. Во-вторых, для нападения на обоз был сформирован мобильный отряд – «корволант», – состоявший исключительно из драгунов, без обоза и с небольшим количеством легкой артиллерии.[53] В-третьих, нападение на шведов было осуществлено сходу, когда они находились на марше, что не характерно для «правильных» сражений.[54] В-четвертых, сделанный во время сражения «перерыв», использованный русскими не столько для перегруппировки сил, сколько для отдыха и принятия пищи, также не свойственен сражениям регулярных армий.[55] В-пятых, отказ от преследования бежавшего неприятеля, что было непременным условием тактики того времени и вызывает удивление у некоторых современных историков,[56] так как цель нападения – уничтожение обоза – была достигнута.

После сражения при Лесной у Карла XII оставалась лишь одна надежда на получение продовольствия для армии. Ему необходимо было соединиться с казачьими частями гетмана Мазепы в Батурине, где были созданы провиантские склады для шведов. С целью уничтожения этих запасов вновь была проведена блестящая партизанская операция, которую на сей раз возглавлял А.Д. Меншиков. Опережая шведов, обходя казачьи заставы Мазепы, отряд Меншикова 2 ноября 1708 года захватил Батурин и сжег его. Надежды Карла XII вновь оказались тщетными. Операция же еще раз показала эффективность партизанской войны.

После Батуринской операции Карл попытался разместить армию на зимние квартиры в нескольких украинских городках, обложив местное население налогами, поборами и штрафами. Эти меры шведов вызвали подъем партизанского движения, рост числа формирований повстанческого типа.[57] Наряду с этим, партизанские операции продолжали и отряды регулярной армии. Так, к примеру, в середине ноября А.Д. Меншиков разбил под городом Смелым шведский отряд и захватил обоз.[58] Г.И. Головкин в середине декабря 1708 года писал: «Принужден он [неприятель] всю свою армею с великою трудностию в самом утиснении держать, которого мы непрестанно партиями докучать не оставляем».[59]

 

В этих условиях Карлу ничего не оставалось делать, как продолжить движение на юг в сторону Полтавы. И здесь, согласно предначертаниям Д.В. Давыдова, шведская армия попала под удар главных русских сил «обессиленною, голодною, обезоруженною» в результате партизанской войны…

 

Таким образом, широкомасштабная партизанская война, которую вели в 1708-1709 годах партизанские формирования обоих типов, во многом предопределили успех Полтавского сражения, способствовала полному уничтожению наиболее боеспособной части шведской армии, а значит и конечной победе в войне. После 1709 года боевых действий непосредственно на российской территории уже не велось, и надобность в широкомасштабной партизанской войне отпала. К этому времени она сыграла свою роль, уступив место «правильной» тактике и стратегии.