Семь лет

Итак, обыкновенно к нашему искусству приступают в семь лет[16].

При занятиях Но в эту пору в самих по себе возникающих действиях ребенка непременно заложен некий совершенный стиль[17]. В танце май[18] и в танце хатараки, в пении и даже в изображении бурного характера нужно положиться на непринужденную манеру [игры], исходящую от ребенка, и предо­ставить ему делать всё по движению сердца.

Не следует поучать, прямо говоря: «это хорошо», а «это дурно». Когда увещевают слишком чувствительно, ребенок те­ряет расположение к занятиям. А если искусство становится в тягость, то вскоре и способности прерываются.

Требовать от дитя упражняться в чем-либо ином, кроме пения, танца хатараки и танца май, никак не годится. Даже способного проникнуться тонкостями подражания[19] посвящать в них не подобает. Не надо выпускать [на сцену ребенка] и на представление ваки-но саругаку[20], [когда оно устраивается] на обширном дворе[21]. В третьей или четвертой пьесе[22], выбрав под­ходящий момент, можно позволить ему выступить в его излюб­ленном стиле.

С двенадцати-тринадцати лет

С этого возраста — ибо это уже время, когда приходит в постепенное соответствие со звукорядом голос и является спо­собность сердцем постигнуть[23] мастерство — следует обучать шаг за шагом всем видам мономанэ.

Прежде всего благодаря [нежной] детскости облика любое действие [отрока] обладает югэн. Это пора, когда и голос [его] благозвучен. А коль скоро налицо два эти превосходства, то дурное сокрыто, прекрасное же — вдвойне привлекательно.

В целом в пьесах вроде тиго-но саругаку[24] не следует по­буждать [ученика] к столь уж обстоятельному подражанию. Такое [требование] придется не ко времени и послужит причи­ной к тому, что способности [его] не разовьются.

Если, однако, в [отроке] явлен замечательный талант, что он ни делай — всё будет чудесно. Если мальчик и собой хорош, и голос его красив, да если он искусен, то откуда взяться дур­ному? Вот только цветок этот не является истинным цветком; он всего лишь цветок временный[25]. И хоть благодаря ему вся­кий вид упражнений легок в эту пору, но это едва ли послужит предопределеньем высокого мастерства на всю жизнь.

В занятиях этого периода следует именно форму[26] почитать за главное и обращать в цветок всё, что дается с легкостью. Необходимо упражняться, сосредоточившись на том, чтобы дви­жения были правильны, в пении звучали чисто слова, в танце соблюдались фигуры.