ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

Чередование вопросов и ответов, как уже отмечалось, есть главный структуробразующий признак интервью как вида журналистского творчества. Умение задать в нужное время нужный вопрос и получить на него ответ – непременный признак того, что журналист владеет своей профессией. Интервью – это способ получения информации или мнения, а вопрос – самый прямой путь к достижению этой цели. Английский журналист Дэвид Рэндалл справедливо писал, что “интервью – всегда долгое и кропотливое занятие, при котором вы не отступаетесь от вопроса, на который хотите получить ответ, или от темы, которую хотите понять до конца”47.

После того, как журналист пройдет все стадии подготовки к интервью, решит организационные проблемы, добившись согласия будущего собеседника, определит время и место встречи, наступает самый важный этап. Здесь многое зависит от того, как “стартует” общение. Поэтому один из самых главных уроков, который должен усвоить журналист, включающийся в ситуацию диалога с нужным ему собеседникoм, это тщательное обдумывание первого вопроса интервью. Конечно, вы зададите его только после того, как поздороваетесь с собеседником, представитесь и подготовите записывающую технику к работе. Но твердо помните: ПЕРВЫЙ ВОПРОС ИНТЕРВЬЮ ДОЛЖЕН БЫТЬ ПОДГОТОВЛЕН ЗАРАНЕЕ.Причем он должен быть связан непосредственно как с личностью “объекта вашего профессионального интереса”, так и с темой начинающейся беседы. Это правило действует и в том случае, когда интервью относится к типу - “интервью в связи с….” \см. с.5 настоящего издания\, и в том случае, когда беседу можно отнести к типу “интервью ни о чем”\там же\.

Когда автору приходилось выступать в роли ведущего телепрограммы “Мужские истории”, то всегда наготове был первый вопрос, с которого начинался разговор с гостем. Так в октябре 2000 года состоялась запись программы со знаменитым российским певцом и музыкантом Юрием Шевчуком. И вот как складывалось общение:

“СЕРГЕЙ НЕВСКИЙ: Скажите, пожалуйста, Юрий Юлианович, Вам что-нибудь говорит название – “дихлордифенилтрихлорэтан”?

ЮРИЙ ШЕВЧУК: Да, немного говорит. Дуст.

СЕРГЕЙ НЕВСКИЙ: Дуст?

ЮРИЙ ШЕВЧУК: Его нашли даже в пингвинах. Страшный яд. А вообще-то это название группы “ДДТ”. Народ, кстати, очень много переводил эти буквы. Сейчас это, конечно, уже имя существительное, а раньше переводилось как угодно: “Добрый День, Товарищи!”, “Дураки из Дома Техники”\где мы репетировали\, “Добрый Детский Театр”. А так вообще это – яд, чтобы травить тараканов и клопов. Название по тем временам было остро-социальное, Мы его придумали в 80-м году….”48.

Дальнейшее общение после такого входа в разговор носило доверительный характер. Юрий Шевчук не стал скрывать ни своих мыслей, ни своих чувств. Он вспоминал прошлое и оценивал настоящее. Порою субъективно, но всегда образно и ярко. Так что правило товарища Исаева-Штирлица, которое мы всегда слышим при очередной демонстрации телефильма “17 мгновений весны”, оказывается действенным49. Правда, для того, чтобы выучить и записать официальное название вещества ДДТ, пришлось господину Невскому консультироваться у своих знакомых химиков.

Удачный вопрос не всегда может вызвать нужный интервьюеру ответ, даже если вопрос является домашней заготовкой. Поэтому журналисту не следует расслабляться после того, как он увидел положительную реакцию своего визави. Приведем еще один пример из практики Сергея Невского. В феврале 2000 года снимался очередной выпуск “Мужских историй” с участием популярного артиста театра и кино Николая Трофимова. Обратите внимание на то, как даже при правильно поставленном вопросе, интервью с первого же ответа зашло в тупик:

“СЕРГЕЙ НЕВСКИЙ: Николай Николаевич, Вас очень любят зрители. Недаром Вас называют “любимцем публики”.Я читал статьи о Вашем творчестве. Там Вам присваивают титул “обаятельного трагикомика”. А в театре Вас величают, как я слышал, “баловнем судьбы”. А Вы сами кем себя считаете?

НИКОЛАЙ ТРОФИМОВ: Моя жена называла меня “любимцем судьбы”, только она несколько лет назад тому умерла…\Пауза\

СЕРГЕЙ НЕВСКИЙ: А с кем Вы сегодня живете?

НИКОЛАЙ ТРОФИМОВ: Мы живем в отдельной квартире вместе с дочкой”50.

Надо ли объяснять, что пауза была достаточно продолжительной, потому что ничто не предвещало столь драматического ответа на вполне приятный для Николая Трофимова вопрос. Второй вопрос был задан ведущим, скорее, по инерции, чем после каких-то стремительных интеллектуальных выкладок. Случившейся во время телезаписи ситуации можно было бы избежать, если ведущий более тщательно подготовился к интервью, узнав обстоятельства семейной жизни собеседника. Так в свое время Сергей Невский и поступил, когда готовился к интервью с другим знаменитым артистом - Донатасом Банионисом. Узнав о том, что его старший сын умер, ведущий не стал расспрашивать собеседника о его детях \второй сын артиста жив-здоров,женат, имеет дочку\. Важно в подобной ситуациях еще одно правило, которое можно сформулировать на основе приведенных примеров: ЗАДАВАЯ ПЕРВЫЙ ВОПРОС ИНТЕРВЬЮ, НАДО УЖЕ ДЕРЖАТЬ В УМЕ НАГОТОВЕ ВТОРОЙ.

Опытный журналист, выстроив в уме цепочку предстоящих вопросов, может в иных ситуациях отойти от выбранного плана, если он чувствует, что его собеседник неожиданно начинает либо излагать очень ценную информацию, либо высказывать интересные суждения, либо рассказывать неизвестную ранее широкой публике новеллу из собственной жизни. Здесь не надо мешать собеседнику уточняющими вопросами и междометиями. Главное в такой ситуации: внимательно слушать.

В телевизионной практике автора пособия было немало подобных ситуаций, когда оставалось только слушать, не перебивая. В очередной раз вынужден сослаться на опыт “Мужских историй”. В мае 2000 года состоялась долгожданная запись программы с участием знаменитого кинорежиссера Эльдара Рязанова. Этому событию предшествовало общение ведущего со своим будущим собеседником в течение целого дня. На съемку Эльдар Александрович прибыл в сопровождении супруги Эммы Валерьяновны \ситуация присутствия на записи интервью друзей и родственников заслуживает отдельных разъяснений\.

Общение состоялось, разговор проходил в доверительной атмосфере. Сначала Рязанов рассказывал о собственном творчестве, изредка направляемый вопросами Невского. И где-то минут через двадцать после начала записи я рискнул задать неожиданный вопрос, связанный с судьбой его семьи. Вот как это произошло. Реакция знаменитого режиссера была именно той, на которую и рассчитывал интервьюер:

“ЭЛЬДАР РЯЗАНОВ: …Меня ведь пытались и в партию загнать. Я отбивался, отнекивался, говорил, что я сатирик и у меня должны быть руки развязаны. Отбояриться удалось. Но зато потом мне не надо было жечь партийный билет, устраивать такое театральное действо. Я не выбывал из партии. Я просто в ней не состоял. Не участвовал.

СЕРГЕЙ НЕВСКИЙ: Такая позиция связана с судьбой Вашего отца, который выполнял секретную миссию в Китае и потом был репрессирован?

ЭЛЬДАР РЯЗАНОВ: Вы что, в архивах КГБ копались? Не знаю, откуда Вы это знаете, я об этом нигде не писал, по-моему. Но это правда. Мой отец вообще был сыном сельского фельдшера из деревни в Нижегородской губернии…”51

Далее последовал искренний и подробный рассказ Эльдара Александровича о родителях, о драматической судьбе отца, и о том, как складывались его отношения с отчимом. Подробности, которые довелось услышать ведущему, действительно носили эксклюзивный характер. Но есть в подобной откровенности и опасность. Заключается она в том, что, вступив на путь доверительного общения, ваш собеседник в определенной ситуации может неожиданно остановиться и, прервав поток признаний, заявить о том, что все выше сказанное – информация не для печати.

Так в декабре 2000 года записывалась очередная программа “Мужские истории”. Ее гостем стал популярный артист Игорь Костолевский. И вот какой оборот приняла наша беседа…

“СЕРГЕЙ НЕВСКИЙ: В одном из Ваших интервью Вы рассказали о том, что история Вашей семьи началась со знакомства с будущей супругой на остановке такси…

ИГОРЬ КОСТОЛЕВСКИЙ: История моей семьи и моего брака с Еленой Романовой закончилась год назад, и я бы не хотел сегодня об этом говорить. Cергей, прошу Вас, потом вырежьте, пожалуйста, этот момент из передачи. Я не хочу это обсуждать в эфире.

СЕРГЕЙ НЕВСКИЙ: Постараемся. Тогда позвольте Вас спросить об одном образе комсомольского вожака, который Вы сыграли в телефильме “И это все о нем”. Я лично знаю женщину, которая в честь Вашего героя – Евгения Столетова - назвала собственного сына. A в каком-то поселке на БАМе есть даже улица, названная этим именем.

ИГОРЬ КОСТОЛЕВСКИЙ: Да, я слышал об этом. Но вот с именем мальчика….Вы меня удивили.”52.

Очевидно, что для cохранения положительного эмоционального фона интервью Невскому пришлось резко поменять тему разговора. Подобный прием должен быть в запасе у журналиста постоянно. Ведь предположить направление развития интервью трудно, хотя и возможно. Особенно в его середине. Поэтому было бы неплохо усвоить журналистам еще одну рекомендацию: ВСЕГДА БУДЬТЕ ГОТОВЫ СМЕНИТЬ ТЕМУ РАЗГОВОРА, ЕСЛИ ЧУВСТВУЕТЕ, ЧТО ИНТЕРВЬЮ ПРОХОДИТ НЕ ПО ВАШЕМУ ПЛАНУ.

Если вы чувствуете, что вашего визави увлекают воспоминания или какие-либо подробности, не столь существенные для вашего будущего материала или программы, то можно также использовать вброс неожиданного для интервьюируемого вопроса. Тем самым вы ломаете ритм общения, направляете разговор в другое русло, перехватываете психологическую инициативу. Вот как приходилось “переключать внимание” в разговоре с режиссером Андроном Михалковым-Кончаловским. Беседа длилась где-то уже минут сорок, а одну из главных тем его жизни – отношения с женщинами – мы с моим визави еще никоим образом не обсуждали, хотя очевидно, что для него она имела существенное значение. Недаром он столько места уделил ей в своих книгах “Низкие истины” и “Возвышающий обман”, которые вышли из печати буквально накануне записи программы. Режиссер очень долго и подробно рассуждал о патриотизме, сравнивал Россию и Америку, постепенно переходя на тему личной свободы. Приведу цитату из расшифровки записи…

“АНДРОН МИХАЛКОВ-КОНЧАЛОВСКИЙ: …Надо сначала стать нужным. А для этого надо иметь свои собственные цели. Надо свою жизнь жить. А получается очень часто, что жизнь нас живет. Вот мы так лежим и думаем: “Если бы мне дали это, то я бы тогда! Если б мне в Америку поехать, так я бы язык, конечно, выучил!” Цена свободы – труд.

CЕРГЕЙ НЕВСКИЙ: Значит, по натуре вы Штольц, а не Обломов?

АНДРОН МИХАЛКОВ-КОНЧАЛОВСКИЙ: Да, я, конечно, больше Штольц, чем Обломов. Я совсем не Обломов, абсолютно. Обломов мне малоприятен. Женщина может любить Обломова до определенного периода, а потом она уйдет к Штольцу. Потому что Штольц ее будет любить и обеспечит будущее их детей.

СЕРГЕЙ НЕВСКИЙ: То есть мужчина должен быть кормильцем в семье?

АНДРОН МИХАЛКОВ-КОНЧАЛОВСКИЙ: Мужчина должен иметь власть. В любой форме. Ум, деньги, власть. Власть – самый большой афрозодиак. Женщины обожают власть в мужчинах в любом виде: юмор, талант, деньги, просто политическая власть. Женщина – это существо, которое должно прильнуть к кому-то. Они мечтают о сильных людях. К сожалению, мало мужчин, которые сильны по-настоящему.

Я думаю, один из примеров – Вуди Аллен, по виду страшный еврей с длинным носом. Но он – гений. У него такой юмор, что любая женщина пойдет за ним. Потому что он гений. И все. И ничего не поделать”53.

Беседа переключилась на значимую для гостя программы тему. Вопрос, что называется, “сыграл” свою ключевую роль. Он удачно перевел разговор в нужном ведущему программы направлении еще и потому, что носил опосредованный, косвенный характер, аппелируя к мужским типажам русской классической литературы. Подобный прием зачастую оказывается очень эффективным способом отвлечь вашего собеседника от грустных мыслей, спровоцировать воспоминания, ассоциации, активизировать интеллектуальную активность, сконцентрироваться на том круге вопросов и проблем, которые должны и могут, по вашему первоначальному замыслу, составлять основное содержание интервью.

Пример из сферы словесного творчества или экранных искусств, как правило, результативен в том случае, если вы заранее спроецируете его на возможный круг интересов и сферу деятельности вашего собеседника. Так, например, при записи беседы с Юрием Соломиным для программы “Мужские истории”, желая проявить общественную позицию артиста, Сергей Невский задал следующий вопрос: “Вы играли старшего брата Ленина, а потом Николая Второго, будучи членом КПСС. У вас происходил внутренний перелом от одной роли к другой?”54 Юрий Мефодьевич изящно ушел от ответа, переведя разговор на общечеловеческие мотивы поведения его персонажей, а не политические убеждения. Это означало лишь то, что вопрос был артикулирован слишком осторожно. Примерно через полгода проводилась запись передачи с Кириллом Лавровым, которого в прежние времена считали чуть ли не “официальным артистом с партийный билетом в кармане”. Урок общения с Юрием Соломиным был учтен. Вопрос был поставлен предельно конкретно, спровоцировав очень интересный ответ…

“СЕРГЕЙ НЕВСКИЙ: Сколько раз вы сыграли Ленина?

КИРИЛЛ ЛАВРОВ: Да вот сколько предлагали, столько и сыграл. Началось все с отказа”55.

Последующий рассказ, действительно, являлся эксклюзивным, потому что Кирилл Юрьевич никогда не любил и не любит отрекаться от прежде сыгранных ролей, в том числе и от роли Ленина, которая принесла ему официальное признание.

Очевидно, что описанный выше прием гораздо легче применяется в интервью с представителями творческих профессий. Но вопрос о вкусовых пристрастиях в литературе, театре, музыке, кино представителей иных сфер деятельности вполне может служить переходным мостиком к обсуждению более специфических тем и проблем. Так, например, в беседе Сергея Невского с лауреатом Нобелевской премии Жоресом Алферовым вопрос о том, как изображают ученых в кино, вызвал живую реакцию интервьюируемого, перейдя в обсуждение проблемы проявления иной творческой активности современных жрецов науки. Из чего следует еще одна рекомендация: ИНТЕРВЬЮ ПРОХОДИТ БОЛЕЕ УСПЕШНО В ТОМ СЛУЧАЕ, ЕСЛИ ЖУРНАЛИСТ ЗАДАЕТ ВОПРОСЫ, КАСАЮЩИЕСЯ ОБЩИХ ТЕМ, КОТОРЫЕ ПРЕДСТАВЛЯЮТ ИНТЕРЕС И ДЛЯ НЕГО САМОГО, И ДЛЯ СОБЕСЕДНИКА.

В диалектической взаимосвязи вопросов и ответов в структуре интервью для журналиста есть еще один очень важный аспект. Он касается скорости реакции представителя СМИ на те ответы, которые он получает “в обмен” на заданные собеседнику вопросы. Здесь крайне важна мгновенная реакция, преимущественно положительной эмоциональной окраски. Журналист в такой ситуации получает дополнительные возможности для установления психологического контакта с “объектом своего профессионального внимания”. Важно подхватить его интонацию, почувствовать темпоритм, в котором он существует. Можно честно признаться, что подобный драйв в журналистской практике редко возникает “на заказ”.

Автору удалась несколько раз подобная драматургия беседы. Собеседником его однажды был Геннадий Хазанов \март 2000 года\. Вот как пришлось ведущему вступать в пикировку с человеком, у которого наличествует совершенно невероятное и серьезное чувство юмора и самоиронии. Хазанова явно всколыхнул вопрос журналиста о его двойном гражданстве. Последовала мгновенная юмористическая сценка:

“ГЕННАДИЙ ХАЗАНОВ: ….Борис Николаевич никогда меня не спрашивал про израильское гражданство, хотя кто-то ему сказал, что я агент Моссада.56

СЕРГЕЙ НЕВСКИЙ: Это вы-то?

ГЕННАДИЙ ХАЗАНОВ: Ему кто-то говорил, что нельзя со мной общаться: Хазанов – агент Моссада. А если я агент Моссада, почему никто зарплату не платил?! Почему никто воинского звания ни присваивал? Что это такое? Что за альтруизм бесконечный?! Что за филантропия?! Пускай деньги платят. Я не знал о том, что я агент Моссада. Тот, кто сказал, что я агент Моссада, пусть скажет,куда зайти за зарплатой.

СЕРГЕЙ НЕВСКИЙ: В израильское посольство, наверное?

ГЕННАДИЙ ХАЗАНОВ: Нет. К кому именно? Я куда ни обращался, мне говорили:”Вы у нас не работаете”.

CЕРГЕЙ НЕВСКИЙ: И ни одного шекеля не заплатили?

ГЕННАДИЙ ХАЗАНОВ: Нет.

CЕРГЕЙ НЕВСКИЙ: Обидно…

ГЕННАДИЙ ХАЗАНОВ: Конечно, обидно. Говорят, что я агент Моссада, а денег не платят. Так тоже нельзя.

СЕРГЕЙ НЕВСКИЙ: Как вы относитесь к пародиям на самого себя?

ГЕННАДИЙ ХАЗАНОВ: Да никаких пародий не было – это все не пародии…

СЕРГЕЙ НЕВСКИЙ: Говорят, что Владимир Высоцкий обиделся на вашу пародию ….”57.

Последующую новеллу гость телепрограммы излагал уже в более спокойном темпе. Хотя по ходу беседы Хазанов еще несколько раз пытался войти в ритм фехтовального обмена репликами. Но темы обсуждения были не столь потенциальны с точки зрения юмора, поэтому, в конце концов, мой собеседник вернулся к раздумчивой интонации. И в финале нам удалось поговорить об очень серьезных и важных вещах.

Схема “вопрос – ответ” для интервью в ряде ситуаций может сыграть роль своеобразного спасительного “якоря”, когда разговор приобретает либо слишком серьезный, либо слишком легкомысленный характер. Журналист, внимательно слушающий ответы своего визави, может, что называется, “сесть на хвост последнего ответа”. Таким образом и формируется эта непрерывающаяся цепочка общения: вы, отталкиваясь от ответа интервьюируемого, задаете следующий вопрос. Тема вашей беседы расширяется, обрастает деталями и подробностями. Например, в интервью с директором Государственного Эрмитажа Михаилом Пиотровским разговор шел о подготовке музея к 300-летию Петербурга и планах на 2003 год. Но примерно в середине разговора возникла более “легкомысленная”, но не менее любопытная тема. Интервью готовилось для газеты “Невское время”:

“- О важных и знаменитых гостях. Ведь вы сопровождаете в экскурсии по Эрмитажу и королей, и президентов. Какое впечатление он производит на них?

- На всех он производит хорошее впечатление….Я увидел в них важную черту политика: они к каждому шагу готовятся. Каждый из них готовился не только е посещению России, но и конкретно – Эрмитажа. Каждый что-то знал из того, что ему рассказывали.

- А как же неполитические VIPы?

- Cтараюсь разговаривать с ними в своем рабочем кабинете. Чтобы потом гости не отвлекались на общение со мной, а наслаждались музеем. Здесь мы общались и с Джеком Николсоном, и с Дэвидом Копперфильдом….

- Однако собачке Лайзы Минелли вы разрешили прогуляться по эрмитажному паркету…

- Ничего сенсационного в этом не вижу. Этот эпизод, скорее, раздули журналисты. Животное оказалось смирным и аккуратным.

- Об Эрмитаже ходит немало мифов, легенд. Какая из них вам наиболее по душе?

- Как ученый, я их не очень люблю. И мне трудно ответить на ваш вызов.

- А как же легенда о кошках, обитательницах эрмитажных подвалов?

- Они есть, и “несут” свою нужную службу.

- И сколько их “служит” в Эрмитаже?

- Мною установлена конкретная цифра – пятьдесят. Но число кошек постоянно растет из-за сердобольности наших сотрудников, которые приносят сюда все новых и новых. Раз в год мы проводим их перепись. У нас есть еще новое фондохранилище и есть часть здания Главного штаба, куда тоже требуются наши усатые-полосатые мяукающие “cотрудники”58.

Вывод из вышесказанного очевиден. Он может быть оформлен в еще одну рекомендацию тем, кто использует в своей журналистской работе интервью: ВНИМАТЕЛЬНО СЛУШАЙТЕ СОБЕСЕДНИКА. ЕГО ОТВЕТЫ МОГУТ НАТОЛКНУТЬ ВАС НА НОВЫЕ ИНТЕРЕСНЫЕ ТЕМЫ И ВОПРОСЫ.

ПРИНЦИПЫ ПОСТРОЕНИЯ ИНТЕРВЬЮ:

СПРОСИ МЕНЯ “КАК”

Диалог – сумма двух монологов.