Дневник недеяния. Чтобы жизнь преобразить, достаточно мелочи.
Мой загородный дом западными окнами выходит в лес.
Я решил про себя, что в этот день все свои телодвижения буду делать медленнее, чем обычно.
Я медленно выпил два стакана чая, заваренного с мятой. Я насладился звуком позвякивания серебряной ложечки о тонкие края покрывшегося испариной стекла. И насладился видом кружащихся, а затем оседающих на дно чаинок.
Потом я, как в замедленной съемке, вышел на лужайку перед домом, неторопливо ее пересек и, отворив калитку, вошел в лес.
Я ощутил, что когда делаю что-то медленно, время уходит в сторону. А вместе со временем отстраняются все заботы и хлопоты. Вот она – вечность.
Всегда – это то, что сейчас.
Все остальное – это никогда.
Я медленно петляю по тропинкам. Лабиринты пространства сами собой расслаиваются. Поют птицы. Они не обязаны петь. Они просто поют. В радость себе и мне.
Я запрокидываю голову и смотрю в небо. Расстояние между нами незаметно сокращается. Я в двадцати метрах от моего дома. И я в открытом космосе. Меня посещает потрясающее чувство, что где бы и ни находился, я всегда в открытом космосе.
И если я в открытом космосе, а вокруг меня вечность, то тем паче, мне некуда и не за чем спешить.
И куда бы я ни шел, я всегда в середине пути.
Я располагаюсь на крохотной полянке, нагретой солнцем. Жужжат шмели, и шуршит душистая трава.
Как хорошо! Я не обвязан обязанностями и никому ничего не должен. Никому. Даже себе.
Партнеру, наверное, жарко сейчас в жерле переговоров. Да что партнер? Нет партнера. Есть лесная полянка в открытом космосе. И мое свободное парение.
Оказывается, для того, чтобы жизнь преобразилась, достаточно мелочи.
Следует только замедлить свои движения.
Твой ум ревет,
твой ум рвет
и мечет.
Когда-нибудь он умрет
от собственного меча.
3. Дневник недеяния. Разве можно ехать куда-то?
Светило предвечернее солнышко. Пели птички. По-прежнему, ощущая себя в середине вечности, я собрался, чтобы поехать в Клуб – послушать игру на флейте.
Однако, вырулив на трассу, обнаружил, что дорога изрядно запружена машинами и понял, что придется не столько до места добираться, сколько к месту пробираться.
В пробках поневоле становишься недоброжелательным.
Взмыленные закипающие автолюбители выбрасывают в атмосферу свой пар наравне с выхлопными газами.
Мое парение сменяется таким же паром.
Во мне появляется соревновательность, а движения делаются жесткими и порывистыми. Я начинаю яростно сигналить, прижимать, подрезать и при этом ощущаю, как неприятное напряжение завладевает мной. В ту же минуту ко мне возвращается время. Оно заваливается в салон и вдавливает меня в сиденье.
Я начинаю сожалеть о том, что не поехал на встречу и о том, что поехал в Клуб.
Ну ладно, раз уж решил объявить этот день днем безделья, то и валялся бы себе на траве, слушал птичек, распивал чаи и ни в какие клубы не ездил…
Кто-то резко передо мной затормозил. Я молниеносно топнул на педаль тормоза. Стоп.
Стоп!
Как часто мир своими жестами оказывает добрые услуги.
Стоп!
Я давлю на педаль тормоза. Машина останавливается. И в этот миг останавливается мир. Останавливаются мысли. Движение муравейника прекращается. Пауза. Остановка. Покой. Мой пар взвивается вверх, увлекая меня опять в парение. Как важно бывает порой внезапно затормозить.
Стоп!
А кто сказал, что я еду в Клуб?
Кто сказал, что я вообще куда-то еду?
Разве можно ехать куда-то?
Можно просто ехать.
Я попал в ловушку только потому, что нарушил правило грамматики. Я подумал: «Я еду в Клуб». И тем самым, допустил оплошность. Выражение «я еду в клуб» – на самом деле, полная бессмыслица. В нем уже содержится ложь. Ложь и порождает внутри меня волнение, раздробленность, конфликт. Откуда я знаю, что я еду в клуб? Я могу лишь надеяться, что я еду в клуб. На самом деле я просто еду.
И сегодня утром – я не входил в лес. Я спустился по лестнице, после чего погулял по лужайке, а затем чудесным образом оказался в лесу. Вот и все.
И сейчас я не еду куда-то. Я просто еду. Потому что мне захотелось покататься. Ну и что с того, что мне захотелось покататься в час пик? Если мне это доставляет удовольствие, то почему бы и нет? Это ничем не хуже, чем забраться на гору высотой в восемь тысяч метров.
Машина впереди тронулась. Я и не заметил, как рассосалась пробка.
Я набираю скорость на свободной дороге.
Я не знаю, куда еду.
Я просто еду.
Что мешает быть простым и свободным?
Вечер исчерпан -
исчерченный судьбами.
Вечер истлел,
а мы -
дым,
уползающий
в завтра.
4. Дневник недеяния. Какая ароматная трубка!
Чудесным образом я оказываюсь в Клубе.
Я слушаю флейту.
В перерыве я иду в бар. Заказываю кофе с лимоном. Устраиваюсь за столиком в углу. Достаю трубку и пачку любимого табаку Dunhill My mixture 965. Закуриваю.
Вскоре к моему столику подходит мужчина пожилых лет с лицом, приправленным худосочной бородкой, и представляется:
- Я гуру Ишвар Сатари Трам. Я вас видел по телевизору. Я не знал, что вы курите. Почему вы курите? Вы знаете, что этим свои курением вы в мировую прану вносите утяжеляющие элементы?
Я наблюдаю, как колышется его бородка в такт его фразам, и с удовольствием пускаю колечки дыма. Он очень серьезен. И это меня забавляет.
Обиженный гуру, бантиком поджав губки, отходит от столика. И правильно. Нечего ему утяжелять свою мировую прану.
Вместо него возникает деловой партнер. Он любитель иной раз наведаться в Клуб. Вид его слегка задирист, чубчик сбит в воинственный хохолок, движения мелкие и суетливые.
- Что, флейту пришел послушать? – Натянуто спрашивает он.
- Ага, пришел послушать. – Киваю и попыхиваю трубкой.
- Ты больше не у дел.
- Значит, таков мой удел – быть не у дел.
- Зря иронизируешь.
Я медленно вытряхиваю пепел из трубки. Допиваю кофе. Встаю из-за столика и иду в зал. Скоро начнется продолжение концерта. Затылком отражаю скороговорку с чуть повизгивающими интонациями:
- Мы тебя отстраняем от дел!
Какая ароматная трубка!
...И балкон, открытый настежь,
в теплом воздухе парил.
Ночь лизала черной пастью
пальцы прутьев и перил.
Млечный Путь летел эскортом,
освещая линий ряд -
четкой графики офорта -
черный форточки квадрат.