Правовые ограничения на этапе изложения результатов расследования

 

Правовые преграды латентно существуют и на этапе изложения информации, полученной по результатам расследования. Они ограничивают прежде всего характер обобщений и оценок, выносимых расследователем (в том числе устами экспертов, свидетелей расследуемого события и других лиц), характер языковых средств, экспрессивных выражений, применяемых при изложении текста (например, журналист не имеет права называть кого-то преступником до тех пор, пока это не будет зафиксировано в судебном решении). Избежать этого в известной, но отнюдь не в полной мере и помогает следование требованиям Закона «О средствах массовой информации». Полученная журналистом каким-то образом на этапе сбора сведений та или иная информация, прежде чем она будет опубликована, должна быть соотнесена в первую очередь с требованием статей 50 и 51 этого закона. Первая статья называется «Скрытая запись» и гласит следующее:

 

«Распространение сообщений и материалов, подготовленных с использованием скрытой аудио- и видеозаписи, кино- и фотосъемки, допускается:

если это не нарушает конституционных прав и свобод человека и гражданина;

если это необходимо для защиты общественных интересов и приняты меры против возможной идентификации посторонних лиц;

если демонстрация записи производится по решению суда».

 

Статья 51 Закона «О средствах массовой информации» называется «Недопустимость злоупотребления правами журналиста». В ней говорится:

 

«Не допускается использование установленных настоящим Законом прав журналиста в целях сокрытия или фальсификации общественно значимых сведений, распространения слухов под видом достоверных сообщений, сбора информации в пользу постороннего лица или организации, не являющейся средством массовой информации.

Запрещается использовать право журналиста на распространение информации с цепью опорочить гражданина или отдельные категории граждан исключительно по признакам пола, возраста, расовой или национальной принадлежности, языка, отношения к религии, профессии, места жительства и работы, а также в связи с их политическими убеждениями».

 

Если журналист не может по каким-то причинам учесть правовые требования (ограничения) при написании материала, то они вполне могут проявиться после его опубликования, но уже в форме судебных исков к автору. Непредвиденный характер возникновения правовых «ловушек» (преград) возможен, как например, и в случае с правовым определением понятия государственной тайны, в силу того, что, к сожалению, на сегодняшний день на «поле» законов существует еще масса терминологических «нестыковок», мешающих журналисту находить точные правовые ориентиры при подготовке расследовательских выступлений, изложении материала, да и дальнейшем отстаивании своих прав. Так, в существующих законах нечетко определены такие, часто применяемые в связанных с журналистскими расследованиями судебных процессах основные понятия, как «честь», «достоинство», «клевета», «оскорбление», «унижение чести и достоинства».

А нечеткость и неопределенность в трактовке основных понятий как в текстах законодательства, так и в юридической литературе «способствуют субъективности и нечеткости их толкования в правоохранительной практике»^[131][23].

 

Нечеткость, недостаточная определенность юридических терминов является существенным недостатком, относящимся к самым разным реалиям журналистской деятельности и ее технологиям, к разным аспектам взаимоотношений журналиста и закона. Так, по мнению известных юристов, готовивших ныне действующий закон о СМИ, например, нельзя не учитывать того, что даже «...применительно к компьютерам в законодательстве уже накопилось немало терминологической путаницы. Так, уже упоминавшийся Закон “Об информации, информатизации и защите информации” использует термины: “информационная система”, “средства вычислительной техники и связи, реализующие информационные процессы” и т.д. Закон РФ “Об авторском праве и смежных правах” говорит о “программах для ЭВМ”, “объектном коде” и “пользователях сети”. Закон о СМИ в редакции от 19 июля 1995 года толкует об “информационных компьютерных файлах” и “программах обработки информационных текстов”. Наконец, анализируемый законопроект предлагает ввести в оборот “компьютерные сообщения”, “компьютерные сети”, “компьютерную информацию”. Тем самым нарушается юридическая совместимость законов и приближается большое вавилонское столпотворение в правоприменении»^[132][24].

 

Подобных «недоделок» в законах достаточно много. И все же, независимо от степени совершенства, соблюдать их журналисту необходимо. Работая в существующем информационно-правовом поле, ему важно следовать двум необходимым условиям. С одной стороны, «не поступаться принципами», то есть стремиться достигнуть общественно значимой цели – раскрывать тайны, идущие во вред обществу, а с другой – избегать конфронтации с законами.

Журналист не должен забывать о том, что нарушения закона с его стороны (даже если они и незначительны по сравнению с теми преступлениями, которые он расследует) дают противодействующим ему лицам реальные основания для привлечения его к судебной ответственности. Примеры неосторожного обращения журналиста с законом хотя и не очень часто, но обнаруживаются. Так, 14 мая 1999 года один известный московский журналист-расследователь А.X. был задержан сотрудниками ГИБДД, поскольку нарушил на своем автомобиле правила дорожного движения. Проверяя документы нарушителя, сотрудники милиции обнаружили у него удостоверения помощника заместителя председателя Московской областной Думы, консультанта Секретариата руководителя Аппарата Государственной Думы РФ, пресс-секретаря Московского таможенного управления, капитана уголовного розыска городского ГУВД, а также специальный талон, позволяющий владельцу его не подвергаться милицейскому досмотру (владельцем всех этих документов он сам и значился).

Журналист наотрез отказался отвечать на вопросы о том, откуда у него все эти документы. Но предупредил милицию, что они представляют собой всего лишь выданные ему соответствующими органами «документы прикрытия». В результате против него возбудили уголовное дело по факту использования поддельных документов. А.X. был отправлен в изолятор временного содержания. Вечером 15 мая его отпустили под подписку о невыезде. Позднее дело было передано в прокуратуру. И только благодаря вмешательству высоких покровителей, с разрешения которых он ранее получил «документы прикрытия», необходимые для выполнения важного и особо трудного расследования, дело было закрыто.

Еще один пример игнорирования (или незнания) закона при организации и проведении расследования. В конце декабря 1999 года в Москве на Садовой-Спасской улице была задержана журналистка Н.В., которая продавала мужские носки. Разрешение на торговлю у нее отсутствовало, и милиция решила препроводить торговку в отделение. Журналистка попыталась объяснить стражам порядка, что выполняет редакционное задание, и предъявила служебное удостоверение. Однако это не помогло, и ее вызвали по повестке в Мещанский межмуниципальный суд. Во время судебного процесса Н.В. предъявила письменное распоряжение главного редактора о том, что получила задание собрать материал для журналистского расследования методом «включенного наблюдения». Для этого на редакционные деньги купила носки и стала выдавать себя за торговку. Однако судья не внял объяснениям и вынес решение оштрафовать журналистку в административном порядке на 40 рублей. Не согласная с решением суда, она стала подавать кассационные жалобы. И только в Верховном суде Российской Федерации спецкору удалось доказать свою невиновность. В высшей судебной инстанции отменили решение районного суда, учитывая, что журналистка лишь создала внешнюю видимость административного проступка, не желая при этом заниматься продажей носков и извлекать из этого какую-либо материальную выгоду. Иногда бывает важно учитывать даже противоположные трактовки законов, с которыми «входит в соприкосновение» журналист-расследователь, что вполне возможно, как уже было отмечено, в силу несовершенства законов, их недостаточной определенности и категоричности. Как правило, здесь необходимы и дискуссия, и компромисс с противостоящей стороной.

О том, как важно прогнозировать возможные последствия для самого расследователя с точки зрения права, говорит, например, уже упоминавшееся громкое дело военного журналиста газеты «Боевая вахта» капитана второго ранга Г. Пасько, по которому велось закрытое судебное разбирательство и которое тянется до сих пор.

Журналисту, который только приступает к журналистским расследованиям, определенную помощь в плане совершенствования юридической подготовки может оказать изучение появившихся в последнее время разнообразных, написанных доступным языком пособий по юридическим вопросам, а также участие в семинарских занятиях, которые организует, скажем, Агентство журналистских расследований в С.-Петербурге, а в Интернете (что для многих более доступно, чем специальная командировка) проводит занятия в форме юридического тренинга Фонд защиты гласности. Для такого рода тренинга можно, например, использовать книгу «Техника юридической безопасности для журналистов: сборник материалов практических обучающих семинаров для работников СМИ и будущих журналистов» (Отв. ред. А. Симонов. – М., 2000).

Чтобы дать общее представление о характере этих семинаров, обратимся к первой главе этой книги, содержащей основные выводы, рекомендации и написанной в расчете на прямое использование практическими работниками – журналистами и другими сотрудниками средств массовой информации, работниками правоохранительных органов, юристами и т.д.

Глава состоит из сорока тематических блоков, каждый из которых построен по принципу «вопрос – ответ». Вот пример:

 

«2. Что такое “честь” и ее “унижение”!

С правовой точки зрения, честь – это сопровождающееся положительной оценкой отражение качеств лица (физического или юридического) в общественном сознании. Однако тогда определение чести вступает в некоторое противоречие с ее пониманием в ГК РФ как нематериального и неотчуждаемого права личности, если только не понимать это право как своего рода “презумпцию наличия чести” – допущение, что человек располагает честью, если он не допустил поступков или высказываний, несовместимых с его положительной оценкой в общественном мнении (общественном сознании). Ср. в Комментарии к ГК РФ: “При защите чести и достоинства действует презумпция, согласно которой распространяемые порочащие сведения считаются не соответствующими действительности. Это означает, что доказывать правдивость таких сведений должен тот, кто их распространил”.

Унижение чести предполагает, что истец ощущает изменение (или считает потенциально возможным изменение) общественного мнения о себе. Это сознательная дискредитация человека в общественном мнении. Однако, как указывает Комментарий к УК РФ, “наличие унижения и его степень, глубину оценивает в первую очередь сам потерпевший”: объективных, тем более операциональных критериев для доказательства того, что “унижение чести” имело место, в законе и текстах права вообще нет.

3.Что такое “достоинство” и можно ли его “унижать”!

По А. Анисимову, достоинство – это “самооценка личности, основанная на ее оценке обществом”. Но сама общественная оценка человека не соотнесена с понятием достоинства. Достоинство есть ощущение человеком своей ценности как человека вообще, конкретной личности, профессионала и т.д. Отсюда понятия личного, профессионального, национального достоинства. Конституция РФ в ст. 21 говорит: “Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления”. Достоинство, как и честь, включается законодателем вчисло нематериальных прав личности.

Таким образом, понятие достоинства включает в себя осознание человеком своей абстрактной и конкретно-социальной ценности, а также ценности (значимости) социальных групп, в которые он входит [другой вопрос, на какой основе формируются эти группы: чаще всего они являются профессиональными, национальными или конфессиональными (религиозными)]. Оно по определению может быть только со знаком “плюс” – есть ли у данного лица те или иные положительные качества и что по поводу этого лица считает общественное мнение, здесь несущественно.

Конституция РФ не случайно говорит не об унижении, а об умалении достоинства. Здесь, по-видимому, проведена четкая грань между унижением как дискредитацией человека в общественном мнении и умалением как таким воздействием на общественное мнение, которое противоречит достоинству личности как ее неотъемлемому праву. Нельзя унизить человека в его собственных глазах. Поэтому правильнее было бы говорить не об “унижении чести и достоинства”, а об “унижении чести и умалении достоинства”.

4. Что такое “репутация”, “престиж” и “доброе имя”!

Понятие репутации (вообще) в текстах законодательства отсутствует: есть лишь понятие деловой репутации как нематериального права личности (относящегося и к юридическому лицу), не имеющее никакого раскрытия в ГК РФ. (Впрочем, термин “репутация” встречается в УК РФ в статье о клевете, но из контекста видно, что имеется в виду именно и только деловая репутация.) Видимо, понятие репутации, раскрываемое в Комментарии к ГК РФ как “сложившееся о человеке мнение, основанное на оценке его общественно значимых качеств”, есть лишь одна из сторон понятия чести, более широкого, чем понятие репутации.

Что касается понятия деловой репутации, то она связывается в текстах права прежде всего с предпринимательской деятельностью и определяется А. Эрделевским как “сопровождающееся положительной оценкой общества отражение деловых качеств лица в общественном сознании”. Строго говоря, деловая репутация может быть и отрицательной, но, как правило, это сочетание употребляется в положительном смысле: ср. “защита деловой репутации”.

Понятие престижа или морального престижа законодателем вообще не употребляется и встречается только в юридической литературе. Это оценка данного лица общественным мнением с точки зрения его социальной роли, социального статуса, социального влияния. Поэтому престиж может быть более или менее высоким, но не имеет качественной оценки. Сочетание же “моральный престиж” внутренне противоречиво: прилагательное “моральный”, казалось бы, относится к личности человека, а существительное “престиж” – бесспорно только к его оценке общественным мнением.

Что такое “доброе имя” человека – термин, впервые употребленный в тексте нового ГК РФ, – остается пока совершенно непонятным. Видимо, этот термин синонимичен репутации (в общем смысле) и, следовательно, понятие доброго имени подчинено понятию чести.

Одним словом, все эти три понятия не определены законодателем и пока не вносят ничего содержательно или процессуально нового.

5. Что такое клевета!

Ответ УК РФ следующий: это “распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию”. Следовательно, понятие клеветы включает три признака: а) унижение (опорочение) чести и достоинства или подрыв репутации, б) умышленность этого деяния, в) ложность распространяемых сведений.

Таким образом, клевета – такое унижение чести и достоинства (или унижение чести и умаление достоинства), которое связано с умышленной ложью, но совершенно не обязательно предполагает неприличную форму (в отличие от оскорбления – см. ниже).

Попытаемся несколько подробнее разобраться в определении клеветы, данном УК РФ. Здесь есть две неясности.

Во-первых, что такое “заведомо ложные” сведения (формулировка перешла в новый УК из старого)? По-видимому (так трактует это выражение Комментарий к УК РФ), имеется в виду осведомленность распространителя клеветнических сведений об их ложности. Но точное определение законодатель не дает.

Во-вторых, что такое “порочащие” сведения и как они соотнесены с унижением чести и достоинства? В подзаконном акте – Постановлении Пленума ВС РФ от 18.02.92 – есть определение порочащих сведений: “не соответствующие действительности сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства или моральных принципов, ...которые (утверждения. – Авт.) умаляют честь и достоинство гражданина либо деловую репутацию гражданина или юридического лица”. Значит, налицо три признака порочащих сведений: а) направленность на унижение (умаление) чести и достоинства либо деловой репутации, б) характер сведений (нарушение законодательства или общепринятых моральных принципов), в) ложность этих сведений. Если по признакам б) и в) сведения легко квалифицировать как порочащие, то основной признак – а) – возвращает нас к оставшемуся неопределенным понятию унижения чести и достоинства.

6.Порочащие сведения и позорящие сведения–это одно и тоже)

Нет, не одно и то же, хотя кое-где в юридической литературе они отождествляются. Позорящие сведения, как и порочащие, направлены на унижение чести и достоинства. Но, в отличие от порочащих, у них нет признака ложности.