Владеющая Силой, жаждущий власти и абсолютное оружие 3 страница
Первый жлоб ринулся к жертве с воинственным воем… наткнулся солнечным сплетением на кулак… хрипнула напоследок лужёная глотка, и груда мускулов осела на пол мешком муки… Тьфу! хоть бы соперники стоящие. Вояки, понимаешь!
Мастера спирта.
О-о, простите-извините, леди «силачка»-иномирянка! сейчас подберём вам в лавке других, поприличнее.
Рефлексируешь, кретинка… а кто-то прыткий уже запустил в тебя пластиковым креслом! Расстервенились и правда не в шутку! В последний момент поднырнула под импровизированный снаряд, сохраняя боевую стойку; тот врезался в прилизанную башку ни в чём не повинного бармена, рот разинувшего на драку: спасибо, что на излёте. Контузило беднягу-хилятика, однако, крепенько; свалился, бессознательно вцепляясь в драгоценные свои бутылки – так и посыпались с предсмертным бряком! И всё на него, болезного, сомлевшего! ещё и стойкой сверху приложило!
Верещат, кажется, уже все тридцать или сорок развесёлых девиц, тут присутствующих, вперебой: концертик не для слабонервных! Кто на своих самцах-защитниках виснет, не отдерёшь; кто под стол лезет, сверкая задницей в окне; иные и к выходу, и куда попало рванули голову сломя. Вопли, визги, кудахтанье… курятник, охваченный паникой по случаю визита хоря.
Парни, космачи бывалые, само собой получше держатся. Молчат мужественно; а не то загибают тройным загибом. Нашлись и дружки у нападающих: так и прут на подмогу, в тыл, с флангов норовят зайти. Вон, один из парализатора пальнул-таки, не вынесла душа поэта. Увернулась опять; один из забулдыг на разряд сам напросился, на полузамахе кулаком.
Расхохоталась – посреди свалки, бесшабашно, на весь кабак; заставила отшатнуться очередного жаждущего мести. Не сарнийка-берсерк из рода Гартелдов; и всё равно – потеха.
Мала куча! куча мала!
Правило «боя одного со многими» в действии.
Постоять, что ли, прохлаждаясь в сторонке, пока недотёпы эти сами друг друга не переколошматят? Так ску-учно.
Ну щас повеселимся; всласть.
Подцепить для начала вот этот столик (к полу приварен, говорите, намертво? плевать, отдерём!) Столько-то непрошеных союзничков (не твоих, а наоборот) застывают с разинутыми ртами, с выкаченными белыми зенками варёных рыб; им-то и подарочек. Эх, раззудись, плечо!
Есть! заодно с тремя летунами смахивает, впечатывает в стенку и случайную девицу… всё польза, глядишь, ору станет поменьше на пару-тройку децибел.
Первый шаг необратим; пора из обороны – в атаку, да в режиме «спурт». Расступись, питекантропы! как бишь там её, блаженной памяти воинственную песенку пиратов-сарнийцев?
Буйной Реллад подобна, грозе морей –
Смело в бой, дочь Сарнии! Хэй!
Чашу битвы хмельной осуши до дна,
Ведь твоё ремесло – война!
Кажется, вся эта ископаемая галиматья вырывается вслух, когда смерч по имени Шейла Молодая Волчица врезается в ближайшую шайку-лейку, покрупней да покрепче. Удар! удар!! шквал ударов!!! Хрустит чья-то скула, свороченная набок; чьи-то зубы крошатся под ноги; чья-то пушка описывает шикарную параболу, под самый потолок. Знай наших!.. стоны; вопли; заковыристая брань; шлепки обмякших тел об пол; мгновенная потрясённая тишина… Проблёскивает неурочная разбитая бутылка, сгоряча втыкается в чью-то союзную физиономию…
6.
– Эй! какого пульсара тут…
Знакомый голосина. И парень знакомый, супер-гипер. Капитан Джемберри, собственной персоной. Засёк её от дверей; скалится с дружелюбием тиранозаврового черепа в Музее Палеонтологии. Дескать, снова ты, баламутка! так задницей и чувствовал!
Ну что, летун бравый? Ринешься на подмогу единокровным, единоверным (так и наседают, не уймутся! успевай только в морду подносить!)? Или всё ж за даму вступишься, рыцарь Печального Образа? Давай, определяйся!
Ох, разошлась ты, Молодая Волчица! хоть за пивом посылай.
– Держи-ись!.. – ревёт капитан, адресуясь невесть кому.
Танком вклинился в потасовку – таки к ней прорывается, таки своих молотит! Прорвался; под глазом уже франтоватый фингал наливается спелой сливой… с боевым крещением, красавчик! Кулаками расчистил для себя жизненное пространство, подле неё… слава прогрессу! не загораживать собою ринулся, по-джентльменски! Встал, как напарник, как соратник: спина к спине под мачтой.
Ценю – мелькнула мысль; совпала с очередной, в кровь разбитой полупьяной харей.
С новой силой пошла потеха: в четыре руки, в четыре ноги. Капитан ещё акустической атакой оглушает, не хуже Соловья-Разбойника: благо глотка – дай Боже здоровья! Воинственные кличи да нецензурное меж строк: этакий слоёный торт – кушайте, не обляпайтесь! Она-то с пелёнок предпочитала драться – молча… на вкус да на цвет…
Космос, да когда ж угомонится это разворошённое осиное гнездо?! Капитана уже зацепили по плечу чем-то острым; она пока невредима – рефлексы конфедератки не подкачали. Хоть из парализаторов палить надоело, и на том спасибо: не нужно специально прикрывать спонтанного напарника. Кулаки, ножи да бутылки битые – чепуха чепух и всяческая чепуха…
Накликала! вон, кажется, подваливает – не то чтобы проблема неразрешимая, но и не совсем чепуха. Здоровый ящер (местный родич вэн-гаров, не иначе!) раскручивает над головой, на манер лассо, толстую цепь. На конце которой – то ли три, то ли пять устрашающих кривых лезвий… Ой-вэй! пора принимать радикальные меры, не то с отчаянного капитана снимут скальп. Изволь потом лечить болезнь, которую вполне можно предупредить.
Лучевой меч уже в руке… колесо лилового пламени прочерчивает полумрак тёмной рукопашной. Большая часть цепи отлетает куда-то к ситтхам прочь; вскользь подбривает-таки темечко – не капитану, кому-то постороннему.
И в заминку, в потрясение новым чудом не замедлил вклиниться капитан – первостатейным казарменным рыком.
– Может, хватит, парни?!
Парни сопят, пыхтят, мнутся, переглядываются растерянно; разжимаются кулаки. Помяты парни, побиты; и не просто – как собаки. Потрясены до глубины печени; до самых основ своего мироздания.
С кем же, чёрт побери, сцепились?!
– Та-ак, ребята… – Капитан обводит вверх тормашками перевёрнутую забегаловку тяжёлым, ртутным взором. – Пошумели, пар стравили? – и хорош. Кто ещё на ногах – подобрали падаль и пропали пропадом со всех моих радаров. Ясно выражаюсь?!
Куда уж ясней. Компашки спешно разбирают своих нокаутированных; растаскивают к выходу; по углам, по щелям расползаются. Знают тут капитана Джемберри.
Хорошо знают.
Теперь узнают не хуже и её – Шейлу Молодую Волчицу.
Недурственное начало отпуска.
Капитан Джемберри зыркает и на кисок, забившихся по закуткам, всё ещё попискивающих там. Прочищает ухо мизинцем.
– И уймите, кто-нибудь, этих подстилок! Осточертели пуще Аррк Сета, будь он трижды проклят…
7.
– Ну, ты даёшь!
– Мы уже на брудершафт пили, капитан?
– Мы на брудершафт – дрались! Спина к спине. Куда уж ближе.
Угу, кивает Шейла. Не возражаю, кивает Шейла.
Сама не терплю «выканья» со свойскими парнями – кивает.
– А выпить? так оно можно.
И опять ты прав, лихой пилот. Можно и даже нужно, после такой-то катавасии.
Бармен, оказывается, очухался уж давненько. Только вида не подавал. Мышкой притаился, таракашкой в щели: а чтоб опять не подвернуться под горячую руку. Умно, парень.
Но теперь – полундра миновала, и самое время отвлечь тебя от причитаний над твоими бутылками, погибшими смертью храбрых. Тащи-ка чего поприличнее из выживших.
– Ты что пьёшь-то, вояка?
– А всё, что горит, летун.
– И имеешь всё, что движется? девочка, да ты – настоящий мужчина!
Шейла хмыкает. Какие задворки Вселенной ни возьми – признаки «настоящей мужественности» разнообразием не балуют.
– Эй, приятель… Рамван! – Это Джагвер бармену. – Тьфу! прекрати ты выть, как девица по суженому! Жизнь продолжается, и бизнес тоже. Две кружки суэрсийской карлавы – на бочку.
И, хлопнув себя по нагрудным карманам, – уже Шейле, досадливым шипом:
– Ш-тоб тебя! ни монеты не захватил, ни кредитной карточки. Угощать надумал, кретин… Рам после всего в долг шиш отпустит, без того у него из-за нас проблемы.
– Хочешь сказать – я заварила, мне и расхлёбывать? – Шейла нырнула к себе в карман. – Расслабься, парень: я угощу. С прибытием. Ты – в другой раз.
– Так ты не только при оружии – при денежках тоже? – аж присвистнул Джагвер.
– Ага. Только что императора вашего раскурочила. Очень кстати тут в порту ошивался, инкогнито. Со всей своей казной. Видно, каждую шлюху осчастливить надумал. Чтоб ни одна не ушла обиженной.
– С тебя станется!
– С меня? – или с императора?
Бармен Рамван хлопнул на столик две солидные кружки с шапками рыжеватой пены – требуемая суэрсийская карлава. (По химическому составу – ближе всего к земному пиву). Сгрёб выручку жестом иллюзиониста – куда там Копперфильду. Потопал восвояси, непрестанно, едва не в слезах поскуливая: «Разори-или! как есть разорили!! в разор разорили!!!»
Убрался, нытик, слава прогрессу. Можно сидеть в своё удовольствие.
А хорошо-о! Тихо вокруг, мирно; пусто. Оркестрик со стриптизёрками успели куда-то слинять; шлюшки визгливые тоже; и посетители расползлись подчистую – раны зализывать. Новые не спешат заглянуть на огонёк – побаиваются: дурные вести не ждут на месте.
И она, посреди разгрома ею же учинённого (ну, не только ею, справедливости ради; и не так непоправимо тебя раздолбали-разорили, Рам-скряга, не ври!), расположилась с комфортом, как дома в «Трёх Хвостах». Пивко местное потягивает; недурственное! Да не одна – с новообретённым приятелем, с кем только что дралась «на брудершафт», проще говоря спина к спине. Одни-разъединственные во всём зале, как белые люди.
Что ещё нужно для счастья?!
– Вояка, а вояка? как бишь тебя зовут, прости, запамятовал?
– Шейла, кэп. – Космос, неужто имечко у неё такое заковыристое? добро б Нефертити какая-нибудь, или там Ируандика! – Шей-ла. Повтори.
– Галактику избороздил вдоль-поперёк – ничего подобного не слыхивал. – Лихой пилот с шумом прихлёбывает из кружки. – Ну, какое б ни было – такое есть.
Вот спасибочко! дозволил, милостивый государь, оставить за собой исконное имя. Облагодетельствовал по гроб жизни.
– А я – Джагвер Джемберри, – напомнил на всякий случай – специально для кретинов, видно.
– Уяснила. Ещё по прибытии. – Ухмылка со значением: не все, мол, и не везде такие тугодумы, как у вас в Космофлоте. В Славном-Имперском-Орденоносном… и каком бишь ещё?
– Для друзей – Джав, – не обижаясь, добавил космический волк: со встречным намёком.
Во-она даже как? не только в приятели-соратники-собутыльники – уже и в друзья набиваешься, с налёта-с поворота? Не больно-то соблюдают в вашем лучшем из миров варварское золотое правило насчёт пуда соли.
Душа нараспашку, доверие без оглядки – это скорей по-нашему.
По-конфедератски.
Не подозревала за тобой, парень!
При ближайшем рассмотрении, куда более приятным малым он оказывается – капитан Джемберри, для друзей Джав. Ну, перец-имперец; ну, космофлотец; ну, самую малость солдафон, самую каплю шовинист. И что с того, что лицом смахивает – на образцово-показательного то ли комсомольца, то ли ковбоя (тот и другой, в общем, одним миром мазаны – суперменовским)? Небось не сам себе лицо выбирал. Какое сделали папа с мамой (или, ещё того слаще, – автор этого боевичка), с таким и ходи всю оставшуюся. Да нечего тявкать на судьбу.
Может, и споёмся в скором времени.
– Там посмотрим-поглядим… дружище!
Это уже вслух; туманное обещание подкрепим хлопком по плечу – от души. Реакция на жест доброй воли слегка нестандартная: шипенье от боли сквозь зубы. Эх, дубина! двинула парня, а он же ранен…
Нет смысла в выражениях сочувствия: сильно, мол, зацепило? Нарвёшься, как пить дать, на фарфаронистую отповедь: ерунда, царапина… сама бы так отвесила.
Больше дела – меньше слов.
– Дай-ка…
Приложить ладонь, просканировать – доля секунды… царапина не царапина – разрез почти до кости. Кровь свернулась было, да от чужеродного миролюбия вот опять выступила. Ничего, до свадьбы заживёт.
Несильный энергетический поток и дезинфицирует, и регенерацию ускоряет многократно. Разминка для начинающих.
– Ты чего… чёрт, щекотно! И не болит уже…
Джав хлопает глазами на руку Шейлы поверх своего плеча: та слабо мерцает лиловато-золотистым. С полминуты – и сеанс окончен.
– Гуляй, парень.
– Светлое Небо! и Вечные Звёзды…
Недоверчиво, почти с опаской Джагвер, капитан Джемберри, матёрый космический волк, касатся пальцами собственной раны… бывшей.
– Извини, рукав так распоротым и будет, – невинно ухмыльнулась Шейла, – А шрам – по желанию клиента. Могу совсем убрать; могу оставить для пущей важности.
– Как… ты меня заштопала?!
– Долгая история, кэп. Долгая и сложная. В одну лекцию нипочём не втиснуть. Придётся катать весь курс.
– Может, профессор, ты ещё и телепат?
– Он самый. А что такого?
– Ничего… в общем ничего особенного. – Наконец Джав оставил в покое чудом затянувшуюся свою «царапину»; взамен в затылке поскрёб. – Просто телепатами обычно… негуманоиды бывают.
Интересные тут у вас дела-делишки! Шейла прихлёбывает с задумчивым видом.
Мысль не нова; ситуация не беспрецедентна. И в Конфедерации негуманоиды обычно более способны к телепатии – изначально, от природы. Почему да отчего так – в версиях дефицита нет; и имя им – легион, а цена – грош.
Но уж из подобного курьёза вовсе не следует, будто не нужно обучать искусству мысленного общения и гуманоидов!
– Лихая вояка; крутой пилот; телепат; ещё много чего, о чём и подозревать трудно… – вполголоса, скороговоркой бормочет между тем Джав. – Кроме тебя, подруга, знаю единственную такую же девушку. И это – Её Величество Сэра Саэлла, правительница королевства Суэрси!
Странный какой-то у тебя тон, приятель: смесь благоговения с брезгливостью. Видно, это ваше величество тут большой оригиналкой слывёт; и многим – против шерсти; и хотел бы ты, крутой космач, выложить ей начистоту и в глаза всё, что о ней думаешь, – да сословная разница неодолима.
Мол, кабы не наследница трона – драть бы девчонку, по малолетству, как ситтхову козу. Дурь да блажь выбивать, ума вгонять – и всё в задние ворота.
– Постараюсь познакомиться, – хмыкнула Шейла между двумя глотками.
– Страсть у тебя к высочайшим особам. Королеву едва ли тебе устрою, сама понимаешь. Если кто поскромнее, но из близких тебе по духу… та же Ламси Трок, старуха. Из торговцев – но до суперкарго дослужилась. С ней сознакомлю при оказии. Найдёте о чём потрепаться: два квазара, три пульсара, дальние миры…
Тут уж по тону Джава ясно: в их космачьей среде эта «старуха» – свой в доску парень, оригинальность в допустимых рамках. Интересно: её, Шейлу, когда-нибудь здесь воспримут – так?
– Но всё же. – Джав со стуком отставил почти опорожнённую кружку. – С каких Небес ты к нам свалилась, клубок загадок? Что не из Империи, и даже не с Границ, – любой поймёт, кто не кретин. Неужто откуда-то… Извне?! из туманности Тафлура, что ли?
– Говоря начистоту, о туманности Тафлура впервые слышу с твоих слов…
8.
– Джав!
Окликают-перебивают от входа. Кто-то из завсегдатаев расхрабрился? Рано или поздно этого следовало ожидать.
Конец тет-а-тету; и стоит ли сожалеть.
Плывут… великолепная четвёрка бравых парней. По мундирам судя, тоже офицерики космофлотские, молодые-интересные-неженатые… а какие ещё приятели могут быть у Джава?
Кожа всех оттенков: зеленоватая, синеватая, желтоватая… один даже – вроде очень тёмного африканца. Прямо сценка из древнего-бородатого анекдота (знакомый временщик рассказал), про «в полночь на кладбище». «– Вот я, мол, зелёный, я – утопленник... а он, мол, синий, он – удавленник… а ты кто, такой чёрный?» – «Да вы чё, мужики, сдурели?! я – шахтёр из четвёртой смены!!!»
И – с вытянутыми физиономиями, все как один (а не только «шахтёр», как по анекдоту полагается).
Джав, напротив, усом не ведёт. Не успели друзья-сослуживцы приблизиться, не успели все претензии выпалить, – вежливо представляет каждого землянке, указывая кивками:
– Айгор; Локви; Фейк; Орцел. Все капитаны Космофлота, как и я. Знакомься, Шейла. Славные ребята.
– Джав, а Джав! кто это старину Рама разделал? – Лицо Фейка, невысокого сухопарого живчика, даже не синее, скорее сероватое: может, от изумления? – Ты, что ль, порезвился?
– Угум… навёл шороху, и тут же девочку свеженькую подцепил. – По многострадальному Джавову плечу бьёт теперь Локви: весь как сажа, стать богатырская, а глаза и скулы вроде монгольских. – Молодцом, молодцом! по-нашему, по-космофлотски. Привет, крошка! – Это он уже Шейле; подморгнул скабрезненько: мол, третьим буду?
– Но-но, Лок! – Джав ухмыльнулся двусмысленно. – Не укоротишь язык – эта «крошка» и тебя по стенке размажет. Никакой ложкой не соскребут.
– Хочешь сказать – она тут учинила полундру с авралом?! – У Орцела (все оттенки медового – кожа, волосы, глаза; совсем пацан ещё!) серьёзные проблемы с дикцией. Из-за полуотвалившейся челюсти, скорей всего.
– А то! – Джав причмокнул с явным смаком. – Сцепилась один на один со всем кабаком; кабаку, как видите, несладко пришлось. Я сам только к концу подсобил: больше авторитетом, чем кулаками. Да Шейла без меня бы управилась… а, Шейла?
Притихли капитаны космофлотские. Отаптываются, посапывают, позыркивают – но помалкивают. Подхватывают челюсти уже где-то на уровне ниже плинтуса; с натугой, со скрипом ставят на место, не попадая шарнирами в пазы.
Правоту Джавовой саги, однако, сомнению не подвергают.
Верно, среди друзей, коллег и просто шапочных знакомых Джав слывёт кем угодно, только не треплом кукурузным.
Шейла тоже не спешит вмешиваться в беседу чужих сослуживцев. Приглядывается, наблюдает; наслаждается. Как быстро взялся помогать ей самоутвердиться капитан Джемберри, крутой парень. Приятная неожиданность!
Первые года три ты работаешь на имидж – всю оставшуюся имидж работает на тебя… Джав, изведав все прелести сего процесса на собственной шкуре, заботится теперь об ускорении его первой половины для неё. Спасибо!
Кроме шуток, спасибо.
Айгор, с виду постарше всех, акварельно-зелёный как водяной (на Шейлин непросвещённый взгляд – братец единокровный распотрошённого бармена; разве что лоску поменьше, мускулов побольше), шлёпнул себя ладонью по лбу: осенило.
– Светлое Небо! не ты ли, девочка, устроила во всём порту переполох с орудиями?!
Сообразительное существо! Шейла покосилась на него с одобрением.
– Она самая, – подтвердил и Джав. – Мою же эскадрилью и отрядили разбираться.
– Никаких посторонних флотов не засёк на орбите? – невинно подала голос Шейла.
– Твоё счастье, – кивает Джав притворно-сурово.
– Так, может… – Глаза Айгора вспыхивают надеждой почти сумасшедшей. – Может, девочка, ты бы и нашему общему приятелю Аррк Сету подпортила его огневую мощь?
И Джав уставился на неё, словно видя впервые. Так раскусывают в захожем чудиле – мессию.
– Шейла… ты чем тут заняться думаешь?
– Пока думаю.
– Чего там! – айда к нам в Космофлот. Сам замолвлю словечко кому следует!
– Это было бы интересно, девочка-воин!
Чернокожий Локви, присев на край столика, всеми десятью конечностями голосует «за» великодушное предложение Джава. Взгляд цепкий, бесцеремонный… раздевающий. Э-э, красавчик! в твоей компании, смотрю, ты самый компетентный бабьих дел мастер.
Дождёшься.
– Парниши! вам что, шлюх в борделях мало – для интереса? – Ещё один невозмутимый вопросик.
– Да… – Слегка смешался космофлотский гигант Локви. – Мы же с Джавом совсем не то имеем в виду! («Что имею, то и введу!» – ха!) Джав у нас вообще пай-мальчик… того… девочек не обижает.
– Вы мне это дело бросьте! – Насмешка в голосе – угрозы стократ доходчивей. – Узнаю – сама вам откручу и заставлю съесть… то самое, чем девочек обижают.
И уже отчётливо передёрнул мощной шеей, сглатывая, душка Локви. Понял, что такими вещами «девочка-воин» шутить не расположена.
Вот-вот сорвётся, затрепыхается: да ни Боже мой! да ни Светлое Небо!! и ни Вечные Звёзды!!!
И чем истошнее будет вопить, тем меньше ему веры на слово.
Инцидент спешит исчерпать Айгор, самый старший-мудрый.
– Ребята! Джав… и (заминка) Шейла…Если мы к вам подсядем, горло промочить, – вы не очень против будете?
– А то мы тут мимо гуляли… – присоединился и Фейк.
– Так и гуляйте дальше на здоровье, – пробурчал Джав (а в глазах – искры веселья). – За этим столом сидят те, кто дрался. На кой нам тут ещё те, кто гулял да глазел?
– Я-то решил, у вас тут пир на весь мир. – От Шейлиной посулы Локви оправился довольно быстро.
– Да; но допускаются только победители. Не с руки Шейле всякому обалдую встречному-поперечному выпивку ставить.
А мысль недурна. Не глядя, не считая – выцепить из кармана добрую горсть местных кредиток; на стол бросить. В плане завязывания полезных знакомств.
– Подите, ребятки, ещё раскулачьте хозяина. Я угощаю – по случаю своего прибытия на славную планету Туарель!
Локви, парень без комплексов, сграбастал всю энную сумму едва ли не раньше, чем та коснулась столешницы. Зазывно махнул остальным: мол, на халяву – даже трезвенники и язвенники… Подхватились, потопали: выцарапывать Рама-бармена из его затяжного сплина.
Джав (чудеса в решете: сколь быстро-незаметно и она стала воспринимать капитана Джемберри как «Джава»! тлетворное, вседоверительное влияние Конфедерации…) проводил их взглядом, не скрывая уже ухмылки. Мощным глотком доосушил свою кружку.
– Хорошо б и на нашу долю захватили выпивку, обормоты.
– Могу им внушить, – рассеянно уронила Шейла.
– Ты можешь, охотно верю. А на Лока не обижайся. Он всех так проверяет, на вшивость. Вообще ребята неплохие. Думаю, в нашу компанию ты вольёшься. Сдружишься.
– И против кого дружить станем?
– Не знаю, как у вас в туманности Тафлура – мы сейчас все дружим против Аррк Сета, чертяки. Обнаглел он сверх всякой меры, этот… – Джав поперхнулся.
– Ублюдок сифилитических суратов, – охотно подсказала Шейла самое памятное из местного нецензурного репертуара.
Джав ещё раз булькнул Голлумом, и теперь отчётливее.
– Откуда…
– От верблюда. От того самого, что у вас в центропосту сидел, когда я приземлялась. Сидел – и высказывал свою на меня точку зрения. Подробно. С красочными отступлениями. Так и не вдолбили ему, видно, что браниться при дамах – тем паче в адрес оных – не принято.
И, помолчав, доцедив карлаву суэрсийскую:
– Не станешь при мне робеть в выражениях – зауважаю больше.
Новая пауза. Джав переваривает сие интересное сообщение; Шейла ему не мешает. Остальная компания шумит у стойки, с жаром споря: какой именно выпивкой-закуской шикануть. Щедро, значит, она им отвалила.
– А начистоту – даже не в курсе, кто таковы эти сураты.
– Так я тебе покажу! – оживился Джав. – Эка невидаль! в каждом порту этого зверья полно, какую планету ни возьми. Родом, говорят, ещё со Старой Ритлиоры… умеют же всюду приспособиться!
– Как и люди.
– Точно.
Уяснила. Зверьё. Впрочем, догадаться о смысле ругательства несложно.
На матушке-Терре выразились бы проще: сукин сын.
– Так, Шейла… – Джав осторожно трогает за рукав. – Как насчёт послужить в Космофлоте? Сдаётся, солдатская доля не в новинку тебе.
– Правильно сдаётся. – Память, память! Каду деваться, куда бежать от неё? от себя?! – Когда-то война была моим ремеслом…
Была, да не сплыла. Подростком ещё пригубила эту «чашу хмельную»; и осушила до дна залпом; а на дне – гибель, мрак, разор!
Да минет вас чаша сия, достойные этши!
Джав отшатывается, едва не опрокинув пустую кружку.
– Что… с твоими глазами? Пепел…
И опять ты чертовски прав, приятель. Прах и пепел. Руины, радиация; призраки. Лучше не шевелить всего этого. Её мертвецы спят чутко.
Прости, не хотела пугать тебя, Джав. Сейчас, сейчас наполню взгляд суррогатом жизни. Давно научилась.
– И как у вас оклады? – приемлемые? С голодухи не пухнете, в пяти парсеках от войны?
– А… как?..
Ну вот! заморозила парня своими призраками, недотёпа!
Вернувшаяся компания спасает положение. С торжеством выставляют на стол трофеи – три разнообразные бутылки, да к ним бокалы в числе шести, на всех. Бармен и две перепуганные официанточки поспешают сзади, тащат подносы с закусками.
– Сильны-ы вы, ребята! – споро откупоривая бутылку, тянет зеленокожий Айгор. (И ничуть он на проныру-Рама не похож – померещилось с непривычки). – Всех девочек расшугали, и всю клиентуру… и забегаловка как есть вверх дном!
– Не думаю, чтоб Шейла по своей инициативе тарарам подняла. – Джав – хвала прогрессу, явление друзей из ступора вывело! – прищурясь смотрит, пока не добивается подтвердительного кивка.
– Кстати, Джав: уже уломал девочку-воина в Космофлот? – Локви косится исподтишка; поэтически подвывая, добавляет ритмично: – Девочка-воин с именем странным…
Шейла только фыркает.
– Нетерпится получить по достоинству? По мужскому?
– Достали тебя, вижу, на этом поприще… – скисает гигант (во всех смыслах) Локви.
– Дома у меня – никто особенно. А здесь – ваш же брат космофлотец, довожу до сведения общества.
И, подтягивая к себе один из бокалов, Шейла завершает проникновенно:
– И перестаньте, наконец, трепаться обо мне в третьем лице, будто меня тут нет вовсе. Я ещё «эффект неприсутствия» на себя не напускала.
Кабацкий персонал уже сгрузил свою ношу на столик и быстренько слинял. Парни разобрали тарелки с шумом-гамом; Джав придвинул пару блюд землянке.
Беглый тест на физиологическую и биохимическую совместимость. О’кэй, не токсично, есть можно.
Больше ни один посетитель не рискует пока сунуть нос в разгромленный кабачок… ладно, не заскучаем без них.
– Итак, господа офицеры! за девочку-воина, будущую звезду Имперского Космофлота! – поднял первый тост неугомонный Локви.
– Смотрите, ребята, каков трофей! – Теперь уже пацанёнок Орцел ухитрился смазать ему торжественность момента.
Дотянувшись, поддел носком ботинка, извлёк из неприметного угла на всеобщее обозрение – столь памятную цепь с металлическими когтями. Таки пять их оказалось. На один – на крайний – налипли чья-то кровь и микроскопический лоскут скальпа.
А с противоположного конца – толстое кованое звено блестит разрезом от лазерного луча.
Углядел, молодой-зоркий! Шейла сама и думать забыла.
– Цепь Гарби-Ящера, – определил, эксперт дотошный. – Другой такой нет… и вообще ни одной нет, теперь-то.
– То-то мне примерещилось, будто Шейла молнией пыхнула. – Отложив вилку, Джав подхватил рассечённый конец; изучает придирчиво. – Вон, уже штуку какую-то подозрительную приладила к поясу. Клянусь Вечными Звёздами, парни: из кораблика наша Пришелица Ниоткуда (тьфу! «гремуху» ей прицепил, летун, как пить дать!) выходила с пустыми руками.
– А теперь, надо же, вооружена и очень опасна! – Фейк (в самом деле, мастью он синевато-дымчат, вроде элиффянина) с сомнением прицокнул языком. – Что ты за существо, Шейла? сплошная закавыка!
– У-ух! продемонстрируешь?
Ишь ты, разгорелись у Орцела-мальчонки янтарные глазёнки, на новую-то игрушку! Надо бы поостудить, и решительно. Только вот кусок мяса прожевать…
– В другой раз, приятель. В боевой обстановке, и то не во всякой. Вещь, от пустой поры непоказуемая.
– Как Звёздный Молот? – Пацан кивает, однако, понимающе.
Звёздный Молот? что ещё за чёртов Звёздный Молот?
Где-то она этот спецтермин уже слыхала…
– «Молот, шмолот»! – передразнил Локви. (Эге, брат, да ты у нас не только бабник, но и скептик!) – Принято считать, что в природе он существует. Да только когда нагрянет растреклятый Аррк Сет – не вышел бы против него наш император с голым блефом.
Значит, монархия у вас тут, ребята, парламентская, а не абсолютная. Коль скоро простой капитан без опаски катит бочку на самого главного босса.
Небось у Аррк Сета на языкатых руки подлиннее – мелькает вздорная мысль.
– Но супероружие Шейлы – наглядная реальность! – резко обрывает Орцел: со всем максимализмом запальчивой юности, ещё подогретым винными парами. – Распороть цепь из сплава, который обшивке крейсера впору…
– Что и требовалось доказать: в Космофлоте такая «реальность» отнюдь не помешала бы, накануне нерядовой войны.
Айгор уже разливает вторую бутылку; предшественница как-то незаметно опустела и перекочевала под стол – лихо же пьётся вшестером! Первый бокал подсовывает Шейле; ненавязчиво так. Задался целью завербовать её любой ценой, хоть укатавши вдрабадан, – со всем «супероружием» и прочими потрохами? Или – просто привычная здесь «рыцарская» форма дискриминации, мышиная возня вокруг прекрасных дам?
Джав осушает бокал залпом; скалится ободряюще.
– Космофлотскими окладами Шейла уже интересовалась. Только что.
– Практичная леди! – похвалил Фейк.
– В казармы к нам, Шейла, можем тебя провести хоть сегодня. – Локви знай своё гнёт. – Для ознакомления, так сказать, с жилищными условиями…
Пой, ласточка! Шейла невозмутимо прихлёбывает очередное нечто «Со Старой Ритлиоры».