Владеющая Силой, жаждущий власти и абсолютное оружие 1 страница
1.
О-о-ох… ну зачем так выламывать руки, господа секьюрити?!
Боятся, видимо. Пра-авильно делают. Представляй полный объём твоих возможностей, так не просто боялись – откровенно трусили бы. До такой степени, что вовсе не возымели бы желания – подходить к тебе ближе, чем на десяток парсеков. Окажись же по случайности, как вот сейчас, рядышком, – попрятались бы друг у друга в карманах, и вся недолга.
А так (меньше знаешь – усердней служишь!) только вцепились, как пираньи, с двух сторон, так что суставы протестующе потрескивают; и нет-нет, да и покосятся на диво дивное, которое изловили. (Судя по их мыслям – для девушки ты малость перекачана).
Это про тебя-то… ну не абсурд?! Сама ты отнюдь не тешишь себя иллюзиями, будто с блаженной подростковой поры так уж сильно прибавила хоть ввысь, хоть вширь, – по какому вектору ни возьми. Вполне средний рост; вполне заурядная комплекция. Что б вы, мальчики, запели, попадись вам самая стандартненькая сарнийка: богатырша-великанша, в плечах косая сажень, и мускулатурой заросла почище, чем тропики – джунглями? Кто-то или что-то наверняка преставилось бы на месте: либо вы сами, либо ваше несуществующее превосходство самцов. Ну, последнее – потеря небольшая, и во многом даже общественно-полезная.
Нет, подобного потрясения с фатально-воспитательным исходом ты, конечно, в жизни у них не вызовешь: ну не Арханта Скалы Сокрушающая, не обессудьте! Однако вполне способна убедить эту парочку крутых парней, что ты существо серьёзное: вывод, посильный даже для вышибальего ума.
Хотя – куда больше подвезло и с ростом, и с комплекцией тому, пред чьи ясные очи тебя, собственно, и представили усердные человекообразные волкодавы. Очи, надо заметить, те ещё… Взгляд чёрный и острый, как обсидиановый нож, сразу выдаёт (имеющий глаза да увидит!) честолюбца и циника, знающего эту стерву-житуху и этих сволочей-людишек, как облупленных.
Словом, малый из тех, кому палец в рот не клади: отхватит по самый локоть, если не вместе с головой.
Крупный босс, видно; может статься, и Координатор; или даже – Тёмный Координатор. Но нет: Силой не пахнет и близко, даже не телепат… вот ещё одна несообразность! Само по себе обстоятельство отрадное: с подобными типами только так и можно иметь дело. Превосходя на порядок-другой, но никак не наоборот. Мол, ещё будем посмотреть, кто в нашей игре кошка, а кто мышка, и не переменятся ли роли в самый критический момент. Оно-то блажен, кто верует неколебимо… в смысле кошки то есть.
Вот, и мурлычет лениво-обворожительно:
– Итак, леди, из самых компетентных источников мне стало известно, что вы входили в камеру Звёздного Молота. Верится, мягко говоря, с трудом; но при более чем здравом рассудке Дирм Орта галлюцинации исключены. Я прав?
Звёздный Молот? что ещё за чёртов Звёздный Молот?! Сознание рассредоточено, расслоено, как при мыслепоиске; и свободно парящий дух наблюдает с высоты птичьего полёта, как пленённое тело кивает – подтвердительно и даже охотно.
Да, мол. Не отрицаю, мол. Свято чту Закон о свободе информации, мол.
– Так как же, леди, насчёт интересной и познавательной лекции о сущности Звёздного Молота? – ещё того мягче вопрошает нездешний босс-Координатор. – Может, даже продадите мне его в натуральном виде, за взаимовыгодную цену?
– Это так необходимо, Ваше Узурпаторское?
Ты-пленённая: ответная, невозмутимая ирония. Ты-свободная: длящееся недоумение по поводу сверхосведомлённости твоего собственного второго «я», в то время как «я»-первое – ну ни в зуб ногой. Босс-Координатор: спокойная, властная сила… харизма, что называется, футы-нуты! И два человековолкодава: преданность слепая, звериная, нерассуждающая. Фанатики, ядрёна бомба, основная движущая сила истории! таких-то на харизму купить – конфетка, не дельце!
М-да, картинка… кадр из скверного фантастического боевика, да и только.
И завершает впечатление: неказистый агрегатик со шлемом, утыканным электродами, скромненько приткнулся в уголку; и пара ещё менее приметных лабораторных крыс деловито копошатся вокруг, щёлкая тумблёрами, вращая верньеры. Немудрено, что сперва не обратила внимания. Правда, энергетика у этого драненького патефона… не влезай – убьёт! Здоровенная и зловредная.
Прям-таки объект культа личности, кибер-версия фашистского лидера, вроде Сталина или Гитлера: величайшее ничтожество. Ни вида, ни обаяния; один гипертрофированный комплекс неполноценности.
Справедливости ради, сам «Его Узурпаторское» от своей же машинки подавления выгодно отличается: умом и сообразительностью. И – обаянием. Личность. Бесспорная индивидуальность – хоть и без пятой клёпки со съехавшей крышей.
За подобными выводами ты-свободная не упускаешь и диалог – длящийся диалог «Его Узурпаторского» с тобой-пленённой.
– Отчего же? мне ваше сотрудничество необходимо просто-таки позарез, сколь знаете.
– А мне ваше – нет. (Будь руки незаняты – развела бы). Дальше что?
– Дальше? – вам опять-таки известно. – Красноречивый взгляд босса-Координатора (гордость почти отеческая) перебегает с собеседницы на неприметно-зловредную машинку. – Вы уже в курсе, леди, каким образом эта вещь работает… грубовато, зато действенно. Альтернатива? либо ваша добрая воля – либо… я в любом случае остаюсь – при интересующей меня информации; вы же – при пустой оболочке вместо мозга. Третьего не дано.
В тоне, во взгляде его исподволь становится меньше мягкости, больше властности; пристальными обсидиановыми глазами режет нервы без ножа. Но втуне: ты-пленённая лишь улыбаешься лучезарно-многознающе. Сначала – адской машинке; а там – и её владельцу.
Мол, видали мы таких… вот там-то и сям-то, где лазер не светит. Мол, и мы не вчера родились, дяденька, так что Бармалеем уже не больно-то нас застращаешь. Мол, покопайтесь-покопайтесь под моей черепушкой, да повнимательней: вдруг чего интересное пропустите.
И вот тогда посмотрим-поглядим, кто будет последним смеяться, горланя песенку: «Летят перелётные крыши…»
Босс-Координатор улыбается в ответ: этакая смесь дружелюбия и плотоядности.
– Светлое Небо свидетель: я желал консенсуса до последного. Но если уж вы твёрдо настроены упорствовать… Добро пожаловать – на послойную ментоскопию!
Взмах руки – и радушный, и властный; и в ответ один из усердных секьюрити от души награждает тебя тумаком меж лопаток; и…
И – словно этим жиденьким тычком тебя-пленённую выпихивают из данного пространственно-временного континуума; воссоединяют с тобой-свободной почти силком; и, придав нешуточное ускорение, понуждают лететь, лететь, лететь… а затем падать, падать… возвращаться… через миры и века – то ли в реальности, а то ли в «воображенья краю священном»…
2.
– …Шейла…
Знакомый голос выплывает из запредельных далей, произносит знакомое имя… ещё бы не знакомое – поди, её собственное! Дружеская рука тактично трогает за плечо: это Хейтсо Хаффла. Вот же оно, его твёрдое, крупное, открытое лицо с кожей цвета кобальта; терновые ягоды глаз, в данную минуту тревожно-участливых…
– Шелли… с тобой всё в порядке?
– Бр-р-р… примерещится же такая бр-р-редятина!
Молодая, лет сорока, землянка энергично мотает головой, полная мрачной решимости вытрясти оттуда какие бы то ни было видения раз навсегда: кш-ш, идиотские! Синекожий зейранец, ровесник её, улыбается облегчённо, едва лишь убедившись, что немедленная потеря рассудка ей не грозит.
В порядке я, Хейти. Теперь уже в полном: не стоит беспокойства. Всё. Дома. Опять в знаменитом на всю галактику баре «Три Хвоста» на базе Патруля, с приятелем за столом и с коктейлем в стаканчике: единственная, слава прогрессу, достоверная реальность в этом безумном, безумном, безумном мире. Родная галактическая Конфедерация – в противовес пошлой космической опере времён НТР. Приветливые, исполненные достоинства лица знакомых и незнакомых, дружеские беседы, уютные киберофицианты – взамен узурпаторов и фанатиков, свихнувшихся учёных и фашистских машинок для подавления личности.
И славный, тактичный Хейтсо (а на обширном, подобно утёсу, плече его, как обычно, топчется его любимица, сова-неясыть по кличке Афина) не спешит выведать-выпытать причины и следствия странного её мыслепоиска. Мол, просветит, когда – и если – сама сочтёт нужным.
– Эта работа вымотала нас всех сильнее, чем мы хотим и можем признать, – только и замечает он. – И небольшой, но полноценный отдых нами честно заслужен.
Всё путём, Хейти, – взглядом и мыслью подтверждает Шейла. Дурь от магнитных бурь – не обращай внимания. Все мы нынче слегка не в себе.
Работёнка-то впрямь выдалась бешеная, какая раз в миллиард лет только и бывает, – хвала прогрессу, что не чаще! И всё – на нашу долю; и память ещё свежа, как рана по сердцу.
Рохи-орниоптоиды едва не потеряли свою подопечную расу – тавалла.
Мировая война, ядерная зима – стандартная в общем ситуация. Как правило, Конфедерация до таких самоубийственных крайностей исторического опыта никого не допускает. Очень старается не допустить.
А вот на сей раз – не уберегли.
Да и заваруха-то вся началась – кошмарной нелепицей. Добро б ещё тавалла, хрупкие орниоптоиды, отличались такой же агрессивностью, как те же кхарсы-инсектоиды, во время оно встретившие Контакт посреди четвёртой мировой войны. Ничего подобного от тавалла не ожидали даже в Академии Прогресса. Просто некий международный террорист-камикадзе (ловкий чертяка, какими только и бывают иные выдающиеся психи!) просочился к ядерной кнопке одной из местных супердержав. Ну и шарахнул сразу дюжиной ракет по другой супердержаве, из соображений, внятных ему одному. А там пошло-поехало (безумие заразительно!): ответный удар, упреждающий удар, контрудар… в конце концов – уже со сбитым прицелом, вслепую, в силу гибельной инерции. И ещё держава втянулась, не успели глазом моргнуть; и ещё третья, и пятая, и сорок пятая, не столь уж и «супер»… Таки «мировой пожар раздули», как сулили в начале века, когда атом ещё дремал себе где-то спокойно, нерасщеплённый.
Цепная реакция, в общем, внезапней и неотвратимей лавины в горах. Недели за две-за три с лица планеты почти начисто были сметены какие бы то ни было творения разума, да заодно около 70% населения (даже несколько рохи-наблюдателей угодили в общую мясорубку в первый момент). Благо им. Ибо за геенной огненной – смертью мгновенной по пятам явились ядерная зима и лучевая болезнь – смерть медленная, изнурительная. И оставшиеся в живых – позавидовали погибшим.
На долю же Конфедерации выпало – самое практичное и самое тяжкое: упорно и методично очищать воздух, воды, почвы и гены. Полных пять лет промаялись. Это, надо полагать, взамен Контакта и Реформы, которые в отношении тавалла ожидались с года на год, и которые осуществляются тоже всем Содружеством. Как после Контакта, после катастрофы конфедераты, работая, особо не таились от местных. А те и внимания не обращали, вплотную занятые своими насущными проблемами: паникой, выживанием и каннибализмом. Трудно их за то попрекнуть, после пары-тройки лет, когда планета не взрастила ни былинки, ни маковой росинки… при таких-то условиях и конфедерат с миллиардолетним Стажем озвереет! Попытались, помнится, разбросать по планете продуктовые склады, «Большая Галактика Продакшен», – так благое сие намерение принесло жертв больше, чем пользы делу.
Главного, впрочем, достигли: планета и цивилизация не погибли окончательно. Радиактивная пыль рассеялась, и животворные лучи солнца пробились сквозь атмосферу. Почвы понемногу становились опять плодородными; и зверьё возвращалось (собирали, как после всемирного потопа, всякой твари по паре!); и мутантов среди флоры, фауны и человечества не заметно покуда… От человечества, правда, осталось-то – громкое имя да горькие слёзы. Пара процентов от довоенного числа населения, и те отброшены от позднетехнократической формации – к позднефеодальной. А ведь Контакт уже властно стучался в двери и в умы… ещё бы год-два… эх!
И – катастрофа, гостья незваная-непрошеная.
Теперь-то Конфедерация позаботится, чтобы юные тавалла наверстали утраченное за ближайшую пару веков. Всякое – заново! – открытие ли, изобретение будет поощряться извне, морально и материально; всяческие варварства и мракобесия – пресекаться в зародыше. Инквизиция, и фашизм, и безраздельная диктатура капитала – всех этих прелестей тавалла вдосыть испытали до своего Армагеддона, и повторяться стоит ли? достаточно им для собственного исторического опыта.
Да, отныне за чудом выжившей расой-подростком рекомендуется – глаз да глаз. Может, ещё при жизни Хейтсо и Шейлы тавалла благополучно вступят в Контакт, подвергнутся Реформе и Присоединятся. В перспективе: новые братья в Семье Человечеств; и новая радость общения; и новые творцы, торящие новые пути познания…
Пока же – едва не лишившись всего этого раз навсегда! – Конфедерация отходит от катастрофы, как от обморока. Не изгладить из памяти наиболее… гм… достоверные подробности. У каждого, видно, есть теперь ночи, когда кричишь от кошмаров, – как обычный варвар со многими комплексами, а вовсе не конфедерат с психикой, профессионально тренируемой сызмала. И это ещё те, кто дёшево отделался.
А помните, ребята, того шебутного парня-рохи, Корхэм-Вифра? Да-да, того самого, кто, будучи слегка подшофе, развлекал вас сентенциями вроде: «Вы, гуманоиды, крайне нелепые создания. Во-первых, у вас нет хохолка; во-вторых, у вас нет хвоста!»
Нет с нами Корхэм-Вифра. Валяется в глубокой коме уже с полгода; и удастся ли лучшим специалистам восстановить его разум, напрочь изломанный потрясениями, – ещё хороший вопрос. Полгалактики за такой же хороший ответ!
А Криччер-Крек, глава лирулинского Института Предвидения, дала себе самоотвод с этого поста – и внедрилась в остатки цивилизации тавалла, рядовой наблюдательницей. Дабы на месте лечить болезнь, которую проворонила предупредить…
…Требовательное пощипывание за ухо спугивает безотрадные Шейлины воспоминания. Афина, оказывается, перекочевала уже к ней на плечо – и теребит упорно.
– Ну что тебе, богиня воинов Паллада? – Вопрос риторический, для проформы: и так ясно, даже без телепатии.
– Голодна, – подтверждает Хейтсо, – есть выпрашивает.
– А-а… – откуда-то разочарование в голосе, – так это её обычное состояние. Недосыть, одно слово.
– Неясыть, – поправляет Хейтсо назидательно, кажется слегка покоробленный. – Я знаю родную твою земную фауну доскональней тебя – как не стыдно?
– Никак не стыдно, – честно признаётся Шейла; утыкается в свой коктейль с излишней сосредоточенностью.
Фа-ауна… Отнюдь не золотое детство её кащеевски-скупо было на флору и фауну и на прочую буколику. Зато куда как щедро одарило её – металлопластовыми джунглями и всякого рода двуногими хищниками. Хотелось бы меньше, Высший Разум свидетель. И чем меньше, тем лучше.
Запоздало спохватясь, неловко кашляет Хейтсо.
– Великий Космос! расти и расти мне ещё от мальчишки – до настоящего конфедерата. Никакого понимания, никакого такта… Прости, Шелли.
Без проблем, Хейти, – извиняет та молча. Вот только и забот у тебя, что ежесекундно помнить о заскоках всякой бывшей флибички. Не помру от одного корявого слова.
Афина, предмет невольного инцидента, невозмутимо восседает на плече у землянки, приоткрыв клюв и трепеща пёрышками на горле – в манере, свойственной всем совам. Так и хочется сказать, как ребёнку малому: «Закрой рот – ворона влетит».
Хотя, может, Афинушке-недосыти, с её феноменальным аппетитом, того и нужно.
А в общем, хорошо сидим… с Хейти, с Афиной, коктейль вот потягиваем. Опять же – особая аура бара «Три Хвоста», куда ведут, согласно общему мнению, все дороги Конфедерации. (Кстати, до сих пор доподлинно неизвестно, чьи именно хвосты подарили имя заведению. Выдвигались, в качестве рабочей версии, и хвосты комет, и чертей, да и существ более прозаических, таких как рептилоиды. А может, какой разиня-курсантик, во времена незапамятные возвращаясь с патрулирования на базу, ухитрился притащить за собой с той стороны целых три «хвоста». Темна вода во облацех. Зато развлечений на миллиарды лет вперёд хватит – гипотезы строить).
Мрачновато тут всё-таки в последнее время, гнетуще как-то. До катастрофы с тавалла куда как непринуждённей было. То всем баром обмывают чьё-то открытие, изобретение, шедевр или иной звёздный час. То какая-нибудь парочка спонтанно объявит себя семьёй, и поздравляют их опять же всем баром. А то посвящают кого-то во владеющие Силой, и неофит отплясывает лихой антарийский лэйран, левитируя в полуметре над полом, дабы доказать свою профпригодность всем желающим.
Были времена…
Нынче – всякая компания сама по себе; и разговоры – сплошь тревожные, приглушённые. Прямо «консилиум смерти» в медблоке безнадёжно больного, а не бар «Три Хвоста». Кибера опять же какие-то снулые; домашних животных минимум, детворы тоже; и танцплощадка сиротливо пустует – почти. Только две неугомонные элиффянки пытаются развлечь публику и себя традиционным своим способом – гамбой. Этот их национальный рукопашный бой (неофициально – «борьба элиффянских девочек») схож с гибельно красивым танцем, самые виртуозные «па» которого трудноуловимы даже при замедленной съёмке. И овладеть ими в совершенстве способны только женщины, и только элиффянки. Парадоксальные существа эти элиффяне, с какой стороны ни смотри. Мужчины у них нормального роста, женщины – сплошь метр сорок с каблуками; и однако, вся их докосмическая история – матриархат. Потому, верно, что крошки-элиффянки, неуловимые как ртуть, – обладательницы самой завидной реакции в галактике.
Вот дело: поразмыслить об элиффянах. Ещё о том, например, что Присоединились-то они – самостоятельно! безо всякого посредства старших братьев по разуму. Серьёзно: не ведали ни опеки, ни Реформы. Росли-развивались себе, неоткрытые, где-то на дичайшей окраине галактики; набирались болевого исторического опыта, сына ошибок трудных, никем не руководимые. А в один прекрасный день вышли в космос своим ходом – да и свалились на голову Конфедерации, как атомная бомба в каменный век. Бывает же… тавалла вон опекали-опекали, уже предвкушали радостный труд Реформы и результат его – праздник Присоединения… и на-поди…
Та-ак… заходим на очередной круг. Хватит. Оправятся ещё тавалла, наверстают, отреформируются и Присоединятся. Есть даже шанс застать вдвойне счастливое событие на склоне жизни. Сделали, что могли.
А пока – отвлечься, развлечься, оторваться…
Отдохнуть.
– Ты где отдыхать думаешь, Шелли? – Хейтсо подхватывает её последнюю, отчаянную мысль.
– В Реализованной Вероятности, – роняет Шейла, как нечто само собой разумеющееся.
Убедившись окончательно, что тут поживиться нечем, Афина раскрывает бесшумные крылья и отчаливает – побираться по залу. Хейтсо, напротив, застывает памятником Реформатору, уставясь на свою визави, как на Призрак Затерянных Колоний; и челюсть его медленно, но верно отвисает до пояса.
– Ты что?!..
Договаривай уж, приятель: ты что – с нарезки слетела?!
Похоже, что так. Слетела.
…Как вы все хорошо знаете из курса космогонии, мальчики и девочки, есть в нашем двенадцатимерном пространстве-времени такое презанятное измереньице… назовём его условно Одиннадцатым. Да-да, то самое местечко, где воплощаются любые придумки фантастов всех эпох и миров. Энергия там, что ли, такая особенная, животворящая, исключительно склонная к трансформации в материю? Или, может, оные утописты и анти сами с волосами: создали это безразмерное измерение собственными соединёнными усилиями, даже не подозревая того?
Разные есть гипотезы. Но, как бы там ни было,– оно и есть Реализованная Вероятность.
Курорт, прямо скажем, в Конфедерации непопулярный. Ну кому в здравом уме улыбается – влететь в какой-нибудь «Скотский хутор» или в «Нам здесь жуть»… пардон – «Нам здесь жить»?! После наших-то, долговыстраданных законов любви и человечности?! И – по доброй воле?!
Смеётесь, достойные этши?!
Разве что бывшей флибичке, и то не всякой, взбредёт в голову забубённую подобная блажь.
– Шелли… – Хейтсо всё ж довольно быстро (выдержка конфедерата!) возвращает челюсть в естественное положение; осторожно-увещевающе касается локтя землянки. – Не опрометчивое ли решение? Если жаждешь сильных ощущений – ну, давай поисследуем Внешний Космос вместе?
– Спасибо, Хейти, – лишнее.
Вот уж впрямь опрометчивость так опрометчивость. Стократ опрометчивей, чем просто влезть в Реализованную Вероятность.
Вы никогда не пытались, достойные этши, предпринять Глубокий Поиск в компании зейранца? Если да – от души сочувствую; если нет – и впредь не советую. Отыщите в дебрях пространства хоть самую-рассамую гостеприимную, благодатную, да просто райскую планетку, – и то он (сиречь зейранец) будет брюзжать не умолкая, даже делая доклад в Центре Космических Исследований. Мол, и гравитация там хилая, и радиация жидкая, и эволюция дохлая, и вообще не мирок – бледная немочь, всем рыбам на смех.
Таковы все они, и Хейти не исключение. Национальный менталитет.
Ибо сила тяжести на их прародине – раза в полтора выше Оптимальной; радиационный фон – то же самое; флора и фауна – роскошны, буйны и жутковаты как нигде, исключая разве что знаменитую Трайду. (Но та – изначально разумными необитаема). Так что зейранцы – ещё более компетентные спецы по выживанию, чем даже земляне, если такое возможно.
Нет, никакого у неё настроения исследовать Внешний Космос, с зейранцами или без оных. Что ей – опасности безобидного, природно-стихийного свойства?! Мучительно хочется – джунглей социальных. Телепортироваться вслепую, наугад: авось удачно попадёшь в некую пошлую космическую оперу, во Всегалактическую Империю, живущую по волчьим законам. В чей-нибудь откровенно варварский – и безнадёжно варварский – пространственно-временной континуум. Вроде того, что примерещился ей только что. И там, разрядки ради, тряхнуть бандитской стариной, и на вполне законных основаниях… Не так ли, бывшая Молодая Волчица?
Вот оно… почему не сидится ей спокойно в Конфедерации, где высший героизм и высшее приключение – спасти жизнь: человека, человечества, Семьи Человечеств. Вот почему тянет пощекотать нервишки от пустой поры, ради самого процесса. Вот почему тесно, пресно, плоско ей – там, где другим просторно, полнокровно, многогранно, увлекательно…
Просто половина души умерла вместе с Шерлоком и ребятами: раз навсегда. Что с того, если некая особь по имени Шейла существует и поныне. Пообтесалась, остепенилась, конфедераткой заделалась, Силой овладела… цивилизацию вот спасать помогала, совсем накануне. А жизнь не в жизнь, прок не впрок, – так, в чужом пиру похмелье… сплошь какие-то несуразицы, полумеры, суррогаты. Есть у неё работа – но нет дела жизни. Есть приятели – нет дружбы. Есть любовники – нет любви. Сколько ни колотись, ни выдирайся из семи шкур, любя всё сущее и трудясь во благо, – видно, уже не напоить переполовиненную душу новым смыслом.
Кто бишь из великих подметил: душа не может быть ничем заполнена; ибо она – не сосуд, а содержимое?
То-то.
И вовсе не затем нацелилась она в Реализованную Вероятность, чтобы опять обрести это, безвозвратно утерянное содержимое… или получить что-то взамен. Не то место – эти миры понарошку.
Вот пошалить, поразвлечься, – в самый раз.
– Как знаешь, Шейла, – решительно резюмирует Хейтсо, – но в твоём предприятии я тебе не компания.
– Я тебя и не зову. Должен же быть среди нас двоих хоть один здравомыслящий.
– И тебе советовал бы быть рассудительней. Не говоря о прочем, законы Реализованной Вероятности изучены – с пятого на десятое. Попадёшь в чужой континуум, и друг друга взаимно аннигилируете. Что тогда?
– Думаю, невелика будет потеря для Семьи Человечеств.
В глазах и в мыслях Хейтсо, чёрным по белому: ну можно ли так – о живом человеке? пусть даже – о себе родимой?!
Хейти, Хейти, конфедерат прирождённый, правоверный, из цивилизации с семью миллионами лет Стажа! Не постичь тебе – даром что телепат – всех мотивов, подвигающих Молодую Волчицу на возможное самоубийство не ради всеобщего блага, а так просто. Ну и попустись, приятель. Ей самой они далеко не исчерпывающе внятны, мотивы эти чёртовы.
– Есть такая версия, будто и мы сами – чья-то Реализованная Вероятность, – замечает Шейла примирительно.
Оно-то лестно думать, что сотворил тебя – лично сам старина Высший Разум Вселенной, босс над всеми творцами… да мало ли и правда. Как бы там ни было – немного найдётся континуумов, о которых не только творец, но и творение скажет от всей души: «Сие есть – хорошо весьма!» А вот у нас – именно такой. Амбиции отдельно взятой бывшей варварки не в счёт.
Афина, пока суд да дело, успевает сцепиться в воздухе с чьим-то роакхом – маленьким зейранским птеродактилем. Вон, кто ближе оказался, разнимают колоритных дуэлянтов, рискуя быть покусанными под горячую руку. Но не допускать же до фатального исхода своим бездействием. Что не поделили, зверушки загадостные? – хаос их разберёт; только выглядят оба изрядно потрёпанными.
– Подводная лодка в степях Украины погибла в неравном воздушном бою, – мрачновато острит Шейла. – Поди, Хейти, о сове своей позаботься. Больше толку.
Может, такие слова в отношении приятеля и бестактны, и жестоки даже; но – справедливы. Потому Хейтсо только кивает понимающе – и спешит к месту инцидента.
Мол, на дураков не обижаются. И на всяких заигравшихся в варварство – тоже.
Всё равно результат будет не нулевым – минусовым.
3.
Видеофон на пульте управления разразился ноющим сигналом: вызывали с планеты. Вот и прибыла в Реализованную Вероятность: с приездом, Молодая Волчица! Оказалось вполне элементарно – как в игре «Открой-портал», каковою в Конфедерации тешатся все дети, склонные ко владению Силой. Из остатков человеколюбия, дабы не шокировать местных наверняка неведомой здесь телепортацией, в последний момент решено было явиться сюда более стандартным способом: в личном космокатере. Она ведь отдыхать летит, а вовсе не основывать религиозный культ, с собой родимой в качестве верховного божества! Хотя, может, и оригинальная была бы манера провести заслуженный отпуск!
Переполох поднялся, впрочем, и так, судя по настойчивой истерии вызова. Кажется, данная галактика находится сейчас на военном положении; и, кажется, это в принципе её обычное состояние. Таковы же докосмические, неприсоединившиеся в её родной реальности. Вечно планета испещрена «горячими точками», каковые время от времени сливаются во всеобъемлющем пожаре мировой войны. Тут, видно, та же ситуация, и в масштабе межзвёздном. «Давным-давно, в далёкой-предалёкой галактике, имели место звёздные войны…»
Можно предположить, что творится сейчас внизу: коллективная паника, и над нею – как в исторических хрониках – этакий левитановский голос. Мол, всем, всем, всем! на орбите обнаружен звездолёт неизвестной конструкции!! «жёлтый» уровень боевой тревоги!!!
Или даже «красный».
Эка честь для её верного, шустрого, маневренного, но всё же миниатюрного катерка.
Ах да, сигнал всё зудит кариозным зубом… хватит тельняшку драть, ребята! Сейчас предоставлю вам сомнительное удовольствие лицезреть мою особу. Вот только на нужную волну подстроюсь. Да телепатические способности навострю вдвойне: языка-то не знаю!
На мониторе образовался, по всему судя, центропост космопорта; и, на фоне множества приборов, два типуса в чём-то вроде униформы. С виду – классические инфантильные милитаристы. Выпялились на гостью, как на космическую версию Летучего Голландца: смесь предельного изумления с предельным же ужасом. То самое блаженное состояние, когда подобрать отвисшую до пупа челюсть – дело добрых пяти минут.
Она-то ожидала – чёткой, по-военному, команды. Вроде: «Назовите ваше подразделение и личный код, солдат!» На худой конец, грозного предупреждения: «Вы вторглись в чужое воздушное пространство! через полминуты – открываем огонь на поражение!»
Вместо того – добилась лишь растерянного, бестолкового:
– Кто… откуда?..
– Шпиёнка. – Разве без вопросов не ясно? – Из империи Сарнийской. По мне ж сразу видно.
– А… а… это где?..
Спасибо, не брякнул совсем по-деревенски: «А чаво энто?» Ох, и пентюхи тут у вас в армии, или в космофлоте, или как бишь ваша лавочка зовётся. Особенно вот ты, ведущий переговоры, с виду старше и по званию, и по возрасту. (Из тех, к кому усы идут, но ещё не дошли). Раскудахтался, как базарная торговка, пустым мешком из-за угла пришибленная!
– Где-где… у Сардэ на бороде! – Блестящая мысль: выдерживать сарнийский тон и впредь. – Далеко, парни. Так далеко, что оторопь берёт.
– Вы что ж… корабль сюда привели… сами?!
Великий Космос! она-то думала, лимит идиотских вопросов уже исчерпан!
– Нет. Крысы подсобили!
– Ка-акие… крысы?!
– Те самые. Знаете, с гибнущего корабля первыми когти отрывают.
Как хотите, достойные этши, а пора прекращать этот кретинский диалог.
– Вот что, парни: осточертело мне тут неприкаянной болтаться, на вашей орбите. Можно, я сяду?
Теперь, не дожидаясь реакции, – просто нырнуть в атмосферу, ориентируясь на сигнал. Пара секунд – и зависнуть намертво уже ниже облаков, в полукилометре от поверхности. Ну-ка, что там внизу?
У-у, панорамка! Впечатляет. Прямо под катером – внушительный космопорт, пожалуй, слишком утилитарно-урбанистический, чтобы быть пассажирским. Для грузовиков, или торговый… а то и военный. Да, заметила: во-он стволы по всему периметру, в небо неусыпно вперяются… понты корявые. В отдалении – вроде город, даже целый мегаполис. Смотреть довольно приятно: ажурные конструкции, зелень, транспорты какие-то над крышами, шик-блеск-красота… что-то родной Конфедерацией потянуло.