Анализ. Вводная лекция

1.Предмет курса. Исполнитель должен хорошо представлять, как построено произведение, над которым он работает (и в качестве педагога уметь объяснить это ученику) – это позволяет понять драматургию произведения, выстроить кульминационные точки, подчеркнуть контрасты и т.д. (интуиция здесь далеко не всегда срабатывает и вообще – «информация – мать интуиции»). Задача же теоретика – просвещать исполнителей и слушателей. Изучение предмета выдвигает две задачи: 1. (не очень трудная) – понять строение, «схему» произведения, т.е. скажем, отличить трёхчастную от двухчастной или рондо от рондо-сонаты. 2. (гораздо более сложная) – связать образ, характер музыки со средствами музыкальной выразительности. Например, почему вступление к сонате №8 Бетховена звучит напряжённо, сумрачно, страстно, даже трагично (Grave, c-moll, хоральные аккорды, плотно расположенные в низком регистре, скованная мелодия в диапазоне терции, интонации вздоха, уменьшённые гармонии, ассоциации с баховскими образами – Партита c-moll, вступление) – а мазурка Шопена a-moll №47 звучит нежно, мягко, элегично (пиано, лёгкий «вальсовый» аккомпанемент, «беспрепятственно» взлетающая по звукам Т мелодия, прозрачная фактура, изысканная IV повышенная ступень в вершине мелодической волны). Т.о. характер музыки зависит от средств музыкального языка, применённых автором и осознание этого помогает глубже проникнуть в авторский замысел, раскрыть образ (опять же «информация – мать интуиции»).

2. Музыка в ряду других искусств. Если вы рассматриваете работу живописца, то найдёте и назовёте массу конкретных деталей: портрет или пейзаж, или жанровая сцена, кто изображён, что изображено и т.д. Если вы читаете книгу, то тоже можете рассказать о её героях и событиях массу конкретных вещей. Иное дело музыка – в ней нет конкретно-предметного изображения действительности даже там, где есть программность (имеется в виду «чистая» музыка, без помощи слова) Например, увертюра Бетховена «Эгмонт» повествует об исторических событиях и конкретном герое, но мы не можем по ней представить себе Эгмонта как конкретного человека, а лишь как некую героическую личность; или слушая этюд Листа «Шелест леса», мы не представляем себе этот лес как, скажем, хвойный или лиственный, а лишь как «стихию». Т.о. музыка не может изображать конкретное явление или предмет, зато она более непосредственно и ярко передаёт всё разнообразие человеческих чувств: радость, боль, отчаянье, порыв, восторг, т.е. «где кончается слово там начинается музыка».

Ещё одно важное качество музыки – её временная сущность, т.е. она развивается во времени (музыка есть процесс). Искусства делятся на: пространственные (живопись, скульптура, архитектура) и временные (кроме музыки – литература, театр, кино). Даже самое маленькое произведение (например, прелюд №7 Шопена) мы не можем услышать всё сразу, а воспринимаем, двигаясь от звука к звуку, от такта к такту (а, скажем, картину, даже самую «монументальную», например «Гибель Помпеи» Брюллова можем увидеть сразу всю композицию). Процессуальность, текучесть музыки даёт возможность передать движение мысли и чувства, различные переходы и контрасты, взлёты и «срывы» и т.д.

Если искать аналогии музыки с другими искусствами, то более всего мы их найдём с поэзией: ритмическая организация (рифмы подобны каденциям), наконец, так называемая «инструментовка стиха» (музыка слов). Как это не покажется на первый взгляд странным, музыку часто сравнивают с архитектурой (есть выражение; «архитектура – застывшая музыка»). Оба эти искусства непредметны (не имеют аналогий в природе, а являются созданиями человеческого духа), в обеих большую роль играет жанр (нет архитектуры «вообще», есть храмы, жилые, учебные, административные здания и нет музыки вообще – есть опера, концерт, соната, этюд и т.д.). Так же оба эти искусства охотно привлекают себе в помощь другие, более конкретные: архитектура – живопись, скульптуру; музыка – поэзию, живопись, театр.