Стихийный индивидуализм

Антропологический антропоцентризм

Центральное место в культуре занимает человек, индивидуум, но только человек, выраженный и представленный, прежде всего, телесно, чувственно, непосредственно, скульптурно и портретно.

Человеческое тело интересует Возрождение ни как элемент субстанции ( как в античности), ни как тень сверхтелесного мира (как в теоцентрическом мировоззрении средневековья), а как самостоятельная эстетическая данность. Важно не его происхождение и судьба, а самостоятельная и независимая эстетическая значимость, артистически выражающая себя мудрость. Поэтому особое место в культуре эпохи Возрождения занимает живопись. Ее роль и значение намного превосходят сегодняшнее понимание. Для Леонардо да Винчи живопись - это философия, это средство и форма познания мира и творческой реализации творца в нем. Наука для Возрождения - это живопись.

Так же как в мире центральное место принадлежит человеку, так и в живописи важнейшее значение имеет портрет, точное, скрупулезное изображение внешности, проникнутое содержанием и смыслом, почерпнутым художником из понимания изображаемой личности или образа.

Поэтому для художника первостепенное значение имеют математика и анатомия. Математика позволяет измерить человеческое тело и перенести его точное изображение на картину или соотнести его пропорции с архитектурными и художественными произведениями (так же как Парфенон был построен в соответствии с пропорциями человеческого тела).

 

Стихийный индивидуализм

Человек занимает в культуре Ренессанса центральное место. Считалось что ему принадлежит особая роль в мироздании, определенная самой его природой. Человек понимается как микрокосм. Как отмечает Э. Гарен, человек в культурном мировоззрении эпохи Возрождения - это удивительное, отливающее всеми цветами сущего существо, могущее извлечь любое слово, изобразить любой характер, воплотить любую вещь, ответить на любой призыв, воззвать к любому божеству. Среди устойчивых вещей человек – живой, подвижный, огонь, который все сжигает и все восстанавливает; он не имеет облика, ибо обладает всеми, не имеет формы, ибо все формы растворяет и во всех возрождается; всеми обладает и делает своими. Его власть над собственной природой в том, что он не имеет природы. Он есть бытие, как средоточие полной свободы (любой формы), поэтому весь мир форм подвластен ему настолько, что он может его превзойти, либо перерождаясь в демона, либо восходя к Божественной, Сверхестественной сущности.

Он способен пребывать в центре разумных оснований вещей и в силу этого вся природа, все сущности, все "разумные конечные основания" зависят от него.

Человек - нечто, способное стать всем. Его сущность не задана изначально в его природе, но есть в его становлении, в выборе себя. Человек находит себя в творении, т.е. в преобразовании, перевоплощении мира вещей, как средства поиска и сотворения себя.

Средства реализации творческой способности человека - магия и астрология, как науки "экспериментальные", т.е. способные выйти за строгие рамки христианского универсума средневековой культуры. Экспериментальность магии в возможности выхода в мир случайного, не предзаданного, в обретении способности не предсказуемого изменения, достижения любой цели.

Такие представления о магии и астрологии были почерпнуты из античности, прежде всего позднего эллинистического и римского периодов. Тексты по магии и астрологии воспринимались как носители истинного знания наряду с трактатами Аристотеля, диалогами Платона, писаниями Святых Отцов церкви, христианскими апокрифами (например, корпус "Герметических" трактатов, приписываемых мифическому пророку Гермесу Трисмегисту).

В эпоху Возрождения магия и астрология были формами очеловечивания мира, в них утверждалась возможность личного общения с универсумом (пантеистически понятым Богом) как миром живого и чувственного многообразия, с миром неисчерпаемых возможностей.

Поэтому в ренессансном сознании античный фатум заменяется новым понятием – фортуной, т.е. благоприятным случаем, удачей, которая в такой же степени, как и судьба, играет роль в жизни человека и мира.

Стихийный индивидуализм в культуре эпохи Возрождения реализуется как титанизм:

- принципиальная разносторонность познаний и светских интересов;

- отсутствие абсолютных (вне и независимо от человека существующих) начал, принципов и ценностей бытия.

Важнейшим понятием, характеризующим ренессансную личность, является варьета. Оно понималось в двух значениях: во-первых, каждый человек обладает - от "природы", "неба" или "фортуны" - своими склонностями, силами, дарованиями, он должен "измерить себя" и занять свое место. Это варьета как различие между индивидами. Во-вторых, каждый должен стремиться развить в себе и приобрести всесторонние знания, навыки, интересы, способность судить обо всем на свете, словом, "стать универсальным человеком"; это мировая варьета как различия внутри индивида, втянутые им в себя, умноженные разумом и фантазией микрокосма.

"Универсальный человек" Возрождения – это не личность в новоевропейском понимании, это – микрокосм, индивид, разросшийся до "безграничности", до универсума (макрокосма).

В эпоху Возрождения считалось, что разнообразие - естественное условие благородства: так столько вещей могут быть благородными, сколько есть целей, к которым они стремятся. Ренессансная личность обращает внимание на противоречивость, разнообразие собственной душевной жизни. При этом разнообразие понимается как условие красоты и человечности.

Важным оттенком гуманистического мироотношения является релятивизм, когда человек, даже сравнивая явления, не обесценивает этим их уникальность. Рассуждали, например, так: такой-то человек высокий, поскольку его рост больше трех локтей, но среди людей, рост которых в четыре локтя, он был бы маленьким.

Разнообразный мир с необходимостью обрекает человека на беспокойство и несовершенство. Зато этот мир более жизненный. Это реальный мир. И он "чудесен".

Принятие разнообразного, чудесного мира делает для человека Ренессанса обычным делом готовность к встрече с необычным, основанную на ощущении неиссякаемых творческих сил природы и человека.