Айзек подавил торжествующую улыбку и указал Ирману на кресло перед собой.

- Мне нравится Ваша способность запоминать, Гердер. - Благосклонно улыбнулся он, когда мальчишка сел в кресло. - Но меня не устраивает Ваша память. Да-да, вы не ослышались. Не устраивает. Но это мы исправим. Еще один вопрос с координатами и историей. - Айзек специально выделил интонацией последнее слово, но мальчишка, казалось, не обратил на это никакого внимания. - Истории, знаете ли, могут быть очень занимательными. Они как медовая патока, как эфир, обволакивают, затягивая в себя и уже не отпускают. Держат, терзают, ласкают. И все зависит только от того, какая история досталась именно Вам. Итак, продолжим, Гердер. Сорок градусов, сорок пять минут и шесть секунд северной широты и семьдесят три градуса, пятьдесят семь минут и тридцать четыре секунды западной долготы. Что расположено по этим координатам?

Ирман лениво поднял взгляд на карту, пробежался по ней глазами, выискивая примерное расположение точки, а потом, нахмурившись, снова поднялся и подошел к доске убедиться, что все правильно рассчитал.

- Это клиника, в которой я состою на учете. - Проговорил Ирман и посмотрел на мужчину, который вновь предложил ему присесть.

Парень вернулся на место и снова на мгновение задумался. В школе они этого не учили, но в психбольнице был стенд, на котором была написана краткая история здания.

- Раньше это здание называлось "Больницей Ренвика Смаллпокса". - Начал Ирман свой экскурс в недалекое прошлое лечебницы для душевнобольных. - Она открылась в тысяча восемьсот пятьдесят шестом году на острове Рузвельта, который раньше так же носил иное название, а именно Остров Благосостояния. Остров этот находится между Куинсом и Манхэттеном, и его изолированное местоположение оказалось идеальным местом, чтобы лечить оспу. "Больница Ренвика Смаллпокса" была брошена после тысяча девятьсот семьдесят третьего года, что и стало причиной превращения оной в руины. Усилия по восстановлению были предприняты в тысяча девятьсот семьдесят пятом году, но здание пришло в жуткий упадок и с ним не захотели иметь дело. В девяностых землю выкупил некий доктор Грегори Сеттон. По его приказу здание было разрушено и восстановлено по старым чертежам. Теперь там расположена частная психиатрическая клиника, в которую меня и упекли еще в раннем детстве.

Айзек внимательно слушал парня, но то, что тот ему говорил, не представляло для мужчины никакого интереса. Самое заманчивое, самое сладкое таилось в памяти Гердера и не хотело выбираться наружу. Но Айзек не был бы самим собой, если бы не выудил из головы этого мальчишки нужную ему информацию, и потому он лишь благосклонно кивнул и глубоко вдохнул воздух. Теперь, выходя на зыбкую дорожку, он хотел подобраться к самой сути истории, которая была ему достаточно хорошо известна, но в которой все же остались небольшие пробелы.

- Хорошо, Гердер. Вот только меня больше интересует история, начиная с две тысячи пятого года. Расскажите мне о клинике с этого места поподробнее. Вы, как живой свидетель всего, что там происходило, можете поведать мне много интересного.

- Мне было восемь, и я был не в себе. - Проговорил Ирман, чуть прищурив взгляд. - Я не знаю, что происходило вокруг меня, потому как в тот момент меня мало что интересовало. Ну разве что только как сбежать из заточения и как смириться с тем, что со мной случилось.

- Вы говорите, что у Вас замечательная зрительная память, Гердер. Я склонен этому верить. А значит, Вы помните, что Вас окружало в тот момент, когда Вас привезли. Расскажите. Люди, само здание... быть может, автомобиль. Лица... там ведь было много лиц? Много... расскажите мне, Гердер. Я хочу узнать о том, что Вы видели.

- Зачем? - Ирман с изумлением и раздражением посмотрел на мужчину. - Это никак не относится к школьным экзаменам, такого нет ни в билетах по географии, ни в билетах по истории, ни в тестах на поступление. Я замерз и мне неуютно без одежды. Я хочу свой билет, и ответить по теме. Почему обязательно нужно было все усложнять?

- Гердер, твой экзамен не так уж и сложен, как тебе кажется. И только мне решать, что именно я хочу услышать. Отвечайте. - Айзек подался немного вперед и вкрадчиво спросил: - Лица. Чьи лица Вы помните? Какими они были? Что выражали? Вы помните лицо Вашего отца? Расскажите мне о том, какое выражение было на нем в тот миг, когда он привез Вас в клинику.