Бесчеловечное и унижающее обращение

 

Различие между пыткой и бесчеловечным обращением, в основном, исходит из разницы в степени жестокости причиненного страдания. (См. дело Ireland v United Kingdom (1978 г.)(приведенное выше) пар. 167. Кроме того, в то время как пытка, с одной стороны, обычно требует доказательства той или иной конкретной цели, как изложено выше, другие виды жестокого обращения этого не требуют.

Часто Суд заключает, что жертва подвергалась как бесчеловечному, так и унижающему достоинство обращению. Однако, в практике Суда проводится разграничение между этими двумя видами обращения.

Суд считает обращение "бесчеловечным", поскольку, среди прочего оно применялось умышленно и в течение многих часов подряд, вызывая либо телесные повреждения, либо сильные физические или психические страдания.

Суд считает обращение "унижающим достоинство", поскольку оно могло вызвать у жертвы чувства страха, мучений или неполноценности, достаточных, чтобы унизить ее и попрать ее человеческое достоинство. При рассмотрении того, является ли конкретный вид обращения "унижающим достоинство" в толковании Статьи 3, Суд принимает во внимание, является ли оно предметом унижения человека и касательно последствий влияет ли негативно на

ее или его личность в манере, несовместимой со Статьей 3. Тем не менее снова, как отмечено выше, отсутствие какой-либо такой цели не может однозначно исключить решение о наличии нарушения Статьи 3.

 

Примеры бесчеловечного обращения:

- Арест и задержание

Применение физического насилия может не приравниваться к пытке в том или ином конкретном случае, но Суд может установить нарушение Статьи 3 на основании того, что обращение приравнивается к бесчеловечному. Применение бесчеловечного обращения имеет место чаще всего в отношении лиц, содержащихся под стражей. Например, избиения со стороны полицейских определяются как бесчеловечное обращение.

 

В деле Ireland v United Kingdom (1978 г.)некоторые из задержанных жаловались, что сотрудники сил безопасности били их ногами и кулаками. Медицинские свидетельства подтвердили наличие у них кровоподтеков и ссадин, нанесенных во время их содержания под стражей. Суд пришел к выводу, что избиение привело к сильным страданиям и физическим травмам, которые временами были очень серьезными; таким образом, данный случай подпадает под категорию бесчеловечного обращения.

 

- Несоответствующая/недостаточная медицинская помощь

В деле Mechenkov v Russia (2008 г.)заявителю, во время отбывания тюремного заключения, регулярно предписывали курс лечения гепатотоксичными противотуберкулезными средствами, известными тем, что они повреждают печень. Предоставленные Суду свидетельства не устанавливали точную дату постановки заявителю диагноза хронического гепатита С. Между датой, когда диагноз гепатита отмечен в первый раз в медицинской карте заявителя в 2003 году и датой, когда был взят первый анализ крови, подтвердивший этот диагноз в 2004 году, прошло более 11 месяцев. Поэтому Суд не мог заключить, что заявителю был быстро поставлен

диагноз хронического гепатита С. Ввиду непредставления государством копий относящихся медицинских документов, Суд заключил, что заявитель, во время тюремного заключения, не получал надлежащей медицинской помощи по поводу хронического гепатита С после 25 октября 2005 года. Отсюда Суд определил, что заявителю не был предоставлен минимальный уровень медицинского наблюдения в отношении своевременного диагноза и лечения гепатита С, что составляет бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в нарушение Статьи 3.

 

- Задержание детей

Задержание детей заслуживает особого внимания и тщательного рассмотрения. Необходимо наличие очень серьезных оснований для помещения несовершеннолетнего под стражу. Более чем в каких-либо других случаях это должно быть ultimum remedium. Более того, должны быть созданы особые условия с учетом всех нужд несовершеннолетних, включая образовательные. Содержание детей вместе со взрослыми, особенно несопровождаемых, составляет бесчеловечное обращение.

 

В деле Mubilanzila Mayeka and Kaniki Mitunga v Belgium (2006 г.)пятилетняя девочка прибыла из Демократической Республики Конго в Бельгию в сопровождении своего дяди по пути в Канаду, где ему был предоставлен статус беженца. Ввиду отсутствия документов на въезд в страну, она была остановлена и помещена, одна, в транзитный центр аэропорта для взрослых иностранцев. Там она содержалась в таких же условиях, как и взрослые. Ее держали там почти два месяца, хотя она была без родителей, и никто за ней не присматривал. Не были предприняты никакие меры по обеспечению присутствия квалифицированного лица, которое оказывало бы ей помощь или занималось бы ее воспитанием. Бельгийское правительство признало, что транзитный центр не был приспособлен к ее нуждам, как и то, что не были обеспечены необходимые структуры. Суд отметил, что ввиду ее малолетнего возраста, тот факт, что девочка была

нежелательной иностранкой в чужой стране, несопровождаемая ее родственниками, оставленная предоставленной самой себе, она оказалась в очень уязвимой ситуации. Предпринятые бельгийскими властями меры явились далеко не адекватными в свете их обязательства взять на себя заботу о ребенке, а также имевшихся в их распоряжении возможностей. Условия содержания причинили Табите значительное угнетение. Задержавшие ее власти не могли не осознавать возможность для девочки серьезных психологических последствий ее содержания в таких условиях. По мнению Суда, ее задержание продемонстрировало отсутствие гуманности до степени, граничащей с бесчеловечным обращением.

 

- Душевные страдания

Обращение, которое вызывает душевные, нежели физические страдания, может при определенных обстоятельствах приравниваться к бесчеловечному обращению.

 

В деле Ireland v United Kingdom (1978 г.)подозреваемых в терроризме несколько часов

держали под стражей с применением к ним так называемых ≪пяти методов≫ допроса. В

частности, их заставляли стоять, держа руки и ноги врозь, подняв руки над головой, лишали пищи, сна, подвергали воздействию постоянного шума и заставляли носить на голове черный колпак, закрывающий лицо. Суд постановил, что эти ≪пять методов≫, которые применялись в сочетании, преднамеренно и на протяжении многих часов подряд, причинили этим лицам, если и не телесные повреждения, то по крайней мере сильные физические и психологические страдания, а также вызвали у них острые нарушения психики в ходе допросов. Таким образом, данный случай подпадал под категорию бесчеловечного обращения по Статье 3. Угроза применения пыток по отношению к жертве может рассматриваться как бесчеловечное обращение в случаях, когда эта угроза достаточно реальна и непосредственна. Чтобы угроза была приравнена к такому обращению, необходимо показать, что она вызвала уровень страданий,

который обычно ассоциируется с бесчеловечным обращением. Согласно Суду, в деле Campbell and Cosans v United Kingdom (1982 г.)пар. 26, угроза пытки, произведенная в отношении лица, находящегося под стражей, может составлять бесчеловечное обращение, когда такая угроза реальная и непосредственная и вызывает сильные душевные страдания (см., в отличие, Tekin v Turkey (1998 г.), где утверждения заявителя, касающиеся применения угроз пыткой, по мнению Суда, не были достаточными для установления нарушения Статьи 3).

 

- Страх и тревожность как результат насильственного исчезновения или других видов жестокого обращения в отношении членов семьи

Суд постановил, что там, где Государство ответственно за исчезновение лица, находящегося под стражей, в нарушение Статьи 2, Государство также может нести ответственность за душевные страдания, причиненные семье жертве исчезновения. Заявитель должен суметь показать, что он или она перенесли жестокую тревогу в результате исчезновения, а также неспособности властей к проведению серьезного расследования по выяснению местонахождения исчезнувшего человека.

 

В деле Kurt v Turkey (1998 г.)заявительницей была мать молодого человека, который был

взят под стражу в юго-восточной Турции и впоследствии исчез. Заявительница утверждала, помимо прочего, что она была жертвой нарушения Статьи 3 вследствии страданий, которые она пережила, не зная, что случилось с ее сыном. Суд отметил, что заявительница видела, как ее сына забрали под стражу, и предпринимала многократные попытки выяснить его дальнейшую судьбу, столкнувшись при этом с бездействием властей. Суд постановил, что заявительница была жертвой нарушения Статьи 3 и подверглась бесчеловечному обращению.

 

- Разрушение деревень и домов

Борьба Турции против ПКК на юго-востоке Турции привела к серии дел, в которых было установлено, что Государство несет ответственность за разрушение деревень. Заявления базировалтсь на том, что силы безопасности входили в конкретные деревни и сжигали дома и все их содержимое. В ряде таких случаев Суд признал нарушение Статьи 3 на основании того, что эти действия составляли бесчеловечное обращение.

 

В деле Bilgin v Turkey (2000 г.)заявитель утверждал, что силы безопасности разрушили

его дом, уничтожили имущество и урожай табачного листа, тем самым лишав его средств к существованию. Разрушены были и все остальные дома в деревне, где он жил. В результате разрушения дома заявителя он и его семья вынуждены были покинуть деревню и поселиться в другом месте. Он утверждал, что такое вмешательство в его личную и семейную жизнь было равносильно нарушению Статьи 3. Суд отметил, что Комиссия не обнаружила никаких мотивов разрушения дома и уничтожения имущества заявителя. Суд постановил, что даже если эти действия были совершены без намерения наказать заявителя, но как предупреждение другим или как способ помешать террористам воспользоваться его домом, это не служит оправданием

жестокого обращения.Он пришел к заключению, что учитывая обстоятельства, при которых были уничтожены дом и имущество заявителя, а также его личную ситуацию, это должно было причинить заявителю страдания достаточно сильные, чтобы действия сил безопасности можно было назвать бесчеловечным обращением.

- Унижающее достоинство обращение или наказание

В деле Ireland v United Kingdom (1978 г.)Суд определил (пар. 167), что обращение может быть классифицировано как унижающее достоинство, когда оно таково, что вызывает у его жертвы чувства страха, мучений или неполноценности, способные унизить ее и, возможно, сломать ее физическое и психологическое сопротивление.

Как и другие виды жестокого обращения, унижающее достоинство обращение или наказание должно достичь определенного уровня жестокости, запрещенного Статьей 3. При рассмотрении того, является ли тот или иной конкретный вид обращения "унижающим достоинство" в значении Статьи 3, Суд принимает во внимание, имело ли такое обращение своей целью унижение или оскорбление жертвы и, что касается последствий этого обращения, повлияло ли оно негативно на ее или его личность в манере, несовместимой со Статьей 3. Тем не менее, как отмечено выше,

отсутствие такой цели не может однозначно исключать нарушение Статьи 3.

 

14) Статья 4
1. Никто не должен содержаться в рабстве или подневольном состоянии.
2. Никто не должен привлекаться к принудительному или обязательному труду.
3. Для целей данной статьи термин «принудительный или обязательный труд» не включает:
а) любую работу, которую обычно должно выполнять лицо, находящееся в заключении согласно положениям статьи 5 настоящей Конвенции или условно освобожденное от такого заключения;
b) любую службу военного характера, а в тех странах, в которых в качестве законного признается отказ от военной службы по религиозно-этическим мотивам, службу, назначенную вместо обязательной военной службы;
с) любую службу, обязательную в случае чрезвычайного положения или бедствия, угрожающих жизни или благополучию населения;
d) любую работу или службу, которые входят в обыкновенные гражданские обязанности.

Не давая определения рабству, Европейская конвенция о правах че­ловека в статье 4 повторяет норму о запрещении рабства и подневоль­ного состояния и добавляет к нему положение о запрещении «прину­дительного или обязательного труда». И даже последнее положение о запрещении существовало ранее в формулировке, взятой из Конвенции Международной организации труда 1930 года. Несмотря на сходство, между этими понятиями можно провести различие: рабство означает частную собственность на человека («положение или состояние лица, в отношении которого осуществляются некоторые или все полномочия, присущие праву собственности» - определение Конвенции о рабстве 1926 года).
Подневольное состояние - это менее экстремальная форма эксплуатации труда других: крепостничество, долговая зависимость, продажа жен в рабство как имущество и т. д. Такие обычаи больше не существуют или, по крайней мере, не существуют открыто в рамках юрисдикции государств - участников Европейской конвенции. Подневольное состояние говорит об общих условиях труда, которых человек не может избежать или которые он не может отменить. Понятие подневольного состояния далее не определяется, и в тексте не разъясняется различие между этим понятием и понятием принудитель­ного труда.

 

Положению п2 ст 4 Конвенции о том, что никто не должен привлекаться к принудительному или обязательному труду, корреспондирует 37 ст Конституции, которая закрепляет принцип свободы труда, право каждого свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию, а также предусматривает запрещение принудительного труда.

Незанятость граждан не может служить основанием для привлечения их к ответственности.

Гражданам принадлежит исключительное право распоряжаться своими способностями к труду, принуждение к труду в какой либо форме не допускается – ст1 фз «О занятости населения»

В ТК расширено понятие принудительного труда по сравнению с международными актами - часть 3 ст 4 ТК.

 

Еще позднее, в переломном решении Суда по делу Силиадин против Франции было выражено давно назревшее, суровое осуждение домашнего рабства в Европе. В этом деле Суду пришлось рассмотреть степень позитивных обязательств, возникающих по ст. 4 Конвенции (запрет рабства, подневольного и принудительного труда) в связи с делом, где девушка-подросток из Того, как было установлено, содержалась в неволе во Франции ее «работодателями» г-ном и г-жой В., на которых она работала в их доме без отдыха по 15 часов в день, без единого выходного на протяжении нескольких лет и без заработной платы. Она не посещала школу, не имела документов, удостоверяющих личность, а ее иммиграционный статус не был оформлен в соответствии с действующими нормами. Дело Силиадин подтверждает, что на государствах также лежит позитивное обязательство по принятию уголовного законодательства, карающего действия, запрещенные ст. 4, и по применению его на практике — что означает осуществление эффективного уголовного разбирательства.

В деле Силиадин французское правительство утверждало, что национальное законодательство как раз исполнило эти обязательства, поскольку г-н и г-жа В. подверглись уголовному преследованию по ст. 225–13 и 225–14 Уголовного кодекса (преступление, заключающееся в эксплуатации труда другого человека и помещении его в такие условия труда или проживания, которые не совместимы с человеческим достоинством). Согласно утверждениям правительства, эти положения сформулированы таким образом, чтобы противостоять любым формам эксплуатации личности посредством труда, подпадающим по ст. 4 Конвенции. Поэтому дело требовало оценки практической действенности этих положений. Как было отмечено Судом, рабочая группа Французской Национальной ассамблеи выразила в высшей степени критическое мнение о положениях внутреннего законодательства, сочтя, что они обладают недостаточной сдерживающей силой: в результате проведенного ею анализа соответствующей правоприменительной практики рабочая группа установила, что закон не применялся единообразно по всей стране. В деле Силиадин недостатки как в применении законодательства (г-н и г-жа В. были оправданы), так и в формулировках этого закона, побудили сделать вывод о том, что Франция нарушила свои позитивные обязательства. Решающим моментом было то, что ни рабство, ни принудительный труд не были квалифицированы в качестве преступлений по французскому уголовному законодательству. Однако это решение должно также побудить к действию и все остальные государства Совета Европы, поскольку ни в одном из них домашнее рабство не признано явным образом в качестве уголовного преступления.

 

15)Понятие «принудительного труда»

Суд, прежде всего, отметил, что текст Ст. 4-2 ЕКПЧ не дает определения, что означает термин

«принудительный труд». Не теряя из вида особого характера и автономии Конвенции, Суд дал

толкование Ст. 4 ЕКПЧ в свете Конвенции 29 и 105 Международной Организации Труда,

которые действуют почти во всех подписавших ЕКПЧ государствах-участниках, включая

Бельгию. Согласно Ст. 2-1 Конвенции 29, термин « принудительный труд» означает «всякую

работу или службу, требуемую от кого-либо под угрозой наказания и на которую это лицо не

предложило добровольно своих услуг».

Страсбургские органы никогда не давали определения термина «при­нудительный или обязательный труд». В своем решении о приемлемос­ти заявления № 7641/76 Комиссия в связи с этим сослалась на Конвен­ции МОТ, в частности на Конвенцию № 105, в которой указано пять категорий принудительного труда: политическое воздействие или вос­питание в качестве меры наказания за наличие или за выражение по­литических взглядов или идеологических убеждений, противоположных установленной политической, социальной или экономической системе; мобилизация и использование рабочей силы для нужд экономического развития; поддержание трудовой дисциплины; наказание за участие в забастовках; и дискриминация по признакам расовой, социальной и на­циональной принадлежности или вероисповедания. По мнению Комис­сии, элементы принудительного или обязательного труда заключаются, во-первых, в том, что работник привлекается к труду или на службу про­тив своей воли, и, во-вторых, требование об исполнении работы или несения службы несправедливо или деспотично или сама работа или служба влечет за собой тяготы, которых можно избежать.

Понятия принудительного или обязательного труда различимы в том смысле, что они могут относиться к обязанностям, возлагаемым госу­дарством, а не другим частным субъектом, и в XX веке эти понятия, конечно, не устарели. Напротив, массовое принуждение к труду может стать частью любой тоталитарной системы. Этот запрет намного труднее определить и разграничить, о чем свидетельствует и пункт 3 статьи 4, где говорится, что термин «принудительный или обязательный труд» не включает определенные категории необходимого труда или службы. Од­нако в основе этих положений лежит понятие согласия. Как можно су­дить по вышеупомянутому делу четырех молодых людей, которые по­ступили на службу в военно-морские силы, там, где присутствует согла­сие, исчезает обязательный характер труда или службы. Вопрос о пред­варительном согласии был также поставлен в деле Ван дер Мюсель. По мнению большинства членов Комиссии, заявитель заранее согласился на ту ситуацию, на которую он жалуется, и поэтому не к лицу ему было возражать против этого впоследствии. Ван дер Мюсель, несомненно, сам себе выбрал профессию адвоката, которая в Бельгии является сво­бодной профессией, оценив, что, следуя ее правилам, он, в соответствии с установившейся традицией, будет иногда обязан оказывать свои услу­ги бесплатно и без возмещения своих расходов. Однако он должен был согласиться с этим требованием, чтобы стать адвокатом, и его согласие определялось нормальными условиями работы по этой специальности в соответствующее время. Суд заключил, что:

Ситуации, не включенные в положение о запрещении принудительного или обязательного труда

Выражаясь техническим языком, запрещение принудительного или обязательного труда является абсолютным, но перечень вопросов, ко­торые не включены в понятие принудительного или обязательного труда, на практике означает исключение из этого правила. Тот факт, что такие запрещения не являются новыми в Конвенции, означает, что на ее толкование могут оказывать влияние более ранние и более четкие положения, которые частично уже приводились выше. Однако в деле Ван дер Мюсель Суд отметил:

...Не нужно упускать из виду особенности этой Конвенции или тот факт, что она является живым инструментом, который необходимо читать «в свете понятий», существующих на данный момент в демократических государствах».

Новым элементом в построении Конвенции является механизм, с помощью которого по отдельным жалобам Комиссия, Суд или Комитет министров принимают имеющие обязательную силу решения. И хотя эти органы время от времени принимают во внимание другие докумен­ты, они главным образом занимаются установлением смысла Конвен­ции как таковой. Кроме всего прочего практика показывает, что статью 4 нельзя трактовать буквально и что помимо текста учитывается мно­жество других факторов. Эта общая особенность права по Европейской конвенции, которая здесь, так же как и в отношении статей 5 и 6, ста­новится более очевидной с течением лет и по мере поступления дел, по которым необходимо принимать решение.

Четыре категории, упомянутые в пункте 3 статьи 4 касаются ситуа­ций, когда труд или служба могут предписываться (государством или законом в интересах других) без учета запрещения, содержащегося в пункте 2 статьи 4. В качестве основного правила это ограничение вво­дится благодаря Конвенции МОТ 1930 года.

Первая категория - это труд, к которому привлекаются лица, ли­шенные свободы в соответствии со статьей 5. Это означает, что труд в тюрьме или подобных заведениях, включая больницы, не запрещается.

Исключение применяется только к работе «в обычных условиях содер­жания под стражей», что означает, по мнению Суда в деле о бродяжни­честве, что труд направлен на реабилитацию заключенного. В этом слу­чае Комиссия пришла к мнению о том, что содержание под стражей за бродяжничество не соответствует условиям, изложенным в статье 5 и, в частности, в пункте 4 статьи 5 (право каждого, кто лишен свободы, на разбирательство, в ходе которого суд решает вопрос о законности его задержания). Поэтому Комиссия пришла к выводу, что труд, к которому привлекались заявители во время своего содержания под стражей, не может быть оправдан на основании пункта З (а) статьи 4 Конвенции. Од­нако в этом случае Суд также обнаружил нарушение прав, гарантируе­мых пунктом 4 статьи 5, но не вывел оттуда нарушение статьи 3. Фак­тически его мнение сводилось к тому, что пункт З (а) статьи 4 разрешает труд, к которому обычно привлекаются лица, лишенные свободы в со­ответствии с пунктом 1 статьи 5 Конвенции.

Вторая категория касается военной службы или службы, к которой привлекаются лица, отказывающиеся от военной службы со ссылкой на свои убеждения в тех странах, где это признается. По мнению Комис­сии, это относится и к военной службе на добровольной основе. В вышеприведенном деле четверых молодых людей, которые поступили на службу в ВМС, Комиссия указала на разницу формулировок пунк­та Зb статьи 4 и пункта 2а статьи 2 Конвенции МОТ 1930 года, которая гласит следующее:

Термин «принудительный или обязательный труд» для целей настоя­щей Конвенции не включает... всякую работу или службу, требуемую в силу законов об обязательной военной службе и применяемую для работы чисто военного характера.

Поскольку во всех проектах Организации Объединенных Наций и Совета Европы термин «любая работа или служба, которая требуется на основании законов об обязательной военной службе», используемый в Конвенции МОТ, с самого начала был заменен термином «любая служ­ба военного характера», то вполне можно предположить, что, опуская слово «обязательная», предполагалось охватить также обязательство продолжать службу, на которую человек поступил на добровольной ос­нове.

 

16) не является принудительным трудом

всякая работа или служба, требуемая в условиях чрезвычайных обстоятельств, т.е. в случаях объявления чрезвычайного или военного положения, бедствия или угрозы бедствия, как-то: пожары, наводнения, голод, землетрясения, сильные эпидемии или эпизоотии, нашествия вредных животных, насекомых или паразитов растений, а также в иных случаях, ставящих под угрозу или могущих поставить под угрозу жизнь или нормальные жизненные условия всего или части населения.

Такой труд не включает в себя:

любою работу, которую обычно должно выполнять лицо, находящееся в заключении согласно ст.5 Конвенции или условно освобожденное от такого заключения;

любую военную службу в странах, где в качестве законного признается отказ от военной службы на основании вероисповедания; службу, назначенную вместо обязательной военной службы (альтернативную гражданскую службу);

любую службу, обязательную в случае чрезвычайного положения или бедствия, угрожающих жизни или благополучию населения;

любую работу или службу, которые входят в обычные гражданские обязанности.

Суд, устанавливая содержание понятий принудительного или обязательного труда, исходит из определения, содержащегося в ст.2 Конвенции Международной организации труда № 29 «О принудительном или обязательном труде». В этой норме под принудительным или обязательным трудом понимается всякая работа или служба, для выполнения которой лицо не предложило своих услуг добровольно, но тем не менее принуждается к ее выполнению под страхом применения какого-либо наказания.

 

Статья 4

1. Никто не должен содержаться в рабстве или подневольном состоянии.

2. Никто не должен привлекаться к принудительному или обязательному труду.

3. Для целей данной статьи термин «принудительный или обязательный труд» не включает:

а) любую работу, которую обычно должно выполнять лицо, находящееся в заключении согласно положениям статьи 5 настоящей Конвенции или условно освобожденное от такого заключения;

b) любую службу военного характера, а в тех странах, в которых в качестве законного признается отказ от военной службы по религиозно-этическим мотивам, службу, назначенную вместо обязательной военной службы;

с) любую службу, обязательную в случае чрезвычайного положения или бедствия, угрожающих жизни или благополучию населения;

d) любую работу или службу, которые входят в обыкновенные гражданские обязанности.