III. ФЛУКТУАЦИЯ СТИЛЕЙ В РИМСКОЙ ЖИВОПИСИ И СКУЛЬПТУРЕ

О ходе развития искусства живописи и скульптуры в Риме, если рассматривать его с принятой нами точки зрения, можно рассказать в двух словах. Первый его источник, италийское ис­кусство, носило скорее характер идеционального геометричес­кого кубизма. Его второй источник, искусство этрусков, (на­сколько оно нам известно), относилось к смешанному или умеренно визуальному («натуралистическому») стилю. Портрет­ные бюсты, образец которых представлен на вкл. XII, рис. 1 (бюст знаменитого оратора, так называемый FArringatore) демонст­рируют явную склонность к визуальному стилю без заметных идеациональных или идеалистических тенденций.

Когда греческое искусство (к сожалению, в его эллинистиче­ском визуальном варианте) начало оказывать влияние на римс­кую живопись и скульптуру, то результатом этого — прибли­зительно с конца II в. до н. э. — явилось прекращение самостоятельного развития римского искусства, расцвет эк-

8. Флуктуация стилей в живописи и скульптуре157

лектики и подражательства, упадок италийского идеационализ-ма, «размягчение» этрусского натурализма и его стремительное развитие в духе искусства эллинистического. Довольно «суровое» визуальное искусство этрусков превратилось в визуализм, пере­зрелый, изнеженный, экзотический, идиллический и импрессио­нистский. Образцами подобного рода искусства является отчас­ти настенная живопись из Помпеи и другие сохранившиеся рисунки (рис. 2 на вкл. XII: изображение Геркулеса на стене жи­лого дома в Помпеях), отчасти — стиль рококо Аркесилая и дру­гих художников «будуарной мифологии». С этого времени римс­кое искусство становится, в значительной степени, подражательным и остается таковым до самого конца господ­ства визуальной (чувственной) культуры Римской империи. Изменения состояли лишь в замене одной модели греческого ис­кусства, выбранной для подражания, другой моделью. Конечно, это не было чистым подражанием: этрусский источник все же на­поминал о себе. Тем не менее основные образцы искусства были все-таки заимствованы из Греции.

В течение всей своей истории — с I в. до н. э. по IV в. н. э. — римская скульптура и живопись были преимущественно визу­альными, «фотографическими», причем предпочтение отдава­лось крупноформатным произведениям. Но визуализм этот имел разные оттенки и степени. Во второй половине I в. до н. э. рим­ляне подражали архаическим образцам VI в. (Паситель, Стефан) и александрийскому изнеженному рококо (Аркесилай и его шко­ла). В период правления Августа господствовал псевдоидеалис­тический визуализм, имитирующий идеалистическое искусство Греции V в., но визуализм с особым привкусом. То не был под­линный идеализм, спонтанно вырастающий из глубчньых источ­ников, — скорее это была смена художественной манеры, об­разцов для подражания, ответная реакция на подражание архаическим античным и перезрелым эллинистическим образ­цам предшествовавшего столетия. Отсюда — подражательное идеалистическое искусство эпохи Августа, представленное скуль­птурными портретами в августовском Парфеноне и другими скульптурными и живописными памятниками того времени. Вот Два образца этого искусства: идеализированный скульптурный Портрет Августа (рис. 3 и 4 на вкл. XII) и часть августовского Парфенона — Ara pacts Augustae¹⁵ (5), — перенасыщенный ук­рашениями при отсутствии общей связи между деталями.

Этот псевдоидеализм просуществовал недолго и вскоре после смерти Августа был вытеснен еще более крайним визуализмом —

158 Часть 2. Флуктуация идеациональной и чувственной форм искусства

импрессионистским, фотографическим, сингулярным и иллюзиони­стским. На арке Тита «каждый портрет — как на современной фото­графии — является репродукцией мимолетного впечатления»¹⁶.

Главные флуктуации в истории римского искусства после эпохи Августа можно в обобщенном виде представить следую­щим образом.

При династии Флавиев любимым «коньком» художников был подражательный натурализм-импрессионизм. При Траяне (пра­вившем с 98 г. н. э.) проявляется другая тенденция — истори-цизм, то есть сосредоточенность на изображении подлинных исторических сцен и фигур такими, как они были на самом деле. Наконец, при Адриане (ставшем императором в 117 г.) мы на­блюдаем «архаическую» реакцию в виде холодного академичес­кого подражания древнему и идеалистическому искусству Гре­ции, лишенному, правда, в данном варианте своей души и ментальности и наделенному чувственностью, совершенно чуж­дой греческим моделям.

При Марке Аврелии (императоре с 161 г.) мы попадаем в век «рококо», искусства безвкусно рафинированного и изнеженно эле­гантного. При императоре Каракалле (с 212 г.) пришли преувели­ченные страсти, особенно гнев, динамизм и гигантомания. Вскоре затем наступает «упадок» римского искусства, а точнее говоря, уход со сцены визуального стиля и возрождение искаженного идеацио­нального стиля. Слияние в IV-V вв. этих двух встречных потоков порождает причудливый смешанный стиль — промежуточный: и не идеациональный, и не визуальный. С продолжающимся упад­ком визуализма и ростом христианского идеационального стиля мы приходим к идеациональному искусству средних веков — ис­кусству новой волны, пришедшей на смену предыдущей визуаль­ной волне эллинистического и римского чувственного искусства (на вкл. XIII скульптурные портреты 1, 2, 3, 5, 6, которые иллюст­рируют смену этих волн).

Какими бы ни были модели для подражания, чувственный и визуальный характер римского искусства этих столетий не под­лежит сомнению. Он проявляется в фотографическом изобра­жении людей, даже в периоды их идеализации, в исторических событиях или сценах из повседневной жизни, в склонности к огромным масштабам (например, Геракл Фарнезе, арка Тита, колонна Траяна, колонна Марка Аврелия, арка Константина¹⁷, громадные дворцы и т. п.). Тот же характер искусства проявля­ется в чрезмерном украшательстве; в духе чувственности, сладо­страстия, эротизма, пронизывающем даже идеализированные

g_f флуктуация стилей в живописи и скульптуре159

портреты (см. портрет Антиноя, фаворита императора Адриа­на, воспроизведенный на вкл. XIII, 4); в «кинематографическом» методе изображения фигур; в тревожном динамизме поз и деко­раций; в патетическом, эмоциональном изображении чувств, в бесконечных amoretti^l8 и сексуальности; во многих других де­талях, которые свойственны визуальному стилю.

Такими же, в сущности, были характер и изменения стилей в римской живописи начиная со II в. до н. э., когда она испытала влияние эллинистического искусства. По мере того как мы пере­ходим от «инкрустационного стиля» (П-1 вв., приблизительно до 80 г. до н. э.), к «архитектурному стилю» (80-Ш гг. до н. э.), затем к «витиеватому» (10 г. до н. э. — 50 г. н. э.) и, наконец, к «запутанному стилю» (с 50 г. н. э. и далее), — мы наблюдаем, как все чаще проявляются различные признаки визуализма и иллюзионизма.

В последующее время, начиная с конца I в. по IV в. н. э., в живописи появились различные подражательные волны, в чем-то аналогичные тем, что имели место в скульптуре, но, какими бы ни были образцы для подражания: эллинистический стиль, рафинированный и приторный, или же пастораль и вышедшие из моды идиллические сюжеты, или «классические образцы», или архаический, сухой академизм, или что бы то ни было, — пре­обладающий подход по-прежнему остается главным образом ви­зуальным, со всеми его особенностями, включая усложненность, гигантоманию, эпикурейство и чувственность. Витрувий, Тацит, Петроний Арбитр, Плиний, Дионисий Галикарнасский — все они подчеркивают визуальный характер живописи и единодуш­но осуждают ее за усложненность, чересчур изощренную техни­ку, гигантоманию, чувственность и противопоставляют ей — не в ее пользу — более раннюю живопись, которая проще, но и оригинальнее, талантливее, духовно здоровей и прекрасней.

Таким образом, в скульптуре, как и в живописи, — а в даль­нейшем мы убедимся, что и в музыке, литературе, архитектуре и Драме тоже, — римское (языческое) искусство вплоть до вто­рой половины IV в. оставалось преимущественно визуальным, со всеми характеристиками, присущими такого рода искусству.

Таковыми — в схематическом виде — были основные «пуль­сации» идеационального, визуального, идеалистического и сме­танного стилей в греко-римской живописи и скульптуре. Пери­оды возникновения, господства и упадка каждого из них даны ^лищь приблизительно, но можно быть уверенными, что они дей­ствительно существовали.