IV. Истина троического единосущия

К богословскому раскрытию тайны Троичности св. Афанасий был вызван арианской смутой. И в своих творениях он прежде всего разбирает и опровергает apианские доводы и ссылки на Писание. Но вместе с тем троическое исповедание является для Афанасия внутренней потребностью, как обоснование веры и упования на cпaceниe. Арианское лжеучение ниспровергает все дело Христово. Тварь не могла бы открыть истинного Богопознания, не могла бы победить смерти, не могла, бы соединить нас с Богом. "Если бы Слово, будучи тварью, соделалось бы человеком, то человек не обожился бы, не сочетавшись с Богом". Только в единосущном Сыне обретает человек общение с Богом. И только единосущный Дух соединяет нас со Отцом. В догмате единосущия св. Афанасий защищал действительность спасения.

В раскрытии троического догмата св. Афанасий исходил из поняния о Боге, как всеблаженной полноте бытия. Простое, блаженное и непостижимое Существо, но высшее всякой сущности, Бог выше и всякого человеческого помышления. Учение о совершенной простоте и внутренней полноте Божественного бытия и жизни является для св. Афанасия твердым основанием при раскрытии истины вечного рождения и единосущия Единородного, Сына и Слова. Слово есть рождение Отца и рождение сущности и из сущности, - "собственное рождение сущности". Ибо всякое рождение - из сущности, и рождаемое всегда единосущно рождающему, - в этом основная и отличительная черта рождения, его своеобразие в отличие от других способов происхождения и прежде всего от творения. Творение всегда совершается либо из некоего предсуществующего материала, либо из ничего; и сотворенное всегда остается внешним для творящего или созидающего, на него не похожим, ему не подобным, "иносущным". Сын рождается, ибо бытие Его принадлежит к необходимости божественной природы. Она плодоносна, плодовита сама по себе. "Сущность Отца никогда не была недовершенной, так чтобы нечто к ней принадлежащее привзошло к ней впоследствии". Отрицание вечности Сына и его совечности Отцу есть хула не на Сына только, но и на Отца, умаление Отчего достоинства, отрицание Божией неизменяемости. Это значить допускать, что "был Он некогда без собственного Своего Слова и без Премудрости, что был некогда свет без луча, был источник безводный и сухой". Но "неисточающий из себя не есть уже источник"... Бог вечен, источник вечен, а потому вечною должна быть и Премудрость - Слово, вечным должно быть рождение. Если не было некогда Сына, то не был некогда Бог Отцом и, стало быть, не было Троицы; но "было, когда не было Троицы, а была Единица, и некогда была неполная Троица, некогда же стала полною". Это значит рассекать и составлять Троицу и составлять Ее из несущих, "из сторонних между собою естеств и сущностей". Это значит Самую Троицу почитать возникшей ("сотворенной", созданной), сложной сложившейся чрез приращение и присовокупление. Этим рассуждением св. Афанасий старается вскрыть "тайну" apиaнства, как отрицания Троичности или Триединства Божия. Действительно, apиaнство есть рецидив отвлеченного монотеизма, отречение от высшей новизны христианского откровения, - от истинного ведения о Боге, как Пресущей Троице... В неизменяемости Своей Отец всегда был Отцом, - подчеркиваеть св. Афанасий, - Отцом "собственного Сына". Из отношений Отца и Сына должна быть исключена всякая последовательность, всякая "продолжительность" или "расстояние" между ними. Здесь полная и всесовершенная совечность. Здесь исключается всякое "некогда" и "когда". Ибо нельзя временными определениями означать вечного и неизменного Бога, Сущего, всегда пребывающего с Отцом Сына. Эта вечность и совечность и означаеть, что Сын есть рождение, а не творение. Если рождение, то из сущности, εκ της ουσιας, и потому единосущное - ομοουσιον. "Что происходит от кого-либо по естеству, то есть истинное рождение", "естественное рождение". Рождение совершается "по природе", - а не по воле, не по хотению Необходимость Божественного рождения не означает принудительности или непроизвольности. Св. Афанасию бросали этот упрек, и он его обстоятельно опровергает. Его мысль не в том, что свободу хотения он заменает принуждением, но, говорить он: "выше и первоначальнее свободного избрания то, что в естестве", что поэтому не имеет начала, с которого оно стало быть, что не может и не быть. Бог не начал и не начинал быть благим и милосердным, и не требовалось Его изволения, чтобы стать таким, ибо Он есть Благо. И однако Он благ не по принуждению и не против воли. Точно так же не требуется совещания и изволения, чтобы быть Богу Отцом, и нельзя даже помыслить, что Бог мог и не иметь Сына. Желанна Отцу его собственная Ипостась и желанен Отцу Его собственный Сын, сущий от Его сущности. Бытие первее воли, а только в воле есть неопределенность возможностей и выбора. Рождение Сына есть скорее состояте внутрибожественной жизни, нежели действие или акт. И отсюда совершенная близость и единство Отца и Сына. Отец - в Сыне и Сын во Отце. И "сущность Отца принадлежить Слову". "Всецелое бытие Сына собственно принадлежит Отчей сущности... Бытие Сына будучи от Отца и есть во Отце. И Отец в Сыне. Ибо что собственно от Отца, то Сын. Он в Сыне, как в сиянии солнце, как в слове ум, как в потоке источник". И потому Сын есть "образ Отчий", истинный и "неотличный Образ", "начертание Божества", в котором созерцается и познается Отец. И как скоро есть Отец, есть и Сын". "Поелику была Ипостась (Отца), то без сомнения тотчас же надлежало быть и Ее Образу и начертанию, потому что не во вне написуется Образ Божий, но сам Бог есть родитель сего Образа, и видя Себя в Нем, радуется о Нем". "Когда же Отец не видел Себя Самого в Образе Своем?". В этих рассуждениях св. Афанасия творчески претворяются неоплатонические мотивы; и вместе с тем он освобождает учение Оригена о вечном рождении Сына от мотивов субординатизма. Он раскрывает учение о св. Троице, как учение о замкнутой или завершенной полноте Бытия и Жизни, вне всякого отношения к Откровению Бога в мире, как безусловный и онтологический prius всякого Откровения.

Св. Афанасий исходит из созерцания живого единства Отца и Сына. "Божество от Отца неизлиянно и неотлучно пребывает в Сыне, и в лоне Отчем никогда не истощается Божество Сына"... Отец и Сын едины и едины в единстве сущности, в "тожестве естества", - в нераздельном "тожестве единого Божества". Сын имеет неизменно Отчую природу и Божество Сына есть Божество Отца. Св. Афанасий любил выражать это тожество словом: ιδιοτης - собственность или свойственность. Но самым точным он считал Никейское речение: Единосущный ομοουσιος. Это означает больше, чем только равенство, одинаковость, подобие. Для св. Афанасия оно означает строгое единство бытия, тожество нерасторжимое и неизменное, неслиянную неотъемлемость Сына от Отца. Подобие и сходство, совпадение в определениях есть уже следствие этого единства. Понятие подобия слишком бледно и к тому же о сущностях оно не сказуется, но о внешнем виде и качествах. В этом понятии при том предполагается чрезмерная раздельность сравниваемых и уподобляемых. Единосущие означает не только подобие, но тожество в подобии. "Отец и сын одно не в том смысле, что одно разделено на две части, которые составляют собою одно, и не в том смысле, что одно поименовано дважды. Напротив, два суть по числу потому, что Отец есть Отец, а не Сын, и Сын есть Сын, а не Отец; но естество - одно. Если Сын есть иное, как рождение, Он есть то же как Бог". Отец и Сын "суть два и вместе нераздельная и неразличимая единица Божества", μονας της Θεοτητος. Различение и различие Отца и Сына имеют место внутри единого Божественного Бытия. У св. Афанасия нет особых терминов для обозначения Трех в единице Божества. Слово προσωπον в учении о Троице он никогда не употребляет. Слово υποστασις для него совпадает по смыслу с ουσια, как и для Отцов Никейского собора. Во всяком случае он никогда не различал их так, как еще при его жизни стали различать каппадокийцы. И потому он ограничивается собственными именами Отца, Сына и Духа и поясняющими их взаимное отношение определениями: Рождающий и Рождаемый, "тот, кто от кого-либо" и "тот, от кого Он" и под... Отсюда известная бледность в выражении ипостасных различий. Все внимание св. Афанасия сосредоточено на обличении рассекающих или отрицающих единосущие нераздельной Троицы. Он хочет со всею силою подчеркнуть внутрибожественный и преискренний смысл и характер Божественного рождения и бытия Слова. В этом смысле он разъясняет речения Никейского символа: "из сущности Отца". Оно выражаеть "истинность и непреложность" Сыновства, "Неотдельность и единство со Отцем", "Истинную вечность Сущности, от Которой рождено и Слово". Поэтому св. Афанасий говорит в том же смысле о "естественном рождении", о "Сыновстве по природе", о "рождении по естеству".

Собственное Слово Отчее, Сын Божий, есть по преимуществу Творец и устроитель мира, начало Божественного Откровения в мире - "есть, как из источника, из Отца льющаяся жизнь, которою все оживотворяется". Вся тварь пришла в бытие чрез Слово, и ничто не существует помимо Слова, и ничто иначе как Словом не созидается. Отец ничего не творит без Него. И вместе с тем самое бытие и рождение Сына не связано c изволением Божиим о создании мира, и не потому рождается Сын, что должно чрез Него и в Нем творить мир. "Не ради нас получило бытие Божее Слово... Не по нашей немощи Он, как мощный, получил бытие от единого Отца, чтобы им, как орудием, создать Отцу и нас... Если бы угодно было Богу и не созидать твари, тем не менее было Слово у Бога и в Нем Отец"... Для бытия Сына нет причины: "как Отец имеет бытие не по какой-либо причине, так не надобно доискиваться причины и Его сияния. Посему паписано: в начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово. И не прибавлено, для чего cиe"... И Господь не имеет никакой причины быть Словом, кроме того, что Он - Отчее Рождение и единородная Премудрость. Эта "беспричинность" означает ничто иное, как вечность и бытие. Причины бывают только для возникающего, для происходящего. Но Божественное Бытие вполне безначально, о нем можно говорить только: есть... Этим исключается всякая возможность спрашивать о причинах, - нет ничего, что было бы раньше этого: есть... Со всею решительностью св. Афанасий опровергает учение ариан о Слове, как Посреднике, и показывает его бесцельность. Бог не нуждается в содейственнике и помощнике, - единым мановением воли Он может все совершить. В Боге нет кичливости и брезгливости, чтобы творение поручить другому, почитая это недостойным Себя. Бог не нуждается и в орудиях, чтобы творить, подобно плотнику, который не может обойтись без пилы и топора. И с другой стороны, если недостойно Бога творить, то почему достойно ему создать хоть единую тварь во орудие Ceбе. Не потребуется ли для создания посредника новый посредник и т.д. до бесконечности, но тогда творение вовсе невозможно. А если Бог вообще может творить, то к чему посредник?... Сын рождается не для Откровения, но Откровение Божее совершается в Нем и через Него. Бытие Сына предваряет творческое изволение о мире. "Для Бога созидать есть второе, а первое - рождать", "иметь сродное естеству и быть Отцом собственного Сына"; "и если бы не было в Боге первого, что от естества, то как могло бы быть в Нем второе, что от изволения?.". Созидаемое по Божией воле "приходит в бытие, составляясь извне, и зиждется собственным от сущности Божией Рождением". Слово есть Слово зиждительное и творческое, "живая Отчая воля, существенная энергия". Но творение есть вместе с тем и общее дело, и общее Откровение всей Троицы, всецело творящей и зиждительной. "Отец творит все Словом в Духе, ибо где Слово, там и Дух. И творимое Словом имеет от Духа чрез Сына силу бытия". Все "даруемое подается в Троице", - и самое бытие.

По свидетельству св. Григория Богослова, в учении о Духе Святом, "Афанасий первый и один или с весьма немногими дерзнул стать за истину ясно и открыто, на письме исповедав единое Божество и единую сущность Трех". И действительно, учение о Святом Духе раскрыто у св. Афанасия с исключительной четкостью и силой. Он исходит из понятия о полноте и совершенном единстве святой Троицы, - "вся Троица есть единый Бог". "Она нераздельна и Сама Себе подобна", тождественна и сосредоточена в Себе. "Есть святая и совершенная Троица, познаваемая во Отце и Сыне и Святом Духе, не имеющая ничего чуждого или приданного извне"... Троица не по имени только или по образу выражения, но в самой истине и существенности есть Троица. Одно из двух: либо Дух есть тварь и тогда нет Святой Троицы, ибо "что же это за Богословие, слагаемое из Создателя и твари?". Либо Бог троичен, и тогда совершенно не подобен тварям Дух, "собственный единому Слову, собственный и единосущный и единому Богу" (т.е. Отцу). При таком союзе и при таком единстве во Святой Троице, кто станет отделять или Сына от Отца, или Духа от Сына и от Самого Отца... Ибо в Них, в Отце и Сыне и в Самом Духе, - едино Божество... Дух Святой есть начало обновления и освящения, Дух жизни и Дух Святыни, Помазание и Печать. Ради Духа мы все именуемся причастниками Божиими. И если бы Дух Святой был тварь, то нам невозможно было бы приобщиться Бога: "сочетавались бы мы с тварью и соделывались бы чужды Божественного естества, как нимало Его не причастные". Действительность обожения свидетельствует о божественности Духа: "если Дух творит богами, то нет сомнения, что естество Его есть естество Божее". Дух Святой исходит от Отца, есть "исхождение" Отчее, το εκπορευμα του πατρος, есть Дух Отчий. Святой Афанасий не разъясняет смысла "исхождения", ссылаясь на пределы человеческого ведения, но резко различает этот образ бытия от "рождения", подчеркивая совершенную единственность рождения. Сын - Единородный и потому единственный, - "и единый Отец есть Отец единственного и единого Сына". Это более, чем простое разъяснение слов. Только в Божественной Троице есть подлинное и непреложное Отчество и подлинное и непреложное Сыновство. Ибо только Сын Божий есть именно и только Сын, - рожден, как Сын, а не для того, чтобы стать отцом, как то бывает при тварных рождениях. И Отец есть только Отец, "ибо Сам не от отца". Дух не рождается и потому не именуется братом Сына, но всегда нарицается только именем Духа Святого... И вместе с тем Дух "не вне Сына, почему называется Духом сыноположения", Духом силы и премудрости, - а Божия Сила и Божия Премудрость есть Христос. "Где Слово, там и Дух", Дух имеет "то же единство с Сыном, какое Сын со Отцем", и то же свойство. Где свет, там и cияние. Где сияние, там его действие и светозарная благодать. Дух есть "собственный Образ Сына", Его "живая действенность и сияющая благодать". Он соединяет тварь со Словом и в Нем Слово подает твари "Отчее дарование", "ибо действует и раздает все Сам Отец чрез Слово в Духе"... Св. Афанасий в своем исповедании о Духе Святом стремится показать совершенное единство и единосущие Святой Троицы и единство Троического действия, единство освящения. Поэтому с особенной настойчивостью он говорит о нераздельности действия Сына и Духа.

Спасительно святое крещение, совершаемое по преданной вере во имя Святой Троицы, единой и нераздельной. Тайноводство совершается во имя Святой Троицы, и "кто отъемлет что-либо от Троицы и крещается в одно имя Отца или в одно имя Сына без Духа, тот ничего не приемлет, но и крещаемые, и тот, кто мнит себя преподающим крещение, остаются пустыми и непосвященными"... Арианское крещение "во Творца и тварь, в Создателя и в произведение", несмотря на наружно произносимые уставные Слова, "имеет только мнимый вид". Ибо со словами должна соединяться правая вера... Крещение совершается во имя Святой Троицы, ибо от Троицы подается благодать: "Бог не как недостаточествующий, но как Отец Премудростью Своею основал землю, все сотворил Сущим от Него Словом, и святую купель утверждает Сыном же... И как что ни делает Отец, делает чрез Сына, так и в преподаваемом крещении кого крещает Отец, того крещает Сын, и кого крещает Сын, тот святится Духом Святым". Ибо едино Троическое действование...