Владимир Соловьев: Вечная Женственность

Идеи Платона о любви между мужчиной и женщиной находят свое продолжение в творчестве Владимира Соловьева. Однако здесь акцент еще больше переносится на духовное, метафизическое отношение между полами.

Любовь для Соловьева есть абсолютное преодоление эгоистической замкнутости человеческого Я. Философ видит смысл и достоинство любви в том, что «она заставляет нас действительно, всем нашим существом признать за другим то безусловное центральное значение, которое в силу эгоизма мы ощущаем только в самих себе»[18].

Соловьев видит в половой любви высшее проявление любовного начала в мире людей. Рассуждая о половой любви, он пишет: «Она отличается от других родов любви и большею интенсивностью, более захватывающим характером и возможностью более полной и всесторонней взаимности; только эта любовь может вести к действительному и неразрывному соединению двух жизней в одну, только про нее и в слове Божьем сказано: будут два в плоть едину, т. е. станут одним реальным существом»[19].

Сравнивая половую любовь с материнской любовью, Соловьев говорит о том, что последняя не может достигать той удивительной полноты и взаимопроникновения, которые есть в любви между мужчиной и женщиной. «В материнской любви не может быть полной взаимности и жизненного общения уже потому, что любящая и любимые принадлежат к разным поколениям... для последних жизнь — в будущем, с новыми самостоятельными интересами и задачами, среди которых представители прошедшего являются лишь как бледные тени»[20]. Замыкаясь на себе и отчуждаясь от любви половой, любовь матери может порождать эгоизм — как свой, так и ребенка. «Мать, полагающая всю свою душу в детей, жертвует, конечно, своим эгоизмом, — пишет Соловьев, — но она вместе с тем теряет и свою индивидуальность, а в них материнская любовь если и поддерживает индивидуальность, то сохраняет и даже усиливает эгоизм... В материнской любви нет признания безусловного значения за любимым, признания его истинной индивидуальности, ибо для матери хотя ее детище дороже всего, но именно только как ее детище, не иначе, чем у прочих животных, т. е. здесь мнимое признание безусловного значения за другим в действительности обусловлено внешнею физиологическою связью»[21].

Соловьев убежден — предмет истинной любви двойственен:

«Мы любим, во-первых, то идеальное (но не в смысле отвлеченном, а в смысле принадлежности к другой, высшей сфере бытия) существо, которое мы должны ввести в наш идеальный мир, и, во-вторых, мы любим то природное человеческое существо, которое дает живой личный материал для этой реализации и которое через это идеализируется... в смысле своей действительной объективной перемены или перерождения»[22].

Но что идеализируется в любви? Говоря об отношении мужчины к женщине, Соловьев говорит об отношении к Вечной Женственности. Вечная Женственность — это та часть единого Бога, которая выступает Вечной Возможностью, открывающей бесконечные горизонты для божественной Действительности. В любви каждого мужчины происходит соединение с Вечной Женственностью, существующей как объективное идеальное начало в каждой женщине. В таком соединении мужчина и женщина преображаются и приобретают богочеловеческие черты. В этом — высший смысл любви.

 

§ 54