I.3. СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА БЕЛЫХ АЙЫЫ.

 

С.В. Ястремский, изучавший олонхо ещё с дореволюционного периода, писал, что в древности у якутов существовала особая категория жрецов светлого культа - так называемые “белые шаманы”. Они сохранились лишь в народной поэзии - в эпосах и песнях. Во всяком случае, восстановление потускневших образов служителей древней религии нужно искать не у теперешних чёрных шаманов, - действительных шаманов.[cli]

К светлым небожителям айыы мог обращаться только специальный служитель культа айыы (‘юрюнг айыы ойууна’ или ‘юрюнг ойуун’).[clii] Он являлся руководителем в ритуальных действиях, в том числе и в проведении праздника, посвящённого небесным небожителям и божествам плодородия - Ысыах. В этнографической литературе его называют “белым шаманом” (юрюнг ойуун).

Якутские религиозные термины в основном являются тюркскими по своему происхождению. Слово ‘ойуун’ для обозначения служителя религиозного культа в других тюркских языках отсутствует. В других языках народов Сибири это слово также не прослеживается. В сибирских языках для обозначения шамана нет единого термина, т.е. каждый народ называет его по-своему: хам (хакас.), саман (эвенк.), бqq, удха (бурят.), тадева (ненец.), begi (др.-монг.), bejle, bejse (маньчжур.) и т.д.[cliii]

В словаре якутского языка Э.К. Пекарского термин ‘ойуун’ переводится как ‘шаман, жрец, кудесник’.[cliv] Об этимологии этого слова нет единого мнения. Н.К. Антонов, указывая на связь этого слова с чувашским ‘асам’ (волшебство), ‘асамас’ (волшебник), солидаризируется с мнением В.Ф. Трощанского, который полагал, что оно образовано от тюркского глагола oy - ‘прыгать’, oyna - ‘играть’, что действительно соответствует пляске шамана. У уйгуров Восточного Туркестана камлание называлось peri oyun, oyna. Узбеки Хорезма игру шамана называли parkon uynadi.[clv]

Такое объяснение относится к чисто внешнему описанию пляски шамана и не касается его внутреннего содержания. Религия (верования) относится к духовному богатству. Шаман пользовался всеобщим уважением, он являлся хранителем, накопленных древних традиций. Сомнительно, чтобы такого человека люди называли “игрун”, “прыгун” (‘ойуун’ [oy n] от тюркского глагола oy - прыгать, oyna - играть).

В древности у якутов служителей религиозных культов разделяли на белых (юрюнг айыы ойууна) и чёрных (хара ойуун). Различия между этими представителями были очень значительными. Служитель “чёрной веры” был классическим шаманом со всеми соответствующими атрибутами и функциями (шаманский кафтан, бубен; камлание и т.д.). Для служителей культа айыы было особое одеяние белого цвета: платье, похожее на женское, и высокий головной убор. Он ездил верхом на коне молочно-белой масти. На ритуале и в повседневной практике в руках у него был специальный белый длинный посох (бубна у него не было). Светосимволика белый отражала понятие чистоты, святости, принадлежность к вере, обожествлявшей белое солнце.

К чёрному шаману люди обращались для борьбы с абаасами, которые насылают болезни и несчастия. Камлание проводилось ночью, после захода солнца. Эти обрядовые действия носили сугубо интимный характер. Присутствовавших людей было немного. Это были заинтересованные лица и ближайшие соседи. Служитель чёрной веры призывал на помощь своих духов-покровителей. Во время ритуального экстаза его душа как бы отправлялась в путешествие в иной мир. В том мире он должен был отыскать абаасы, который наслал болезнь или несчастие.

Служитель культа айыы руководил проведением обрядов, посвящённых светлым небожителям во главе с демиургом Юрюнг Айыы Тойоном. В проводимых им обрядах ему ассистировали битииситы (небесные дети танцоры) - девять невинных юношей и восемь чистых девушек. На эти обрядовые действа съезжался народ со всего улуса; знать из старейшин родов собиралась в привилегированный отдельный круг. Во время ритуальных действий им предоставлялись особые почести (например, при ритуальном распитии кумыса). Сам служитель культа айыы также относился к элитной части общества. Некоторые исследователи возводят белого шамана к древнетюркскому [beg], к званию религиозного высшего авторитета, первосвященника с княжеским или ханским титулом.[clvi] По мнению Г.В. Ксенофонтова, у якутов белые служители культа айыы являлись представителями феодализирующейся знати.[clvii]

Они совершали обряды и ритуалы, связанные с жизнью всего общества в целом, и обращался только к светлым небожителям во главе с Юрюнг Айыы Тойоном. Служитель культа айыы, как и христианский священник не мог общаться с нечистой силой, т.е. с представителями нижнего мира, и даже должен был избегать встречи с чёрными шаманами. В отличие от чёрного шамана у него не было собственных духов-помощников, поэтому он не мог камлать и совершать ритуальное путешествие в иной мир. Лечение больных также не входило в его прерогативу. Служитель культа айыы обращался к светлым небожителям с надеждой, что они услышат и сами явятся к нему.

Н.К. Антонов, проанализировав якутские исторические термины, в том числе и религиозные, выявил, что слова, связанные с небесным божеством и жрецами-айыы, у якутов в основном по своему происхождению являются тюркскими, а слова, связанные с чёрным шаманством, – монгольскими.[clviii] Согласно исследованиям Н.А. Алексеева, белое шаманство у якутов является наследием от тюркоязычных предков, а чёрное шаманство – от монголоязычных, поскольку якутские термины, относящиеся к чёрному шаманству, соотносятся с бурятскими и отличаются от аналогичных тюркских. По его мнению, у якутов шаманство сформировалось в отрыве от тюрков Южной Сибири, т.е. тогда когда предки якутов проживали в бассейне Средней Лены (в долине Туймаады).[clix]

В XIX в. исчезли служители культа айыы.[clx] Вместо них возобладали чёрные шаманы. Но в народе остались смутные воспоминания, что когда-то были ещё какие то другие “шаманы” (?), которые были белые. По всей видимости, вместе со служителями культа айыы могло исчезнуть и их название. Поэтому их стали тоже называть, как и чёрных шаманов, - ‘ойуун’, только отделив их обозначением белый, т.е. “белый шаман” (юрюнг ойуун).

В отличие от него чёрный шаман (хара ойуун) - классический шаман со всеми соответствующими атрибутами и функциями. Чёрных шаманов делили на хара ойуунов - мужчин и удаганок - женщин. Слово ‘удаган’ в якутском языке является древним монголизмом, впрочем, как вообще термины, связанные с чёрным шаманством, вплоть до названий кафтана, бубна и шаманских обрядов. А.И. Гоголев сопоставляет якутское ‘удаган’ (шаманка, жрица) с ведийским udg tar (жрец, певец).[clxi] Возможно, в древности это слово попало в монгольский язык, а потом уже и в якутский.

Если подавляющее большинство терминов чёрного шаманства являются монгольскими по происхождению, слово ‘ойуун’ можно сопоставить с монгольскими словами. В монгольском языке имеется созвучное слово ‘оюун’, что означает ‘мудрость’.[clxii] В таком значении ‘ойуун’ можно осмыслить как народный мудрец, что соответствует той роли, которую он выполнял в жизни общества. Это относится и к белым, и к чёрным ойуунам.[clxiii]

А.И. Гоголев, полагает, что прежде якуты могли использовать для обозначения жреца “белой веры” тюркский термин ‘тойон’, ссылаясь на параллели: toyun - ‘духовное лицо’, tuin (toin) - ‘манихейский священник, уйгурский шаман в ставке монгольского хана в XIII в.’; и в этимологическом плане якутского ‘тойон’, считает сложным словом, состоящим из ‘тойук’ (шаманский гимн, песня, заклинание) + ‘ойун (ойна)’ - ‘играть’ (камлание).[clxiv]

В других тюркских языках шамана часто называют baksl. В словаре В.В. Радлова: baksl (кирг.) - ‘киргизский шаман, действующий кобузом (скрипкой) или асою (окованной железной палкой)’; [bakşl] (уйгур.) - ‘учитель, буддийский учёный’; (ком.) - ‘писец’; (туркм.) - ‘народный певец, музыкант’; [bakşi] (сарт.) - ‘знахарь’; [bahşi] (чагат.Tar.) - ‘врач-колдун’.[clxv] В современном якутском языке слово ‘баксы (бахсы)’ в самостоятельном значении не употребляется, используется только в словосочетаниях: Кытай Бахсы (Бахсы) Тойон - божество, дарующее искусных кузнецов и могущественных шаманов.[clxvi]

Вполне возможно, что в древности ‘бахсы’ могло означать служителя религиозного культа у некоторой части якутских племён и родов, которые были тюркского происхождения. Теоним Бахсы сохранился в якутской мифологии: абаасы, которого боятся.

Во время праздника Ысыах служитель культа айыы в честь творца воспевал благословение алгыс. Подобное ритуальное пение имеется во всех мировых религиях. Например, чтение молитвы мусульманским или христианским священнослужителем, в сущности, является пением, причём довольно высокого качества. В тюркских языках такое чтение молитвы, как пение, осталось в качестве одного из значений baksl: в киргизском baksl - ‘шаман, действующий кобузом (скрипкой) или асою (окованной железеой палкой)’; в туркменском bakşl - ‘народный певец, музыкант’; в уйгурском bahşl - ‘народный певец, сказитель’.[clxvii]

После того как тюрки приняли новые религии (от арабов - ислам, от китайцев - буддизм), старая прежняя религия приобрела негативный оттенок. Понятие baksl смешалось с понятием шамана-колдуна-лекаря: baksl (кирг.) - ‘шаман’; [bahşl] (чагат.) - ‘врач-колдун’; [bakşi] (сарт.) - ‘знахарь, лекарь, изгоняющий злых духов из больных; юродивый’. Но в памяти народа о том, что прежде он был уважаемым, сохранилось и дополнилось новым содержанием: [bakşl] (уйгур.) - ‘учитель, буддийский учёный’; (ком.) - ‘писец’; bahşi (уйгур.) - ‘писец; переписчик, чиновник канцелярии’.[clxviii]

В языках разных народов Центральной Азии и Дальнего Востока сохранились похожие слова, обозначающие шамана или категорию шамана: begi (др.-монг.), baksl (кирг.), bejse, bejle (маньчжур.), ‘бqй’ (эвен.), ‘бqq’ (бурят.). Тунгусское ‘бегин’ - ‘предводитель, вождь’ считается заимствованием из тюркского beg - ‘князь’. Если данный термин с некоторыми фонетическими различиями имеет столь широкое распространение на большом пространстве у разных народов, то возможен его первоисточник.

В Древнетюркском словаре указывается на китайское происхождение данного слова от китайского ‘боши’, ‘багши’.[clxix] В Этимологическом словаре тюркских языков Э.В. Севортяна рассмотрены две версии: Г. Клаусона от китайского po - ‘начальник сотни’; Г.И. Рамстедта от древнекитайского piek > pi (маньчжур.) - ‘правитель, принц’; и иранская версия В. Банга, К.Х. Менгеса, Е. Беневиста с такими параллелями, как baga- (авест.), baga (др.-перс.) - ‘бог’; bag (ср.-перс.) - ‘бог, король’; bg (согд.) - ‘бог, госеждин, владыка, государь’; bogъ (слав.<иран.).[clxx]

Китайская версия в дальнейшем не получила поддержки (К. Брокельман и Г. Дёрфер). Н.К. Антонов также отверг китайскую версию, как не подходящую по языковым основам к якутскому.[clxxi] Иранская версия В. Банга, К.Х. Менгеса, Е. Беневисте, К. Брокельмана и Г. Дёрфера этимологии baksl, begi, beg от baga-, bag, bg считается более убедительной. Т.Я. Елизаренкова, сопоставляет с индоевропейскими baga-, bag, bg. В древнеиндийском имеется бог Bhága функции, которого не вполне ясны, букв. ‘часть’, ‘доля’; связан с наделением благами’ (некоторыми понимаемый как “любовь”).[clxxii]

В словаре якутского языка Э.К. Пекарского имеется слово ‘бах’, фонетически созвучное с иранским: bag (ср.-перс.), baga (др.-перс.), baga- (авест.), bg (согд.) - ‘бог’. Оно употребляется в словосочетании ‘бах тангара’ - ‘идол, изготавливаемый из гнилого дерева в честь какого-либо духа, насылающего болезни’.[clxxiii]

[beg] у древних тюрков относился к аристократии. Подобно другим народам, стоящим на ранней стадии развития, функции вождя и жреца часто сосредотачивалась в одних руках. У тюрков bek, beg, bey - ‘вождь племени, князь, государь’; beg, baksl, bahşi - ‘шаман, буддийский монах, белый шаман (религиозный служитель)’. Возможно, баксы в историческом прошлом у древнетюркских племён и родов выступал в роли религиозного служителя, проповедовал идеи религии, которая имела государственный статус в кочевых империях Центральной Азии.

Идеология отражала не только этнический характер, поскольку население кочевых империй было полиэтничным; союзы и конгломераты племён часто представляли собой конфедерации. В этих государствах баксы относились к элите общества и иногда обладали ханскими и княжескими титулами. Но во внешних атрибутах они напоминали сибирских шаманов. По аналогии с которыми их отождествляют с более поздними служителями религиозных культов.

Обнаруженный археологами в 1969-1970 гг. в четвёртом кургане могильника Иссык вычурный погребальный наряд сакского вождя показывает сходство с этнографически засвидетельствованными облачениями сибирских шаманов. Золотые пластины на иссыкском остроконечном сложном наголовье образуют набор архаических космограмм, характерных для шаманского костюма. Древнеиранская религия сохраняла архаичные формы племенных колдунов. В культовой обрядности прочно сохранялись ритуальные пения, пляски, употребление наркотических, опьяняющих напитков или галлюциногенов и т.д. Предполагается, что иссыкский вождь был представителем военно-племенной знати и одновременно исполнял обязанности жреца.[clxxiv]