Выбор репортера

Что выделяет факты для прессы, т.е. факты, в основе своей интересные читателю, среди всех прочих, ежесекундно происходящих событий? Новость — это то, что произошло внезапно? Или то, что затрагивает большинство людей, невзирая на неоднородность аудитории, независимо от уровня ее за­просов? Существенно и то, и другое, и еще ряд моментов.

«Важное — неважное»

Приоритеты необходимо определить, изначальный выбор должен быть как-то обоснован, хотя в журналистике новостей эти обоснования и не представляются читателю.

Известна в истории прессы практика так называемого пассивного отбо­ра, при котором критерии незначительны или просто привычны, как это бы­ло в советской журналистике: следование «газетным приличиям», — что го­дится для газеты, а что — нет; привычное почтение к фактам «солидным» и боязнь фактов «развлекательных». Пассивней отбор дает такие факты, ко­торые большинство читателей не замечает на газетной полосе, никак на них не реагирует, либо реагирует одинаково безразлично.

Один из распространенных вариантов пассивного отбора в мест­ной прессе (более оправданный из-за локальности тем) — так назы­ваемая «вермишель»: поток мелких повседневных фактов, сплетен местного значения. Событий малозначимых, но «узнаваемых» и этим любопытных.

Разделить факты на важные и неважные не так-то просто. Например, при декларировании «важности» как главного критерия в советской прессе, от­бор на самом деле означал: «Лишь бы не сенсационность! Не легковес­ность!», «Нужны факты солидные!»... Материалы, которые доминировали в результате такого отбора, очень часто важными и значимыми читателю не казались. Нередко возникало ощущение, что факты возводятся в ранг «важ­ных» искусственно, что преувеличиваются отечественные народнохозяйст­венные достижения, заслуги отдельных предприятий и отраслей и пр. — и не путем «приписок», прямого обмана, но только тем, что на них концентри­руется внимание как на важнейших новостях. Так что же, все-таки, отнести к «важному»?

Видимо, не то, что важно для журналиста лично или определено для не­го «вышестоящими» структурами.

Важно то, что небезразлично читателю. И что соотносится с позици­ей издания, с его «лицом». В большинстве кодексов журналистской эти­ки предполагается, что критерий важности при отборе фактов помогает уточнить собственную тему журналиста, отсекая все стоящее вне этой те­мы, внушенной коллективным редакционным творчеством, общим его на­правлением.

Итак, при выборе факта важны соображения насчет того, входит или нет тема, встающая за фактом, в русло интересов издания, его специфической аудитории. Кроме того, немаловажна оглядка на вкусы читателя; существен­ным оказывается критерий: «интересно — неинтересно».

Что интересно в новости

Предпочтительный выбор факта связан с особой озабоченностью жур­налиста: есть ли в событии необходимые «новостные элементы» — крупи­цы сведений, которые могут сделать материал интересным.

Как уже говорилось, репортерство как профессия исторически менялась, уточняя ориентиры. Один из этапных моментов в осмыслении критериев за­проса аудитории в начале XX века ознаменовался разработкой списка при­мет интересного факта, ныне широко известных как классические элемен­ты новости. Назовем эти приметы.

Событие, пригодное для освещения в прессе, отличают следующие свойства (или, хотя бы, одно из них):

«своевременность» происшествия, ощутимая важность его оперативной подачи;

близость ситуации читателям конкретного издания: сплетение ее тематики со специфическим интересом аудитории (возрастным, про­фессиональным и пр.);

явная значимость события для всех безотносительно к специфичес­ким интересам («Тема преодолевает все границы»);

эффект «эмоционального толчка» при необычайном происшествии.

(Иной вариант «темы, преодолевающей границы»).

Желательны также:

конфликтность происшествия или его особая яркость (причудли­вость события);

связь происшествия с «известным именем» (или влиятельным человеком);

«человеческий интерес»: какие-то обстоятельства события, к кото­рым, изначально, каждый лично неравнодушен («жизнь», «смерть», «лю­бовь», «дети», «исцеления» и пр.).

Именно эти факторы — предпосылки создания репортерского произве­дения — придают событию окраску «новости». Для разных направлений журналистской работы и для разных отрядов прессы (пресса может побуж­дать к размышлению и к действию, информировать, обучать, развлекать) оп­ределение «новости» варьируется. Однако есть немало схожего в рассуж­дениях о том, что достойно быть новостью, а что нет.

События интересны, когда важны, либо необычны

Хотя работа репортеров очень дифференцирована (тут и происшествие, и факт состоявшейся беседы, и «картинка» — фрагмент жизни или конкретная ситуация журналистского поиска), однако, смысл усилий каждого репортера — выразительно и, по возможности, точно передавать факт, чем-то выделяю­щийся из череды других событий, факт, который выбран не случайно и не зря.

Всех репортеров роднит талант выделять из потока событий:

факты «перспективные» (т.е. такие, к которым можно вернуться еще не раз — уточняя, комментируя, исследуя);

факты «оглушительные».

Ориентация на «классические элементы новости» помогает не только при отборе фактов, но и в процессе обработки, литературной отделки материала. Но она же стимулирует некоторые этические погрешности. И вот почему.

Внимание репортера предельно концентрируется на самом событии, вне его окружения, вне его связей, иногда даже вне его предыстории. Журналис­тика новостей отличается от других сфер деятельности журналиста, которые рассматривают «жизненные эпизоды» в цепочках-связях, в сопоставительной панораме, в качестве иллюстрации проблемы или общественной тенденции. Репортер нацелен лишь на «кусочек жизни» — чем-то показательный, харак­терный для сегодняшнего дня, однако, изолированный, замкнутый на себя, как бы получивший особую (часто — гипертрофированную) значимость из-за то­го, что именно его отобрали, именно о нем сочли нужным рассказать.

Журналистика новостей выбирает, представляет читателю события и факты локальные. К тому же — выбранные под определенным углом зрения

Известно, что классик советской литературы Максим Горький протестовал против ряда публикации в прессе 20-х годов. Не против вопиющих фактов советской действительности тех лет, а против их обнародования в прессе («Журналисты выбирают нехарактерное», «роются на заднем дворе револю­ции!», — писал он). Ему же принадлежит изречение: «Журналист утвержда­ет: «Я сказал правду». Следовало бы добавить «Какую правду и зачем».

Оставив в стороне этическую сторону высказывания, может, вырвавше­гося в запале полемики, обратим внимание на характерную примету «лите­ратуры факта»: фрагменты жизни, подбираемые произвольно, могут состав­ляться в очень разные «мозаичные картины» дня.

С учетом этого обстоятельства точнее обрисовывается «плацдарм», на кото­ром действует обоюдоострое оружие прессы, или, по-иному, — почва, на кото­рой слишком часто произрастают журналистские неправды. Определенный от­бор (например, «факты против» или «факты за»), накапливание фактов одно­го свойства и их обработка дают не просто информирующий, познавательный, но и публицистический, и очень сильный, эффект. Взгляд на действительность у журналистов, репортеров в том числе, — весьма целеустремленный взгляд.

В защиту сенсации

Сенсация — неизменная, желанная спутница репортерства. В работе журналиста необходимы акценты на новое, свежее. С другой стороны посто­янны нарекания: «Эта новость не объективна — она сенсационна... Новость выбрана не потому, что она важна, но из-за сенсации...». Подчеркивание неожиданного как бы вредит точной и завершенной картине текущих собы­тий. Однако, лишенная всплесков неожиданности, непредсказуемости (кап­ризов жизни) панорама новостей будет выглядеть расчетливо — тенденци­озной и не правдивой.

Решительный отказ от «несолидного» отношения к важной политизиро­ванной жизни, запрет любой сенсационности выглядят весьма внушительным вкладом в дело борьбы за этичность журналистики, но на деле культивируют журналистику, искажающую действительность, обедняющую представление о картине дня из-за преимущественного внимания лишь к одной из ее сторон.

Целый ряд «классических элементов новости» (конфликтность, извест­ное имя, повышенный «человеческий интерес», особенно — «эффект эмо­ционального толчка») неумолимо ориентируют репортера на материал, име­ющий качества сенсации.

Сенсация — это «новое ошеломляющее»

Оттенок сенсационности придают новостям не только необычайные чер­ты происшествия, но и его внезапность. Если новость застает нас врасплох, она — «новость вдвойне».

Упор на необычность долго был основой журналистики новостей XX века. Широко известна шутливая иллюстрация к работе массовой прессы 30-40-х годов: «Если собака укусила человека, то это не новость; новость — если человек укусил собаку, особенно — известный человек». Это вы­сказывание часто и с удовольствием цитировали как образчик беспри­мерного цинизма и «продажности» капиталистической прессы. Однако, не стоит забывать, что блестящая пародия была сочинена самими журна­листами, отразив их интерес к парадоксам профессии, и что самоирония близка к самоконтролю...

Преобладающее содержание новостей не менялось на протяжении сто­летия: необычные и внезапные поступки официальных лиц и знаменитос­тей, решительные шаги «властных структур», которых не ожидали, открытия с элементом непредсказуемости, необычайные события (преступления, ка­тастрофы), шокирующие признания и разоблачения в высказываниях важ­ных персон, новые веяния в обществе, проявившиеся как-то «вдруг» и тому подобные сообщения, как и прежде, доминируют в прессе. Но сегодня жур­налистика новостей более дифференцирована, нежели прежде, круг ново­стей расширяется; репортеры понимают, что, с одной стороны, новости раз­влекают и раззадоривают публику, но, с другой стороны, той же публике не­приятно, когда игнорируют «нормальную жизнь».

Критерий необычности, поэтому, не единственный, он уравновешивает­ся другими соображениями, другими мотивами обращения аудитории к но­востям (например, таким: «это полезно знать», «надо принять к сведению», «это уточняет мои планы» и т.п.). И все же вовсе убирать «необычное», за­тушевывать эффект неожиданности нежелательно; в изданиях, начисто ли­шенных сенсационности, возникает питательная среда для другого рода га­зетных штампов, делающих журналистский текст бесцветным и унылым.

Существует понятие «своя новость». Это темы, сенсационные повороты, подходящие к концепции конкретного издания, ожидаемые именно его ау­диторией. По-разному выглядят сенсации изданий «желтой прессы» и сен­сационные сообщения респектабельных политико-экономических изданий. По-разному «кричат» в них заголовки ошеломляющих новостей. Но по­скольку решительно все издания связаны с читательским интересом, ни те, ни другие не игнорируют установку репортерства — выделять из потока со­бытий наиболее впечатляющие и яркие.

Факт, представленный в новости, выглядит как значительный

(важный), либо занимательный

Это связано с целями репортерства как одного из направлений журнали­стики с ее особым искусством «социальной ориентации» читателя. Журна­листика новостей тоже воздействует: не убеждением, так побуждением, вну­шением. Проблема новостной сенсации предстает не столько проблемой развлечения, потакания вкусам читателя, сколько проблемой «пользы» и «вреда» таких материалов, притягивающих всеобщее внимание и, следова­тельно, особо выделяющих факт, выпячивающих его, как бы приписывая ему особую значимость.

Новость-сенсация, подогревая интерес к отдельным событиям,

активнее ориентирует читателя

И тут, естественно, возникает немало вопросов не только чисто профес­сионального свойства, но и этических тоже. Возникает необходимость сдер­живающих факторов, чтобы не раздувать сенсации искусственно, не подда­ваться в некоторых случаях соблазну «громогласности оповещений», прида­вая тем самым весомость фактам, не стоящим выеденного яйца.

При явной же сенсационности события возникают иные трудности: не­легко профессионально точно осветить разные его стороны так, чтобы сен­сационность не заслоняла видимой объективности, не заставляла сомне­ваться в правильности выбранного тона (слишком восторженного, либо че­ресчур панического...).

Означает ли объективность холодное равнодушие? Прессе оно вовсе не свойственно. Как соотнести искомую точность «взгляда со стороны» с мо­ментом неожиданности, сенсации, с потрясающими подробностями, — всем тем в живом факте, что пробуждает эмоции? Эту проблему решает для себя каждый репортер, каждое издание.