Правопонимание в современной российской теории права

В современный период в российском правовом дискурсе прослеживаются две в определенной степени противоположные тенденции. С одной стороны, теоретическая юриспруденция в России в общем и целом осознала односторонность категорического следования какому-либо одному типу правопонимания. Поэтому теоретики права стараются преодолеть узкие рамки какого-либо одного типа и в большинстве своем выдвигаемые концепции включают в себя элементы нескольких типов правопонимания в том или ином их соотношении. Таким образом, в российском правоведении можно наблюдать сближение теоретических позиций, представляющих разные направления. В первую очередь, так же как и на Западе, это относится к позитивизму и, естественно, правовой концепции. С другой стороны, поиск права для российских ученых осложнен большой проблемой, вытекающей из российской традиции видеть мир в черно-белом свете, искать «правильное» и «неправильное» и, как следствие, пытаться вывести универсальную истину. О.В. Мартышин справедливо замечает, что в России «плюрализму определений права сопутствует нередко взаимные непонимание, нетерпимость и поиски абсолюта, то есть единого универсального понятия права, делающего не только не нужными, но и вредными все другие типы определений»[250]. Например, М.И. Байтин призывает к «сближению... позиций и взаимопониманию в целях хотя бы приближения к выработке единого понятия права»[251]. М.И. Байтин полагает, что существование различных подходов к праву и, как следствие, различных определений права чревато опасностью размывания теорий права[252]. Также и В.А. Четвернин, сторонник либертарной теории права, настаивает на существовании одного общего понятия права[253].

В последнее время ученые-правоведы ведут исследования в рамках интегрального подхода к праву. Смысл и необходимость интегральной юриспруденции обосновал еще Н.Н. Алексеев, который писал: «Все определения права, построенные и общей теорией, и философией права, одинаково имеют характер некой одномерности. На самом деле сведение к основному моменту не может не быть потребностью и эмпирических, и априорных теорий, ищущих определение права... Главное затруднение, исходящее из подобных определений, заключается в том, что правовые феномены во всей их полноте никак не могут в них уместиться... право не сводимо ни к одному измерению»[254].

Термин «интегральная юриспруденция» появился в 1946 г. и впервые был употреблен американским историком права Дж. Холлом, который, используя его, хотел подчеркнуть новизну этого подхода и синтезированный характер[255]. В.Г. Графский пишет: «...интегральная юриспруденция будет мостом, перекрывающим пропасть между юридическим концептуализмом (юридической догмой) и юридической социологией... Эта юриспруденция не есть порождение мира общеупотребительных дефиниций, она есть конструктивный набор основных идей, которые образуют относительно адекватную правовую философию. Интегральная юриспруденция предстает как синтез таких подразделений юриспруденции, как правовая аксиология (философия права), социология права, формальная (догматическая) юридическая наука, также правовая онтология»[256]. По мнению В.Г. Графского, интегральная юриспруденция может быть представлена в двух вариантах ее восприятия и толкования - в узком и широком смыслах. Понимание в узком смысле означает признание интегральной функции правового знания и интегрирующей функции самого права (в виде правового обычая или закона), а также «аналогичную функцию просвещающего или практикующего правоведения, как определенного способа упорядочения знаний и сведений о праве, законах и правовых обычаях». В широком смысле это синтезирующее правоведение, которое включает в себя пользование текстами законов, процедурами и принципиальными аксиомами правопонимания[257]. Интегральная юриспруденция способна прояснить причины появления на свет так называемых мертвых законов, объяснить, почему они бездействуют. Она может помочь в исследовании причин несовершенной законодательной техники, взаимосвязи характера законодательства, способов и объемов регулируемых отношений с уровнем правосознания общества и с интересами отдельных лиц. Интегральная юриспруденция способна сделать шаг на пути к разрешению проблемы соотношения права и морали в плане рассмотрения их как элементов единого механизма социального регулирования. В связи с этим должен измениться и подход к изучению права, которое дополняется культурно-философскими, социологическими и лингвистическими методами.

Таким образом, интегральная юриспруденция может быть охарактеризована как определенного рода «представление о происхождении и назначении правовых обычаев и законов, избираемых в течение времени людьми и обществом в целях обеспечения в настоящем и будущем прав и обязанностей людей в процессе заинтересованного лично-имущественного и политического общения в обстановке гарантированного равноправия его участников, а также в обстановке согласия, благосостояния и справедливости»[258].

К сторонникам интегрального подхода относит себя В.В. Лазарев, который полагает, что подходы к праву должны быть разнообразны, что в интересах как практической, так и теоретической юриспруденции. Однако интегральный подход он рассматривает как средство для выведения общего понятия права, против чего выступает О.В. Мартышин[259]. В.В. Лазарев воспринимает право как совокупность норм, идей, отношений, признанных обществом. Абсолютизация какого-то одного элемента неизбежно искажает истину о праве. «Право, - считает В.В. Лазарев, - это совокупность признаваемых в данном обществе и обеспеченных защитой нормативов равенства и справедливости, регулирующих борьбу и согласование свободных воль в их взаимоотношении друг с другом»[260]. Как видно, В.В. Лазарев в своем определении права объединяет позитивистский и естественно-правовой подходы. Первый отражается в формальных признаках права, а именно в его официальной обеспеченности, второй - в содержательных признаках: восприятие права как нормативов равенства и справедливости. Сущность же права - компромисс свободных воль, признаваемых государством, которое в силу этого признания дает свою защиту.

Собственный вариант интегрального правопонимания дает Р.З. Лифшиц, который связывает свою концепцию с традициями социологической юриспруденции. Он полагает, что можно найти обобщенную юридическую конструкцию, которая способна синтезировать три классических подхода к праву - нормативизм, социологическую юриспруденцию и естественно-правовую доктрину. Для этого следует отбросить различия каждой из школ и оставить все общее, что их объединяет, а именно представление о праве как системе общественного порядка. Правда, непонятно, как такое определение права может отграничивать его от иных социальных регуляторов. Идею, которая лежит в основе права, Р.З. Лившиц усматривает в справедливости, выраженной в таком соответствии прав и обязанностей правовых субъектов, которая порождает удовлетворенность большинства членов социума найденным таким образом компромиссом, а общественные отношения представляют собой сферу, которая порождает определенные идеи и на их основе нормы[261]. Так же как и В.В. Лазарев, Р.З. Лившиц считает необходимым сформулировать единое, универсальное определение права, при этом он также приходит к выводу о связанности права с государством, которое является выразителем и реализатором общественных интересов.

Попытки свести различные типы правопонимания предпринимались В.М. Барановым, Д.А. Керимовым, О.Э. Лейстом, В.С. Нерсесянцем. Последний назвал свою концепцию либертарно-юридической теорией права, и она в целом основана на естественно-правовом подходе, хотя и здесь звучат позитивистские идеи. В основу правопонимания В.С. Нерсесянц положил формально-объективный критерий правового и решал таким образом проблему поиска правового содержания в законах. Таким критерием явился принцип формального равенства, то есть равенства свободных и независимых друг от друга субъектов. Смысл свободы субъектов социума состоит в предоставлении им потенциально равных возможностей. Право «измеряет» и «отмеряет» свободу каждого. Равенство и свобода составляют смысл справедливости. Равенство, свобода и справедливость в их формальной абстракции образуют существо права. Вместе с тем право являет себя в виде реальных форм - законов, обычаев, так как средством обеспечения их общеобязательности является государство[262]. Против попыток вывести единое определение права через устранение противоречий между различными типами правопонимания выступил И.Д. Неважжай, который считает, что сведение отдельных типов правопонимания в единую концепцию является не чем иным, как аморфной совокупностью, простой эклектикой различных теорий с размытыми границами. Взамен этого ученый предлагает сформулировать метатеорию теорий права, то есть философско-правовую концепцию, осмысливающую многообразие правовых теорий[263]. Правопонимание с его точки зрения является результатом применения определенного способа конституирования смысла, свойственного той или иной правовой культуре. Он делит правовую культуру на два вида: «культуру выражения» и «культуру правил». Для первой характерно нахождение репрезентативной формы уже данного содержания. Она проявляется в социологическом и естественно-правовом типах правопонимания. Поскольку социологическая юриспруденция воспринимает право как «фактически данную систему миропорядка, сложившуюся в системе реальных отношений между людьми». Что касается естественно-правового подхода к праву, то оно здесь - предзаданное содержание действительности, человеческого бытия. Позитивное право в обоих случаях предстает как репрезентативная форма, которая адекватно или неадекватно выражает уже действующее право. В культуре правил, наоборот, знак формулирует правило, выступает критерием оценки степени упорядоченности существующего. «Применительно к правовой культуре это означает: содержание правовой нормы, правила или знака определяется самой нормой, правилом, которая указывает на то, что должно существовать в действительности. Данный тип правовой культуры выражает нормативистское понимание»[264]. Отсюда вывод: существующее право может интерпретироваться в рамках одной из двух семиотических культур, доминирующих или смешивающихся в определенном соотношении в разных обществах на разных этапах развития. На этом основании Д.И. Неважжай делает вывод, что преодолеть различия в типах правопонимания невозможно (да и не нужно), как невозможно вывести общее универсальное определение права, отбрасывая различия в типах правопонимания.

Близкой к интегральной юриспруденции следует отнести концепцию В.А. Мальцева, который стоит на позиции понимания права как социокультурной реальности. Собственно, можно утверждать, что данная концепция - один из видов синтезированного понимания права. В.А. Мальцев выводит триединую сущность права, а именно: деятельностную сущность, онтологическую и аксиологическую сущности. Смысл деятельностной природы права состоит в нормативном опредмечивании и нормативном распредмечивании. Первое представляется собой переход правотворческого потенциала из формы движения в определенную форму нормативного предмета - правовую норму, предписание. Нормативное распредмечивание - это переход нормативного предмета в форму правореализации и правоприменения, то есть воплощение должного в сущее. Опредмечивание, по выражению В.А. Мальцева, - это «содержание мира юридической нормативности»[265]. Распредмечивание сопровождается «определенным социальным поведением, согласованным с законами и иными правовыми установлениями». Следует заметить, что право рассматривается В.А. Мальцевым как составная часть духовной культуры человечества.

Онтологически сущность права проявляется в том, что оно представляет собой социокультурный регулятив, нормологический способ существования социума. Социальные процессы нормативно упорядочены, следовательно, человеческое бытие - это правовое бытие. Упорядочение человеческих отношений есть условие жизни общества, и оно достигается с помощью права, правового регулирования. «Право как необходимый продукт социума органично вплетено в ткань социальной материи»[266], что является онтологической характеристикой бытия права. В.А. Мальцев замечает, что деятельностная и онтологическая сущности права в своем неразрывном единстве становятся основанием для его третьей, аксиологической, сущности. Она выражается в том, что в построении правовых конструкций в качестве элементов «строительного материала» выступают свобода, равенство, справедливость. Эти ценности являются отправной точкой в ориентации правового поведения. «На их основе строятся специализированные системы нормативно-правового контроля, соответствующие правовые институты, нормативно-правовые предписания, акты и др.»[267]. При этом данные правовые ценности имеют неодинаковое значение. Главным определяющим принципом, правовой ценностью является принцип свободы, обусловливающий смысл других ценностей.

Три составляющие содержательной природы права представляют собой единое целое и выражаются в системе юридических норм именно как целое в его неразрывности. Внешними характеристиками этой системы являются нормативность, формальная определенность и императивность. Нормативность означает обеспечение упорядочение общественных отношений, которые право стандартизирует и унифицирует. Формальная определенность указывает на закрепление права в определенных формах (которые в определенном смысле являются его источниками). Императивность проявляется в требовании должного во всех сферах общественной жизни.

Существенный интерес представляет диалогическая концепция права, представленная И.Л. Честновым, в соответствии с которой право выступает как диалог между субъектами. Теория диалога, как указывает И.Л. Честнов, имеет два направления: экзистенциальное и семиотическое. Первое основное внимание уделяет становлению личности, уникального жизненного мира, что возможно лишь благодаря встрече с Другим (Это одно из положений теории П. Рикера, представителя герменевтики). Отрыв от общества, замыкание в себе означает потерю самого себя. Понятия «Ты», «Другой» - не просто другой человек, данные категории означают вообще внешнюю реальность, которая обращается к «Я» и его преобразует. Второе направление рассматривает диалог как разновидность коммуникативного процесса, который предполагает «наличие единого», в рамках которого наблюдается, с одной стороны, разнообразие и переменность информационных потоков, а с другой - желание поддержать коммуникацию. Это второе направление скорее раскрывает структуру диалога, нежели его содержание. В первом (экзистенциальном) направление акцент делается на субъекте, который находится в правоотношении с другим субъектом, а во втором (семиотическом) - на норме права, институте, отрасли. Следовательно, право рассматривается и как структура человеческого бытия (правило поведения), и как воспроизводство правил, структуры, сопровождающееся как практическими действиями, так и ментальными процессами. Диалог означает противоречивость бытия и одновременно выстраивает механизм разрешения противоречий. Реальность состоит из противоположных моментов, которые в то же время взаимно обусловлены, что поддерживает целостность реальности и возможность ее видоизменения. Это в полной мере относится и к праву. Важно выявить диалогичность права и однопорядковых ему феноменов (этики, политики) и обнаружить диалог по вертикали - с социумом[268]. Механизм разрешения противоречий социальной реальности имеет две стадии - экстернализацию и объективацию. Экстернализация - это совершение правовых действий, то есть проявление правовой активности вовне. Объективация выражается или определяется в правовых последствиях, которые, отрываясь от субъекта обретают вторую жизнь или объективируются. И.Л. Честнов выделяет особый тип поведения - инновационный, когда творческое поведение не вписывается в существующую нормативную систему. Такому поведению общество дает адекватный ответ: отрицательный или положительный. Положительная реакция общества инициирует следующую инновационную стадию воспроизводства, которую И.Л. Честнов называет селекцией. Право в концепции ученого связано с государством (или точнее - с правящей элитой), но И.Л. Честнов замечает, что принятие закона не делает его автоматически правилом, факт принятия закона соответствующим государственным органом не делает его (закон) еще частью правопорядка, жизненного мира человека, культуры общества. Необходима легитимация нововведения, механизм которой достаточно сложен. Сюда входят историческое прошлое, социальные ожидания, ментальность и т.д. Легитимация - это не просто сиюминутное одобрение политического курса какого-то политического лидера, но внедрение нового правила в коллективные и индивидуальные установки на уровне «языка тела», практического стереотипа поведения[269]. Сам автор связывает свою теорию с современной ситуацией и типом мышления, который принято называть постмодерном. Определяющий метод, характерный для него, - это метод деконструкции, направленный на разрушение логоцентризма[270] - такой картины мира, где в центре находится разум, обладающий всемогуществом, а рационализм представлял собой исходный пункт в построении и деятельности общества. Постмодернизм произвел ревизию принципов, на которых строится познание. Применительно к юриспруденции такая позиция, по выражению И.Л. Честнова, означает радикальный релятивизм. Ни одна концепция права, следовательно, не может претендовать на истинность. «Более того, подобной уязвимостью страдает и практическое знание субъектов правовой коммуникации. Это серьезный вызов правовой науке, который ставит под сомнение существование правопорядка и целостность общества»[271]. И.Л. Честнов критикует интегральную концепцию права, считая ее объединением типов правопонимания и попыткой вывести определение права на основе этого объединения (см. об этом выше). Подобные попытки действительно заслуживают критики, однако термин «интегральная юриспруденция» вовсе не означает вышеуказанных попыток. Это, скорее, способ, с помощью которого выясняется множественность и сложность элементов права, множественность его граней и, следовательно, признание плюрализма концепций. Сам ученый в построении диалогической теории права, выделения экстернализации и объективации также прибегнул к методу, предложенному интегральной юриспруденцией. И.Л. Честнов предлагает при разработке вопроса о сущности права обратиться к иной сфере, нежели юридическая наука. Определение права требует выхода за ее пределы. Поскольку тип правопонимания является трансцедентным по отношению к юридической науке, то и само обоснование права - принципиально метаюридическое. Оно может быть обнаружено только в социальной философии или теоретической социологии. Только философская, а не правовая концепция способна стать базой для нового типа правопонимания, адекватного мировоззрению постмодерна. Поиск метаюридического основания в праве, без сомнения, является объектом изысканий интегральной синтезированной юриспруденции. Эта последняя называет право социальной реальностью, и здесь не усматриваются попытки объединения типов правопонимания.

Заслуживает внимания коммуникативная концепция права А.В. Полякова, выработанная, как представляется, на сходных с диалогической концепцией принципах, а именно учета ситуации постмодерна и специфическом методе познания. Обосновывая положения коммуникативной концепции, А.В. Поляков подчеркивает необходимость в условиях постмодерна пересмотра классических типов правопонимания, которые были сформулированы в эпоху модерна. Современные подходы к праву должны носить интегральный характер, так как именно такой тип правопонимания отвечает научным представлениям о социальной и правовой действительности как сфере интерсубъективности[272]. А.В. Поляков, обосновывая свою теорию, пишет, что социальное представляет собой сферу взаимодействия субъектов, опосредованного текстами. Взаимодействие между людьми - это осмысленное взаимодействие. Смысл формируется самими взаимодействующими субъектами, создающими тексты культуры, интерпретирующими их. Это означает, что социальное интерсубъективное и коммуникативное - понятия тождественные. Следовательно, право, обладая социальной природой, предстает как форма коммуникации, но обладающая специфическими особенностями. Эта специфика присуща форме и содержанию правовых текстов. Эти тексты опосредуются правами и обязанностями субъектов права, что можно назвать правовой коммуникацией. «Само право, - пишет А.В. Поляков, - невозможно без социальной коммуникации. Условием правогенеза является не возникновение государства, а появление психосоциокультурных реалий, имеющих коммуникативную направленность, в которых находят свою объективацию правовые тексты, правовые нормы и правовые отношения, порождаемые интерсубъективной (коммуникационной) деятельностью членов социума»[273]. А.В. Поляков описывает право как систему, состоящую из онтологически включенных в него и составляющих его сущность структурных элементов. В качестве таковых он выделяет общезначимые нормы и правоотношения. Главным элементом этой структуры, так называемым эйдосом права, является правомочие. Обязанность выступает как противоположная сторона правомочия. Без этого последнего реализовать правомочие было бы невозможно.

Таким образом, следует сказать, что положение с пониманием и определением права в российской правовой науке далеко не однозначно, что, собственно, является отрадным фактом. Представители теоретической юриспруденции в большинстве своем понимают: универсальное определение права не может быть сформулировано, как невозможно объединение теоретической и практической сферы общественной жизни, хотя они, несомненно, являются гранями единого. В любой науке - естественной, гуманитарной, в том числе юридической - довольно отчетливо просматриваются философский и прикладной подходы. В праве они сложились еще издавна. В Античности прикладной подход создавался римскими юристами, философский - Цицероном, на основе греческих философов. В средние века прикладной подход создавался глоссаторами и комментаторами, философский - св. Августином Блаженными, св. Фомой Аквинским. Между этими подходами, безусловно, имеются стыки, но каждый пребывает в своей плоскости. Кроме того, существует вечное противоречие между должным и сущим, которое находит выражение между идеалом права и реальным правом - регулятором общественных отношений.

Вместе с тем нельзя призывать отказываться от исследований в какой-либо правовой сфере, в том числе от поисков общего определения права, так как невозможно категорически утверждать, что исследования однозначно бесперспективны. Главное - признание множественности концепций и толерантности по отношению к каждой из них. Это является главным условием развития теоретической юриспруденции.

Российская правовая наука, являясь отражением правовой культуры, жизненных и политических установок, переживает сейчас нелегкие времена. С одной стороны, чувствуется еще связь с марксистским правовосприятием, с другой - появляются новые для российской теории права направления, имеющие в своем основании нелинейное мышление. Большое влияние на отечественную теорию права оказывает западная правовая наука, но вместе с тем российские ученые отличаются самостоятельностью и творческими подходами к поиску права. Наиболее важным сейчас представляется сохранение либеральных ценностей независимо от конкретного типа правопонимания и подхода к праву, нужно научиться не закрываться в парадигме «своих» концепций, но «слушать» и принимать иные суждения.