Нэп и форсированное строительство социализма

Новая экономическая политика, провозглашенная X съездом РКП (б), представляла собой целую систему мер, направленных на создание условий для возрождения экономики России. Эти меры разрабатывались уже в ходе объявленной новой экономической политики, которую можно представить в виде ряда последовательно осуществляемых этапов. Главные усилия требовалось направить против разрастающегося продовольственного кризиса, ликвидировать который можно было только путем подъема сельского хозяйства. В условиях отсутствия у государства средств для этого необходимо было раскрепостить производителя, дать ему стимулы для развития производства. Именно на это было направлено центральное мероприятие нэпа — замена продразверстки продналогом. Размеры налога был значительно меньше разверстки, он носил прогрессивный характер, т.е. уменьшался в том случае, если крестьянин заботился об увеличении производства, и позволял крестьянину свободно распоряжаться излишками продуктов, которые у него оставались после сдачи налога.

В 1922 г. меры помощи крестьянству были усилены. Продналог был сокращен на 10% по сравнению с предыдущим годом, но самое главное: было объявлено о том, что крестьянин был свободен в выборе форм землепользования и даже разрешались наем рабочей силы и аренда земли. Крестьянство России уже осознало преимущество новой политики, к этому добавились благоприятные погодные условия, которые позволили вырастить и собрать хороший урожай. Он был самым значительным за все годы, прошедшие после Октябрьской революции. В результате после сдачи государству налога у крестьянина образовались излишки, которыми он мог распоряжаться свободно.

Однако следовало создать условия для свободной реализации продукции сельского хозяйства. Этому должна была содействовать коммерческая и финансовая стороны новой экономической политики. О свободе частной торговли было объявлено одновременно с переходом от разверстки к продналогу. Но в выступлении В.И. Ленина на Х съезде партии свободная торговля понималась лишь как продуктообмен между городом и деревней, в пределах местного хозяйственного оборота. При этом преимущество отдавалось обмену через кооперативы, а не через рынок. Крестьянству такой обмен показался невыгодным, и Ленин уже осенью 1921 г. признал, что товарообмен между городом и деревней сорвался и вылился в куплю-продажу по ценам «черного рынка». Пришлось пойти на снятие ограниченной свободной торговли, поощрить розничную торговлю и поставить частника в равные условия в торговле с государством и кооперативами.

В свою очередь, свободная торговля потребовала порядка в финансовой системе государства, которая в начале 20-х гг. существовала лишь номинально, ибо в концепции большевиков о создании социалистического государства, кроме национализации банков, финансам не уделялось никакого места.

Даже введение нэпа не предусматривало мер по наведению порядка в сфере финансов, ибо товарообмен мог осуществляться без денег. Государственный бюджет составлялся формально, также формально утверждались сметы предприятий и учреждений. Все расходы покрывались путем печатания ничем не обеспеченных бумажных денег, поэтому размеры инфляции были бесконтрольными. Уже 1921 г. государство вынуждено было предпринять ряд шагов, направленных на реабилитацию денег. Было разрешено частным лицам и организациям держать в сберегательных кассах любые суммы денег и без ограничений пользоваться своими вкладами. Затем государство прекратило бесконтрольно финансировать промышленные предприятия, часть из которых была переведена на хозрасчет, часть — была сдана в аренду. Эти предприятия должны были платить налоги в госбюджет, чем покрывалась определенная часть государственных доходов. Был утвержден статус Государственного банка, который также переходил на принципы хозрасчета, был заинтересован в получении доходов от кредитования промышленности, сельского хозяйства и торговли. Наконец, были приняты меры по стабилизации российской валюты, которые осуществлялись в 1922 — 1924 гг. и получили название финансовой реформы. Ее творцами считаются нарком финансов Г. Сокольников, директор Государственного банка большевик Шейман и член правления банка бывший министр царского правительства при С.Ю. Витте Н.Н. Кутлер.

Быстрый подъем сельского хозяйства, оживление торговли и меры по укреплению финансовой системы позволили перейти к мерам по стабилизации положения в промышленности, от судьбы которой зависела судьба рабочего класс и всего Советского государства. Промышленная политика была сформулирована не сразу, так как подъем промышленности зависел от положения дел в других отраслях народного хозяйства, прежде всего в аграрном секторе. Кроме того, поднять всю промышленность сразу было не по силам государству и пришлось наметить ряд приоритетов, с которых следовало начинать. Они были сформулированы в выступлении В.И.Ленина на XI конференции РКП (б) в мае 1921 г. и заключались в следующем: поддержка мелких и средних предприятий при участии частного и акционерного капиталов; переориентирование производственных программ части крупных предприятий на выпуск продукции широкого потребления и крестьянского назначения; перевод всей крупной промышленности на хозрасчет при расширении самостоятельности и инициативы каждого предприятия. Эти положения легли в основу промышленной политики, которая стала осуществляться поэтапно.

Новая экономическая политика входила в жизнь постепенно, по-разному проявляла себя в различных отраслях народного хозяйства и вызывала острую критику и со стороны части рабочего класса, сосредоточенной прежде всего на крупных промышленных предприятиях, судьба которых должна была решаться в последнюю очередь, и со стороны части руководства партии большевиков, которые не хотели «поступаться принципами». В результате новая экономическая политика прошла через серию острых социально-политических и экономических кризисов, которые держали в напряжении всю страну в 20-е гг. Первый кризис пришелся уже на 1922 г., когда еще не были видны успехи в стабилизации народного хозяйства, зато проявились некоторые негативные моменты нэпа: усилилась роль частного капитала, особенно в торговле, появился термин «нэпман», наблюдалось оживление буржуазной идеологии. Часть большевистского руководства стала открыто высказывать недовольство нэпом, и ее творец В.И. Ленин вынужден был на XI съезде партии заявить о том, что отступление в смысле уступок капитализму закончилось и нужно поставить частный капитал в надлежащие рамки и регулировать его.

Однако успехи в аграрном секторе в 1922-1923 гг. несколько снизили остроту противостояния в руководстве и дали нэпу внутренние импульсы для развития. В 1923 г. сказалась диспропорция в развитии сельского хозяйства, которая уже в течение двух лет наращивала темпы, и в промышленности, которая еще только начала выходить из кризиса. Конкретным проявлением этой диспропорции стал «кризис цен», или «ножницы цен». В условиях, когда сельскохозяйственное производство составляло уже 70% от уровня 1913 г., а крупное промышленное производство — лишь 39%, цены на сельхозпродукты резко снизились, а цены на промтовары продолжали оставаться высокими. На этих «ножницах» деревня теряла 500 млн. руб., или половину своего платежеспособного спроса.

Обсуждение «кризиса цен» вылилось в партийную открытую дискуссию, и выход был найден в результате применения чисто экономических мер. Цены на промтовары упали, а хороший урожай в сельском хозяйстве позволил промышленности обрести широкий и емкий рынок для сбыта своих товаров.

В 1924 г. начался новый «кризис цен», однако вызванный уже другими причинами. Крестьяне, собрав хороший урожай, решили не сдавать его (хлеб) государству по твердым ценам, а сбыть его на рынке, на котором частные торговцы давали крестьянам хорошую цену. К концу 1924 г. цены на сельхозпродукты резко повысились и основная прибыль пошла в руки наиболее зажиточных крестьян — держателей хлеба. В партии вновь вспыхнула дискуссия о «кризисе цен», которая носила уже более острый характер, поскольку руководители партии раскололись на сторонников продолжения поощрения развития аграрного сектора и дальнейших уступок крестьянству и очень влиятельной силы, которая настаивала на усилении внимания к развитию тяжелой промышленности. И хотя формально победили сторонники первой точки зрения и из данного кризиса тоже вышли экономическими методами, но это была их последняя победа. Кроме того, были приняты поспешные меры по ограничению частника на рынке, что привело к его дезорганизации и недовольству трудящихся масс.

В середине 20-х гг. успехи нэпа в возрождении российской экономики были очевидны. Особенно они сказались в области сельского хозяйства, которое практически восстановило уровень довоенного производства. Государственные закупки хлеба у крестьян в 1925 г. составили 8,9 млн. т. В деревне накапливались средства для развития промышленности в результате переплаты крестьян за промышленные товары, которые продолжали продаваться по завышенным ценам. Окрепла финансовая система Советского государства. Золотой червонец, повсеместно введенный в марте 1924 г., стал стабильной национальной валютой, довольно популярной на мировом рынке. Проведение жесткой кредитной и налоговой политики, выгодная продажа хлеба позволили Советскому государству получить большую прибыль. Темпы роста промышленного производства в 1922 — 1927 гг. в среднем составляли 30 — 40%, а сельского хозяйства — 12 — 14%.

Однако, несмотря на значительные темпы в развитии, положение в промышленности и особенно в тяжелой выглядело не слишком хорошим. Промышленное производство к середине 20-х гг. еще значительно отставало от довоенного уровня. Трудности в промышленном развитии вызвали огромную безработицу, которая в 1923-1924 гг. превысила 1 млн. человек. Главным образом безработица ударяла по молодежи, которая составляла не более 20% занятых на производстве. Эти перекосы в развитии народного хозяйства стали рассматриваться частью руководства как подрыв социальной базы Советской власти.

Вот эти две причины: эйфория от реально имеющихся в экономике успехов и трудности в осуществлении промышленной политики обусловили начало поворота в осуществлении нэпа, который пришелся на вторую половину 20-х гг. Уже на 1925-26 хоз. год советское правительство наметило огромный экспорт хлеба для закупки иностранной техники для переоборудования отечественной промышленности. Кроме того, предусматривались меры по укреплению централизованного руководства экономикой и по укреплению госсектора в народном хозяйстве. Такая политика натолкнулась на новые хозяйственные трудности. В 1925 г. сократился объем хлебозаготовок и правительство вынуждено было отказаться от своих планов. Снизились вложения в промышленность, сократился импорт, и деревня вновь ощутила дефицит промышленных товаров. Было принято решение повысить сельхозналог на кулаков и одновременно продумать систему государственных мер регулирования цен. Эти меры носили уже административный, а не хозяйственный характер.

Несмотря на принятые меры, государственные заготовки хлеба не только не росли, но даже сокращались. В 1926 г. было заготовлено 11,6 млн. т зерна, в 1927 г. — 11, а в 1928 г. — 10,9. Между тем промышленность требовала увеличения капиталовложений. В 1927 г. объем промышленного производства впервые превзошел довоенный уровень. Началось новое промышленное строительство. В 1926 г. в стране было построено 4 крупных электростанции и пущено 7 новых шахт, а в 1927 г. — еще 14 электростанций и среди них Днепрогэс и 16 шахт. Деньги на промышленность изыскивали путем эмиссии, которая в 1926-1928 гг. составила 1,3-1,4 млрд. руб.; путем повышения цен; путем экспорта зерна, который в 1928 г. составил 89 тыс. т.; путем изыскивания средств внутри самой промышленности — уже в 1925 г. собственные накопления крупной промышленности покрывали 41,5% всех ее расходов.

Однако все эти источники не могли покрыть дефицита средств для финансирования промышленности в условиях, когда темпы ее развития стали увеличиваться. Судьба промышленности находилась в руках крестьянина, которого нужно было вновь заставить отдавать все, что он произвел, государству. От методов решения вопроса о взаимоотношениях между городом и деревней зависела судьба нэпа.

Между тем положение дел в сельском хозяйстве и деревне было непростым. С одной стороны, подъем промышленности, введение твердой валюты стимулировали восстановление сельского хозяйства. Посевные площади стали постепенно увеличиваться: в 1923 г. достигли 91,7 млн. га, что составило 99,3% к уровню 1913 г. В 1925 г. валовой сбор зерновых почти на 20,7% превысил среднегодовой сбор за 1909-1913 гг. К 1927 г. довоенный уровень был почти достигнут в животноводстве. Однако рост крупного товарного крестьянского хозяйства сдерживала налоговая политика. В 1922-1923 гг. было освобождено от сельхозналога 3%, в 1923-1924 гг. — 14%, в 1925-1926 гг. — 25%, в 1927 г. — 35% беднейших крестьянских хозяйств. Зажиточные же крестьяне и кулаки, составившие в 1923-1924 гг. 9,6% крестьянских дворов, выплатили 29,2% суммы налога. В дальнейшем удельный вес этой группы в налогообложении еще больше возрос. В результате темпы дробления крестьянских хозяйств были в 20-е гг. в два раза выше, чем до революции, со всеми вытекавшими отсюда негативными последствиями для развития производства и особенно его товарности. Разделяя хозяйства, зажиточные слои деревни пытались ускользнуть из-под налогового пресса. Низкая товарность крестьянских хозяйств сдерживала, а затем приводила к заниженным объемам экспорта сельскохозяйственных продуктов, а следовательно импорта, столь необходимого для модернизации оборудования страны.

Уже на XV съезде ВКП (б) в декабре 1927 г. в выступлении И.В. Сталинаподчеркивалась необходимость постепенного, но неуклонного объединения индивидуальных крестьянских хозяйств в крупные хозяйственные коллективы. Кризис в хлебозаготовках зимой 1928 г. сыграл важную роль в переходе к иному варианту развития страны. После своей поездки в Сибирь в январе 1928 г. И.В. Сталин стал сторонником применения чрезвычайных мер при проведении хлебозаготовок: применения соответствующих статей уголовного кодекса, насильственного изъятия зерна у крестьян.

Итоги новой экономической политики нельзя оценивать однозначно. С одной стороны, ее воздействие на экономику следует признать благоприятным. В 20-е гг. удалось восстановить народное хозяйство и даже превзойти довоенный уровень исключительно за счет внутренних резервов. Успехи в возрождении сельского хозяйства позволили накормить население страны, а в 1927-28 гг. СССР обогнал дореволюционную Россию по уровню потребления пищевых продуктов: горожане и особенно крестьяне стали лучше, чем до революции, питаться. Так, потребление хлеба на душу населения крестьянами возросло в 1928 г. до 250 кг (до 1921 г. — 217), мяса — 25 кг (до 1917 г. — 12 кг). Национальный доход в это время увеличивался на 18% в год и к 1928 г. на 10% в пересчете на душу населения превысил уровень 1913 г. И это было не простое количественное увеличение. За 1924 — 1928 гг., когда промышленность не просто восстанавливалась, а перешла к расширенному воспроизводству, при росте численности рабочей силы на 10% в год прирост промышленной продукции составил 30% ежегодно, что свидетельствовало о быстром росте производительности труда. Крепкая национальная валюта советской страны позволила использовать для возрождения экономики экспортно-импортные операции, хотя их масштабы были незначительными из-за неуступчивости обеих сторон. Росло материальное благополучие населения. В 1925-1926 гг. средняя продолжительность рабочего дня для промышленных рабочих составила 7,4 часа. Удельный вес работавших сверхурочно постепенно сокращался с 23,1% в 1923 г. до 18% в 1928 г. Все рабочие и служащие имели право на ежегодный очередной отпуск не менее двух недель. Годы нэпа характеризуются повышением реальной заработной платы рабочих, которая в 1925-1926 гг. в среднем по промышленности составляла 93,7% довоенного уровня.

С другой стороны, осуществление нэпа проходило трудно и сопровождалось целым рядом негативных моментов. Главный из них был связан с непропорциональным развитием основных отраслей народного хозяйства страны. Успехи в восстановлении сельского хозяйства и явное отставание темпов возрождения промышленности вели нэп через полосу экономических кризисов, решить которые только хозяйственными методами было чрезвычайно трудно. В деревне шла социальная и имущественная дифференциация крестьянства, что приводило к росту напряженности между различными полюсами. В городе на протяжении всех 20-х гг. увеличивалась безработица, которая к концу нэпа составила более 2 млн. человек. Безработица порождала нездоровый климат в городе. Финансовая система окрепла лишь на некоторое время. Уже во второй половине 20-х гг. в связи с активным финансированием тяжелой индустрии было нарушено рыночное равновесие, началась инфляция, что подорвало финансово-кредитную систему. Однако главное противоречие, которое привело к краху новой экономической политики, лежало не в сфере экономики, которая могла развиваться на принципах нэпа и дальше, а между экономикой и политической системой, рассчитанной на использование административно-командных методов управления. Это противоречие стало непримиримым в конце 20-х гг., и политическая система разрешила его путем свертывания нэпа.

Необходимо подчеркнуть, что в конкретных условиях существования СССР на рубеже 20-х — 30-х гг., в ситуации, когда страна была окружена кольцом враждебных государств, когда для решения качественно новой и сверхтяжелой задачи модернизации страны с целью решительного, а самое главное, быстрого преодоления отсталости СССР не мог рассчитывать на приток иностранного капитала (обязательное условие индустриализации — пример Франции, США, царской России и других стран), а возможности нэпа были весьма ограниченными.

В то же время следует отметить и то обстоятельство, что ленинский нэп, как писал известный американский историк У. Дэвис, дал миру три элемента экономики будущего: государственное регулирование, смешанную экономику и частное предпринимательство. Пример сегодняшнего Китая, который успешно решает задачи своего экономического развития на принципах неонэпа, свидетельствует о большом историческом значении экономической политики большевиков 20-х гг.