Тема 7 Социализация и инкультурация индивида. Девиантное поведение

Феномен Маугли, т.е. ребенка, оказавшегося в силу различных обстоятельств среди зверей и ставшего личностью вне контактов с людьми, обязан своим появлением лишь фантазии Р. Киплинга. Реальные случаи (а их в литературе описано 30) показывают, что никто не может стать личностью вне контактов с человеческой культурой. Как протекает процесс социализации и инкультурации личности, какие фазы он имеет, какие факторы при этом взаимодействуют и какими бывают результаты? Попытаемся ответить на эти вопросы.

ПРОЦЕСС СОЦИАЛИЗАЦИИ. ИНКУЛЬТУРАЦИЯ

Становление личности человека сопровождается освоением им культуры своей среды. Человек живущий, т.е. действующий и познающий, немыслим без оснащенности элементами «своей» культуры, из которых главными выступают для него ценности и нормы жизни, деятельности и поведения. Они в совокупности образуют мир его значений, целостный символический мир, непрерывно воспроизводящийся в бесчисленных «перетеканиях» изнутри вовне и наоборот: в повседневной жизни мы узнаем суть человека по его реальным действиям. Но как и каким образом человек становится способным свободно ориентироваться в своей среде, пользоваться культурными объектами, выработанными до него, обмениваться результатами физического и умственного труда, устанавливать взаимопонимание с другими людьми, без которого вообще невозможно социальное взаимодействие?

Существует достаточно большое количество теорий социализации, каждая из которых по-своему пытается решить этот сложный вопрос. Прежде всего предстоит прояснить свойства культуры, обеспечивающие процесс социализации и инкультурации, соотношение мотиваций личности и стандартов культурной системы, характеристики социальной системы.

Культура как ценностно отобранный опыт жизнедеятельности множества людей обычно предстает в виде символико-знаковой системы. Этот опыт может быть накоплен, осмыслен и выражен на повседневном уровне, затем с помощью процедур науки переосмыслен и типизирован на уровне теории, причем общественные науки (в отличие от естественных) оказываются более тесно связанными со здравым смыслом людей. Культура может передаваться (социальное наследование, традиция), она есть то, чему обучаются (а не проявление генетической природы человека), она является общепринятой в конкретной социальной среде. Следовательно, культура в аспекте социализации личности выступает, с одной стороны, продуктом, а с другой — детерминантой систем межличностного социального взаимодействия[78].

Говоря о соотношении личности, культуры и социальной системы, необходимо отметить, что между ними не может быть полного соответствия: девиантное, отклоняющееся поведение людей всегда будет будоражить и побуждать культурную и социальную системы к изменениям, хотя последние всегда будут стремиться к устойчивости, причем каждая из них обладает своими механизмами (стандартами) интеграции и стабильности.

Истоки теории социализации намечены в работах Тарда, описавшего процесс интернализации (освоения личностью) ценностей и норм через социальное взаимодействие. Подражание, по Тарду, является принципом, лежащим в основе процесса социализации, причем оно опирается как на физиологические потребности и вытекающие из них желания людей, так и на социальные факторы (престиж, повиновение и практическая выгода).

Типовым социальным отношением Тард признавал отношение «учитель — ученик». В современных взглядах на социализацию такой узкий подход уже преодолен. Социализация признана частью процесса становления личности, в ходе которого формируются наиболее общие черты личности, проявляющиеся в социально-организованной деятельности, регулируемой ролевой структурой общества. Обучение социальным ролям протекает в форме имитации. По Парсонсу, общие ценности и нормы осваиваются индивидом в процессе общения со «значимыми другими», в результате чего нормативные стандарты входят в структуру потребностей личности. Так происходит проникновение культуры в мотивационную структуру индивида в рамках социальной системы. Социализатору надо знать, что механизмом познавания и усвоения ценностей и норм является сформулированный Фрейдом принцип удовольствия — страдания, приводимый в действие с помощью вознаграждения и наказания; механизм включает в себя также процессы торможения (вытеснения) и переноса. Имитация и идентификация обучаемого опираются на чувства любви и уважения (к учителю, отцу, матери, семье в целом и т.д.).

Социализация сопровождается воспитанием, т.е. целенаправленным воздействием воспитателя на воспитуемого, ориентированным на формирование у него желаемых черт. Социализация как часть формирования личности может быть зачастую противоречивой по отношению к линии воспитания, избранной воспитателем. Последняя может быть продиктована представлениями об образе человека, господствующем в данной культуре. И.С. Кон выделяет в европейской культуре по крайней мере четыре образа, направляющих воспитательный процесс в обществах.

В основе этих образов лежат следующие идеи-доминанты, характеризующие природу человека:

— идея первородности греха (христианский взгляд на природу человека). Педагогика основана на «изгнании» из человека греховности, изначально присущей ему. Отсюда следует и идея «спасения», «очищения» души, но под воздействием примеров Христа, канонизированных святых. Педагогика, основанная на такого рода представлениях, достаточно репрессивна, действует угрозами, наказаниями и обещаниями вознаграждения «на том свете»;

— идея природной детерминированности «судьбы» человека, логики и линии его развития в личность. Генотип признается фактором, предопределяющим самоактуализацию личности. Отсюда — принцип «свободного воспитания», вывод о том, что генотип проявится, несмотря на любые педагогические усилия и регуляцию факторов среды, влияющих на становление личности. Продуктом такой «дезертирующей» педагогики обычно является личность без устойчивых ценностных и нормативных ориентиров;

— идея педагогической детерминированности личности. Человек представляется чистой доской («tabula rasa»), на которой воспитатель может начертать «любые письмена», Такой образ человека способствует произволу воспитателя, отрыву от жизни и ведет, как правило, к формированию личности, слабо ориентирующейся в жизненных ситуациях;

— идея детерминированности развития личности лишь средой, ее культурой. Основанная на ней пассивная педагогика формирует иждивенческую психологию, нивелирует личность, не может активизировать индивидуальность.

В последние годы в нашей стране достаточно широкое распространение получили астрологические представления о судьбе человека, его характере и линии поведения. Пока такие представления носят ненаучный, более того, антинаучный характер. Но если система «ожидаемого поведения» от личности войдет в практику семейного воспитания и межличностных экспектаций (ожиданий-требований), то через два-три поколения астрологический взгляд на природу человека можно будет оценить как воспитательный фактор.

В условиях экономического раскрепощения человека, плюрализма идеологий и свободы совести наиболее приемлемым представляется принцип воспитания, согласно которому «человек есть то, что он сам сделал из себя». Этот взгляд экзистенциализма проверен эмпирическим путем: исследования Н.И Лапина показали, что такого взгляда при оценке своей личности придерживаются предприниматели, насчитывающие 10—15% от числа респондентов.

Научный взгляд сводится к пониманию того, что активная и развитая личность есть результат гармонии генотипа, условий среды, педагогических и аутогенных воздействий человека на свою личность. Основанная на нем педагогика требует высокого искусства от социализатора.

1. Надо знать стадии моральной социализации ребенка. Колберг установил, что существуют три уровня социализации (их реальность проверена эмпирически, как свидетельствует И.С. Кон, в 32 странах): доморальный, конвенциальный и моральный. Доморальный уровень характерен для взаимоотношений детей и родителей, основанных на внешней диаде «страдание — наслаждение», конвенциальный — на принципе взаимного воздаяния[79]. Моральный уровень характеризуется тем, что поступки личности начинают регулироваться совестью (по Фрейду, суперэго, формирующегося под воздействием культуры среды). Колберг предлагает различать на этом уровне семь градаций вплоть до формирования личностью своей системы морали. Многие люди в своем развитии не доходят до морального уровня. В связи с этим в ряде российских партийных программ появился термин «нравственный прагматизм», означающий, что необходимо бороться за торжество морального закона в деловых отношениях людей. Общество постепенно скатывается к уровню «ситуационной морали», девиз которой: морально то, что полезно в данной ситуации.

2. Надо знать стадии развития личности в целом. Детство характерно тем, что ребенок хочет быть, как все. Поэтому большую роль играют подражание, идентификация, авторитеты («значимые другие»). Подросток уже ощущает свою индивидуальность, что ведет к появлению стремления «быть, как все, но лучше всех». Энергия самоутверждения выливается в формирование смелости, силы, стремления выделиться в группе, не отличаясь в принципе от всех. Подросток весьма нормативен, но в своей среде. В этом возрасте энергия самоутверждения просыпающейся индивидуальности становится социально значимым фактором: движение бойскаутов, пионерское движение, движение «хиппи» говорят сами за себя.

Юность уже характеризуется стремлением «быть не таким, как все». Возникает четкая шкала ценностей, не демонстрируемая словесно. Стремление выделиться во что бы то ни стало часто ведет к нонконформизму, к стремлению эпатировать, поступать вопреки общественному мнению. Родители в этом возрасте уже не являются авторитетами, безусловно диктующими линию поведения. Юность расширяет свои горизонты видения и понимания жизни и мира зачастую за счет отрицания привычного родительского бытования, формирует свои субкультуру, язык, вкусы, моды. Половое созревание тоже способствует «бунтарству», порождая стремление к снятию запретов в регуляции половых отношений, установленных в данной культуре.

Стадия подлинной взрослости, социальной зрелости характерна тем, что человек уже перешагнул незрелые способы быть личностью: это значит, что он утверждает себя через общество, через ролевую структуру и систему ценностей, выверенную культурой. Значимым для него становится стремление продолжить себя через других — близких, группу, общество и даже человечество. Но человек может вообще не вступить в эту стадию. Для обозначения людей, остановившихся в своем развитии и не обретших качеств социально зрелой личности, существует понятие «инфантильность», означающее задержку в развитии на каком-то уровне. «Инфант», если у него не хватит энергии и желания работать над своей личностью, может остаться таким навсегда: ему никто и никогда не будет доверять серьезные, ответственные роли и дела.

3. Надо знать основы мастерства педагогического воздействия на воспитуемого. Человеческая культура в этом вопросе выделяет три типа отношений к другому, необходимых для формирования молодого человека: а) наставление примером[80] — пример дает модель поведения, освященная культурой («Жития святых», «Жизнь замечательных людей» и т.д.); б) наставление знаниями — передача знаний формирует обоснованную манеру поведения и картину мира, позволяющую ориентироваться в нем; в) наставление в трудности, вырабатывающее искусность, мастерство выхода из сложного положения, ситуации (сократовское техне). Американские исследователи говорят, что молодой человек, имевший в пору своего взросления наставника, лучше и быстрее достигает своих жизненных целей. Понятно, что незнание неспособно выйти за свои собственные пределы и что переход от незнания к знанию всегда осуществляется с помощью другого человека. Но недостаточно иметь учителя, наставника. Сенека говорил: чтобы выйти из состояния невежества, нужно обратиться к заботе о самом себе. Античная философия знала термин «стультус» («глупец»), обозначающий человека, не умеющего управлять собой в процессе личностного развития. «Стультус» — тот, кто разбросан, кто позволяет себя увлечь, кто ничем не занимается, кто пускает свою жизнь на самотек и не направляет свою волю ни к какой цели. Его жизнь течет беспамятно и безвольно. Это тот, кто без конца меняет свою жизнь, открыт любым влияниям извне, воспринимает чужие представления некритически, при этом происходит смешение объективного содержания представлений с ощущениями, со всякого рода субъективными элементами психической жизни.

Читатель, возможно, узнал себя в этих характеристиках. Это неудивительно, ибо любой человек в какой-то степени «стультус». Античные философы как наставники молодежи сформулировали эти предостережения, чтобы более четко обозначить контуры отрицательного в развитии личности, стремясь побудить юность к эффективной самоориентации. Новое время к этим советам добавило лишь понимание того, что подлинной целью человека разумного является искусство управлять собой для самореализации и что это искусство не сводится к примитивному индивидуализму (эгоизму), поскольку в заботе о себе необходимо присутствие другого, его вмешательство[81].

При социализации личности часто происходит не только освоение родной культуры, но и продуктов инкультурации. Этот термин обозначает процесс «врастания» личности в другую культуру и необходим для того, чтобы понять структуру и природу так называемой маргинальной личности, т.е. личности, сформировавшейся на стыке двух и более различных культур, одна из которых может являться родной. Вообще говоря, ребенок может формироваться в обстановке взаимодействия между культурами, в котором отчетливо выделяются «донорская» и «реципиентная» культуры («инкультурация»). В зависимости от исторических и общественных условий такой контакт может протекать в виде «акцептации» (взаимоприспособления путем взаимопроникновения) и «реакции» (отвержения средой элементов донорской культуры).

Формирующаяся в таких условиях личность, естественно, вбирает в себя элементы различных культур; этот процесс особенно ускоряется посредством массовых коммуникаций, межкультурных контактов межличностного и межгруппового характера. Развернувшаяся в нашей стране борьба за рост национального самосознания титульных наций в республиках проводилась зачастую, к сожалению, односторонне, и личности, выросшие на стыке культур, подвергались обструкции, а термин «маргинал» приобрел оскорбительный оттенок. Между тем реальность зачастую говорит о другом: люди, выросшие на стыке культур, как правило, отличаются более рациональным видением мира, могут оценивать отсталое и передовое в своей и чужой культурах. Исследования показывают, что многие выдающиеся деятели государств, науки, искусства и военного дела либо были детьми представителей различных культур (наций), либо формировались в среде, пропитанной духом межкультурного сосуществования.

В условиях конфликтности культур маргинальная личность — это индивид, который, усвоив многие ценности двух или более конфликтующих социокультурных систем, «типически испытывает дискомфортные чувства и часто проявляет поведение, превращающее его в своего рода анафему для всех систем»[82].

СОЦИАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР ЛИЧНОСТИ

Отметив особенности маргинальной личности, мы подошли к одному из весьма сложных вопросов — выделению оснований социокультурной типологии личности. Для социолога не представляет трудности найти критерии выделения социокультурных групп — они очевидны (уровень образования, демографические, социально-классовые, этнические и профессиональные основания). Труднее выделить другое, а именно — социальные характеры, формирующиеся в различных культурных и субкультурных средах. Читателю, возможно, известны первые попытки научной классификации личности, сделанные Фрейдом: абсолютизация влияния детства на взрослую жизнь привела его к разработке орального, анального и генитального характеров. Его классификация основывалась на идее о том, что поведение человека является результатом его природных либидозных влечений.

Критика неофрейдистами (Э. Фроммом, Д. Рисменом) такой классификации оказалась конструктивной. В ее ходе было выработано понятие социального характера и дано его описание в эпоху капитализма. Э. Фромм установил, что им является ядро структуры характера, свойственное большинству членов определенной культуры, тогда как индивидуальный характер — это то, чем люди, принадлежащие к одной и той же культуре, отличаются друг от друга. Социальный характер можно рассматривать в качестве посредника между социально-экономической системой и идеалами общества, способствующего стабилизации и нормальному функционированию социальной системы. Э. Фромм описал тип, свойственный классическому капитализму: его ведущими чертами являются стремление к накоплению, индивидуализм, агрессивность. По Э. Фромму, в современном западном обществе возникает социальный характер, ориентированный на рынок, в котором центральными оказываются стремление к потреблению, чувства неуверенности, одиночества, скуки и озабоченности. Такому характеру (в особенности рабочему) присущи также пунктуальность, дисциплина, способность к совместному труду и т.д.

Д. Рисмен описывает три исторических типа социального характера: ориентирующийся на традицию, внутренне ориентированный («изнутри») и внешне ориентированный («извне»)[83]. У. Уайт описал новый тип личности — «человека организации», отличающегося экстравертностью, духом корпоративности и усвоившего стереотипы потребительской идеологии. Исследуя основной тип личности европейской культуры, А. Кардинер (США) отмечает, что длительная эмоциональная забота матери, жесткая сексуальная дисциплина формируют в человеке пассивность, интровертность, неспособность найти новые формы адаптации к изменяющимся условиям. Т. Адорно в коллективном труде «Авторитарная личность» (1950) анализирует структуру черт такой личности, связывая ее появление с утверждением фашизма.

Из современных исследователей социокультурного характера следует остановиться на результатах, полученных группой Б. Катля. Ею определены 13 главных течений в социокультурном развитии современной Франции, которые можно объединить в соответствующие им четыре вида «менталитета»[84]: утилитаристский, безопасности, прогресса, перемен. Эти четыре микрокультуры отличаются друг от друга своими системами ценностей, установками, мотивами, поведением.

Утилитаристский менталитет характеризуется стандартным потреблением, стремлением к экономии, положительному соотношению «качество — цена», индивидуализмом, ксенофобией, привязанностью к традициям и пассивным уважением к имеющимся структурам.

Менталитет, склонный к пассивной безопасности и уходу в личную сферу, отличается стремлением к равновесию в частной жизни, бесконфликтным межличностным и социальным отношениям, естественному порядку в материальной и социальной сторонах жизни. Будучи чувствительным к предложению услуг и информации, такой менталитет мало открыт к каким бы то ни было новациям и стихийному прогрессу.

Менталитет, открытый переменам, характеризуется стремлением получать удовольствия от жизни, склонностью к путешествиям и инновациям, духом предпринимательства.

Менталитет, открытый прогрессу или рискованным предприятиям, мыслит категориями производства и потребления, отличается склонностью к разного рода непредвиденным расходам на мгновенное достижение желаемого и сиюминутные утехи. Люди с таким менталитетом хотели бы получить «все и сразу», они питаются воображаемым, иррациональным, их любимое чтение — комиксы и научная фантастика[85].

Приведенные здесь характеристики менталитетов ориентированы на использование в рекламном деле, сфере купли-продажи. Понятно, что такая направленность диктуется заказом рекламных организаций. Тем не менее у нас нет аргументов для оценки этих результатов как околонаучных.

ДЕВИАНТНОЕ ПОВЕДЕНИЕ

Р. Мертон определяет девиантное поведение как результат нормальной реакции нормальных людей на ненормальные условия. Это верное определение, ибо в число людей с девиантным (отклоняющимся) поведением реально входят и революционеры в любой сфере жизнедеятельности общества, и преступники (злоумышленники), преступившие закон. Без отклонения от утвердившейся нормы нет творчества в социальной жизни. Все зависит от того, какова норма, закон, чьи интересы он обслуживает.

Однако теория девиантного поведения все свое внимание до недавнего времени обращала лишь на нарушителей уголовного кодекса. Почему — станет ясным из анализа криминогенной обстановки в мире. В 1987 г. на 100 тыс. населения приходилось: в СССР — 690, в Англии — 7853, США — 5233, Японии — 1743 правонарушений. В последующие годы произошел скачок: в 1993 г. в США было совершено уже 14 млн. преступлений против личности, а экономический ущерб составил 425 млрд. долл.[86] В России в 1993 г. на 100 тыс. человек было совершено 1866 преступлений. Рост преступности в России за последние четыре года удвоился. Средняя раскрываемость не превышает 50%. В 1993 г. произошло 29 тыс. убийств, в 1994 г. — 32 тыс. (это в 2 раза превышает число погибших в афганской войне). На охрану органов власти расходуется до 8 млрд. долл. ежегодно. Около 1 млн. молодых мужчин привлечено к охране коммерческих структур[87]. Такого не было в истории России никогда. Между тем Министерство внутренних дел может контролировать примерно лишь 40 из 140 факторов делинквентного (преступного) поведения людей. Следовательно, истинные причины роста преступности лежат в основах общества, в котором мы сейчас живем. Рассмотрим современные теоретические объяснения такого положения дел.

В центре внимания теорий насилия находится феномен агрессивности человека. Отметим по крайней мере четыре направления исследований и объяснений человеческой агрессивности:

— этологические теории насилия (социал-дарвинизм). Основное объяснение следует из признания человека общественным животным, а общества — носителем и воспроизводителем в своем устройстве инстинктов животного мира. Критика этого направления дана выше. Безбрежное расширение свободы индивида без необходимого уровня развития его культуры разрушает границы «моей и твоей» свободы, повышает агрессивность одних и беззащитность других. Такое положение в нашем обществе получило наименование «беспредел», т.е. состояние абсолютного беззакония в отношениях людей и в действиях властей;

— фрейдизм, неофрейдизм и экзистенциализм объясняют агрессивность человека как результат фрустрации отчужденной личности. Агрессивность вызывается социальными причинами (фрейдизм выводит ее из Эдипова комплекса). Следовательно, основное внимание в борьбе с преступностью должно быть обращено на устройство общества;

— интеракционизм видит причину агрессивности людей в «конфликте интересов», несовместимости целей;

— когнитивизм считает, что агрессивность человека есть результат «когнитивного диссонанса», т.е. несоответствия в познавательной сфере субъекта (Л. Фестингер). «Неадекватное восприятие мира», «конфликтующее сознание как источник агрессии», «отсутствие взаимопонимания» связаны со строением мозга (Х. Дельгадо, Б. Скиннер, Дж. Макконэл).

Исследователи выделяют два вида агрессии: эмоциональное насилие и антисоциальное насилие, т.е. насилие против свобод, интересов, здоровья и жизни кого-либо. Агрессивность человека, точнее, преступность как следствие ослабления саморегуляции поведения по-своему пытается объяснить генетика человека. В 1980—1990 гг. в нашей стране велись интенсивные разработки по этой проблеме[88]. Было выявлено, что отклонения в генотипе (когда число хромосом превышает норму) ведут к преступному поведению, если процесс воспитания пустить на самотек. Но последующие события указали на то, что в основе противоправного поведения лежат социальные условия: именно изменения в них вызвали скачок преступности в 1992—1994 гг.

Социальные условия, преломляясь во внутреннем мире человека, вызывают неврозы, фрустрации. К. Хорни описывает четыре великих невроза нашего времени:

— невроз привязанности (поиски любви и одобрения любой ценой),

— невроз власти (погоня за властью, престижем и обладанием),

— невроз покорности (самоидентификация с харизмой лидера, религиозное поклонение, мазохистские отклонения)[89],

— невроз бегства от общества.

По мнению К. Хорни, все эти неврозы усугубляют самоотчуждение личности в обществе, выход же из положения он видит лишь в психотерапии. Кстати, все восточные религии основаны на борьбе личности с собой ради ухода от страданий — оказывается, достаточно изменить точку зрения, внутреннюю позицию, чтобы перестать страдать от язв общества. Разумеется, такой путь самый легкий, поскольку это позиция социального дезертира.

Вникнем с помощью Р.К. Мертона в современную американскую культуру. Р. Мертон говорит, что она близка к полярному типу, когда акцентирование цели-успеха не сопровождается эквивалентным акцентированием институциональных (законных, легитимных, культурно-признанных) средств. Культ успеха символизирован богатством, последнее — деньгами. Денежный успех укоренен в американской культуре («ты стоишь ровно столько, сколько у тебя денег!»). Институциональные средства заменяются инструментальными, эффективными в данной ситуации (т.е. мораль ситуативна — на этом обобщении настаивал еще Д. Дьюи, американский философ, представитель прагматизма).

В американской (принятой) культуре нет слова «неудача». Неудачи относятся лишь к временным явлениям. Подобный подход преследует цель: не уменьшать притязаний за счет самоидентификации с равными себе, а самоотождествлять себя с «верхними» («каждый может стать экономическим королем!» — рефрен американских легенд о богатых). А это означает, что индивид в своих неудачах обвиняет лишь себя, строй же критике не подвергается. Самокритика ведет к еще большей активизации субъекта, но в условиях, когда происходит сильное акцентирование богатства как основного символа успеха без соответствующего акцентирования законных способов его достижения, в обществе открывается широкая дорога преступности. Рост преступности за последние годы в США достиг таких размеров, что срочно была принята государственная программа по борьбе с преступностью, в которой видное место занимают программы профессиональной ориентации с целью «предложить подросткам здоровую альтернативу преступным способам наживы»[90].

Наиболее характерно отклоняющееся поведение для низших слоев. К ним культура предъявляет несовместимые требования: с одной стороны, их ориентируют на богатство, с другой — они в значительной степени лишены возможности достичь его законным путем. В этой области Россия идет сейчас вслед за Америкой. Разрегулированность существовавшего в стране более или менее верного соответствия между мерой труда и мерой потребления привела к резкому расслоению общества, а мошенничества в сфере финансов, экономики и политики приобрели даже «узаконенный» характер. На это указывает отказ Госдумы «выдать» Генеральной прокуратуре ряд депутатов для уголовного расследования. В печати даже появились статьи, в которых выражалось публичное восхищение этими «хитрыми, умными и успешными» людьми. Так «священная» цель фактически объявляет «священными» и средства ее достижения, какими бы они ни были: ведь люди, особенно молодые, легче ассимилируют акцентированные цели, но труднее усваивают институциональные нормы, регулирующие пути и средства их достижения.

Р.К. Мертон описывает пять форм приспособления личности к социальным условиям[91]. К ним он относит конформность, инновацию, ритуализм, ретризм (полную потерю жизненных целей, свойственную, например, фигуре бомжа в российских условиях), мятеж (внешний и внутренний бунт, направленный на изменение существующих целей, стандартов и норм, т.е. на установление новой законности и культуры, — революционные движения, политические движения радикального характера, феминистские движения и т.д.).

Если культура определяет цели людей, то общественный организм контролирует пути и средства достижения людьми этих целей. Существует формальный и неформальный виды контроля. Первый связан с государством, которое имеет полицию (милицию), суды и тюрьмы. Эти организации призваны укреплять конформизм и регулировать соблюдение правил. Задержанный полицией человек становится после осуждения заключенным — он уже является частью новой для него социальной системы, в которой формируются собственные статусы и роли. В последние годы наметилась тенденция к формированию кодекса требуемого служебного поведения и чувства долга у представителей органов контроля: ведь девиант полностью находится в их власти. Доверие к суду и полиции должно быть уравновешено безупречным служебным поведением персонала полиции, суда, исправительного учреждения. Развивается наука «деонтология», изучающая проблему взаимоотношения людей вэтих системах для формирования точных кодексов поведения (полицейская и юридическая деонтология).

Однако формальный контроль, на котором мы останавливались, есть лишь вершина айсберга. Теория выделяет четыре механизма социального контроля: прямой контроль, осуществляемый извне посредством наказаний; внутренний контроль, основанный на интернализованных нормах и ценностях конкретной культуры (субкультуры); косвенный контроль, связанный с идентификацией с родителями, друзьями и т.д.; контроль, основанный на широкой доступности различных способов достижения целей, удовлетворения потребностей (динамичность социальных структур, демократизм общества, стремление в культуре к социальному равенству).

Если описать весь путь делинквента (девианта), то он состоит из изоляции (ограничение контактов с другими), наказания (суд, общественное порицание, бойкот, остракизм и т.д.), реабилитации (подготовка девианта к возвращению в общество в прямом и косвенном значениях). В связи с этим возникает необходимость в формировании служб социальной работы не только с социально уязвимыми слоями общества, но и с возвращающимися из заключения людьми. «Тюремная культура» искажает ценностно-нормативный комплекс, принятый в общей культуре. Обычно требуется специальное вмешательство с целью возвращения личности в родной символический ценностно-нормативный мир, иначе такой человек становится рецидивистом и уходит от общества и его культуры навсегда.

Изучение источников возникновения и проявления агрессивности людей указывает еще на один фактор — средства массовой коммуникации: кино-, видео- и телефильмы. Сцены насилия в них, показ которых участился в связи с изменением политического климата в обществе, не могут не тревожить нашу общественность. Дети проводят у телевизоров до пяти-шести часов в сутки. Возникает опасность массового подражания подростков насильникам из фильмов, а следовательно, роста детской преступности и повышения духа агрессивности в социокультурном наследовании. Ясно, что здоровое общественное мнение выступает против частых показов сцен насилия на экране.

Однако обратимся к научным исследованиям. Несомненный интерес в этом плане представляет исследование, проведенное одновременно в Австралии, Финляндии, Израиле, Польше и США в 1983—1986 гг. Его авторы пришли к двум любопытным выводам. Во-первых, частота, с которой мальчики-подростки смотрят фильмы с насилием, позволяет сделать статистически значимое предсказание о серьезности правонарушений, совершаемых в возрасте до 30 лет. Во-вторых, кумулятивный эффект экранного насилия может способствовать выработке у подростков специфических установок и норм поведения, научить их насильственному разрешению конфликтов. Ситуацию не меняет тот факт, что ближе к 30 годам люди реже смотрят телевизор или ходят в кино. По мнению С. Кэмбпэлл, экранные образы могут достаточно долго сохраняться в памяти человека, не подвергаясь контролю со стороны критического самосознания. Вполне возможно, что в реальной конфликтной ситуации, сходной с одной из увиденных на экране, человек поведет себя согласно «заученному сценарию».

Эти выводы касаются России в большей степени, нежели упомянутых стран, — она стоит на пути возвращения к стихийно развивающемуся обществу внутренней нестабильности, ломки ценностно-нормативных координат поведения миллионов. Экранное насилие в этих условиях, думается, усиливает свою провоцирующую роль; показ насилия может очищать души людей (катарсис) лишь в случае его интерпретации как трагедии — но для этого нужно, чтобы на экранах чаще появлялись высокохудожественные фильмы.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. Какие свойства культуры обусловливают процесс социализации индивида?

2. Перечислите образы человека в европейской культуре и связанные с ними виды педагогического воздействия.

3. Назовите стадии моральной социализации, попробуйте связать их со стадиями общего развития личности.

4. Чем отличается маргинальная личность от «эталонной», принятой в данной культуре?

5. Существует ли социальный характер человека? Если «да», то в чем он проявляется?

6. Какие формы приспособления индивида к обществу рассматривает Р.К. Мертон?

7. В чем причины агрессивности человека? Какие концепции, объясняющие их, Вы знаете?

ЛИТЕРАТУРА

Американская социологическая мысль. М., 1994. С. 448-464.

В тени закона, или во что обходится обществу преступность // Бизнес Уик. 1994. № 3.

Дубинин Н.П., Карпец И.И., Кудрявцев В.Н. Генетика, поведение, ответственность. М., 1982. С. 78-94.

Кон И.С. Ребенок и общество. М., 1980,

Кухтевич Т.Н. Социология воспитания. М., 1989.

Мид М. Культура и мир детства. М., 1988. С. 322-342.

Социальная структура и аномия //Социс.1992. № 2—4.