ВОПРОСЫ К ЭКЗАМЕНУ ПО РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ. 13 страница

2. Поэтический мир Есенина
Ушел из жизни в 30 лет. Родился 21 сентября (3 окт) 1895 года в селе Константиново Кузьминской волости Рязанской губернии, в крестьянской семье. Отец Александр Никитич служил в лавке в Москве. Дед – старообрядческий начетчик. Бабка религиозная, таскала по монастырям. Стихи Есенин начал слагать рано, толчки давала бабка своими сказками, у которых был плохой конец, и ему не нравилось, хотелось переделать (было 9 лет). Осенью 1912 г. приехал в Москву и стал работать с отцом. Потом в типографии. Сблизился с членами суриковского кружка. «Влечение к суриковцам – неслучайно. Его ранние стихи созвучны скорбной и унылой музе Никитина, Сурикова, Дрожжина. Иногда звучат надсоновские мотивы. Иногда видно влияние Кольцова» (Азадовский). Есенин слушал лекции в университете Шанявского. Настольное чтение в те годы: Евангелие, Слово о полку, Поэт. воззрения славян на природу. Исследование Афанасьева несомненно повлияло на поэтического мировоззрение молодого Есенина. В 1912 году появилась первая крупная поэма Есенина: «Песнь о Евпатии Коловрате» (рус. нар. герое-богатыре). Но опубликована она будет только в 1918 г. Две другие исторические поэмы «Марфа Посадница» и «Ус», навеянные началом первой мировой войны, также опубликованы только в 1917 г. «В образах непокорной новгородской посадницы Марфы Борецкой и донского атамана Уса, одного из сподвижников Разина, воспевается бунтарский дух русского народа, его нравственная сила».
В марте 1915 года Есенин приехал в Петроград. Важной вехой на его пути стала встреча с А. Блоком. Блок: «Стихи свежие, чистые, голосистые, многословный язык (лекс. богатство)». Еще Блок предупреждал его об осторожности: сам, мол, знаю, как это трудно, чтобы болото не затянуло. Есенину правда пришлось трудно. За несколько недель он из никому неизвестного поэта-самоучки превращается в модную столичную фигуру. Его всюду приглашают читать стихи. Городская публика хотела видеть человека «из народа», а Есенин охотно играл. В это время он сближается с Николаем Клюевым. Они играют «мужика» вместе. Горький: «Город встретил его с тем восхищением, как обжора встречает землянику в январе...»
Из статьи: Никто не скажет, что новгородская или ярославская иконопись нашли себя в своих композициях самостоятельно. Все величайшие наши мастера зависели всецело от крещеного Востока. Но крещеный Восток только открыл лишь те двери, которые были заперты на замок тайного слова. Самой первой и главной отраслью нашего искусства с тех пор, как мы начинаем себя помнить, был и есть орнамент. На происхождение человека от древа указывает наша былина «О хоробром Егории»: у них волосы – трава, телеса – кора древесная. Происхождение музыки от древа в наших мистериях есть самый прекраснейший ключ в наших руках от дверей закрытого храма мудрости. Исследователи древнерусской письменности забыли, что народ наш живет больше устами, чем рукою и глазом, устами он сопровождает почти весь фигуральный мир в его явлениях, и если берется выражать себя через ср-ва, то образ этого ср-ва всегда конкретен. Например, наш не поясненный и не разгаданный никем бытовой орнамент. Все наши коньки на крышах, петухи на ставнях, голуби на князьке крыльца, цветы на постельном и тельном белье вместе с полотенцами носят не простой характер узорочья, это великая значная эпопея исходу мира и назначению человека. Конь как в греческой, египетской, римской, так и в русской мифологии есть знак устремления, но только один русский мужик догадался посадить его к себе на крышу. Ни Запад и ни Восток выдумать этого не могли. Это чистая черта скифии с мистерией вечного кочевья. Такое отношение к вечности как к родительскому очагу проглядывает и в символе нашего петуха на ставнях. Голубь на князьке крыльца есть знак осенения кротостью. Это слово пахаря входящему. «Кто б ты ни был, войди, я рад тебе». Искусство словесное. Первое, что внесли нам западные славяне, это есть письменность. Они передали нам знаки для выражения звука. Но заслуга их в этом небольшая. Через некоторое время мы нашли бы их сами, ибо у нас уже были найдены самые главные ключи к человеческому разуму, это – знаки выражения духа, те самые знаки, из которых простолюдин составил свою избяную литургию. Изба простолюдина – это символ понятий и отношений к миру, выработанных еще до него его отцами и предками, которые неосязаемый и далекий мир подчинили себе уподоблениями вещам их кротких очагов. Красный угол, например, в избе есть уподобление заре, потолок – небесному своду. Живя, двигаясь и волнуясь, человек древней эпохи не мог не задать себе вопроса, откуда он, что есть солнце и вообще что есть окружающая его жизнь? Ища ответа во всем, он как бы искал своего внутреннего примирения с собой и миром. Заставление воздушного мира земной предметностью. Самостоятельность линий может быть только в устремлении духа. А у каждого народа свои особенности в изображении. Романский стиль железных орлов, крылья которых победно были распростерты на Запад и подчеркивали устремления немцев. Вавилонянам, через то, что на пастбищах туч Оаннес пас быка-солнце…нужна была башня. Русскому же уму через то, что Перун и Даждь-бога пели стрелами Стри-бога о вселенском дубе, нужен был всего лишь с запрокинутой головой в небо конек на кровле. Древние певцы в звуках своих часто старались передавать пение птиц, и недаром народ наш заморского музыканта назвал в песнях своих Соловьем Будимировичем. Если слово – птица, значит звук его есть клекот и пение этой птицы. А – образ человека, ощупывающего на коленях землю. Б – ощупывание этим человеком воздуха. В – человек протянул руки к своей сущности – к пупу. Я – человек, опустивший руки на пуп, и сделавший следующий шаг по земле. Через этот занесенный шаг мы видим, что человек еще окончательно себя не нашел. Если таким образом мы могли бы разобрать всю творческо-мыслительную значность, то мы увидели бы почти все сплошь составные части в строительстве избы нашего мышления. Мы увидели бы как сочетаются звуки, постигли бы тайну гласных и согласных, в спайке которых скрыта печаль земли по браке с небом. Искусство нашего времени не знает этой завязи. Подменили эту связь безмозглым лязгом железа Америки. Существо творчества в образах разделяется так же, как существо человек, на три вида – душа, плоть и разум. Образ от плоти можно назвать заставочным , образ от духа корабельным, образ от разума ангелическим. Образ заставочный: солнце – колесо; тучи – стало овец; звезды – зерна; образ корабельный есть уловление в предмете некоего струения: Соломон Суламифи: зубы ее «как стадо остриженных коз, бегущих с гор Галаада». Образ ангелический есть сотворение какого-нибудь окна, где струение являет из лика один или несколько ликов. Библия. Илиада. Наше современное поколение не имеет представление об этих образах. В русской литературе за последнее время произошло невероятнейшее отупение. Художники наши стали каким-то ювелирами, рисовальщиками словесной мертвенности. Для Клюева, например, все сплошь стало идиллией гладко причесанных английских гравюр. Свернул себе шею на своей дороге и подглуповатый футуризм. Он сгруппировал в свое сердце все отбросы чувств и разума и этот зловонный букет бросил в наше окно искусства. Единственным расточительным и неряшливым, но все же хранителем этой тайны бы полуразбитая деревня. Звездная книга для творческих записей теперь открыта снова. Ключ, оброненный старцем в море, от церкви духа выплеснут золотыми волнами, народ не забудет тех, кто взбурлил волны, он сумеет отблагодарить их своими песнями.
3. Стилистическая окраска языковых средств. Синонимия и соотносительность способов языкового выражения
Языковым единицам свойственны помимо основного лексического и грамматического значения еще дополнительное значение, которое соотносит яз. единицы с определенными сферами общения. Различаются два вида стилистической окраски: (1) эмоционально-экспрессивная, связанная с выражением оценки: положительной (безмятежный, доблестный, благородный – книжн; душа нараспашку – разг;) или отрицательной (балбес, болван, хлыщ – разг; критикан, кисейная барышня – книжн.)
(2) функционально-стилистическая, связанная с разновидностями употребления языка в разных сферах общения (оппозиция, реформа, фракция; вышеупомянутый и нижеподписавшийся). Стилистическая окраска наиболее отчетливо и многообразно проявляется в лексике и фразеологии; в словообразовании ощутимы соотношения высокого и нейтрального (изгнать-выгнать). В произношении соотношение книжного и разговорного (булочная-булошная). Стилистическую окраску слова принято называть коннотативным значением или коннотацией (с; знак). Именно стил. окраска часто лежит в основе соотносительности средств и способов яз. выражения. Разные виды стил. окраски слов отмечаются в словарях особыми пометами (книжн, высок, народно-поэтич). В тексте могут получать эмоц-экспресс. окраску и нейтральные слова (вода у Маяк). Слова в заглавии часто обрастают дополнительными смысловыми значениями. Функционально-стилистическая окраска мало заметна, когда она выступает в своем стиле, потому что она естественна. Но когда она вне своей сферы – то сразу становится заметным выразительным средством. Стилистическое средство – языковая единица, имеющаяся стил. окраску.
Синонимия и соотносительность способов языкового выражения
Соотносительность связана с синонимом, порядком слов, прямым наименованием/
перифразой. Щерба: разновидности языкового употребления в виде концентрических кругов – основного и целого ряда дополнительных, каждый из которых должен заключать в себе обозначения тех же понятий, что и в основном круге, но с тем или другим дополнительным оттенком. Так что развитой лит. язык – сложная система более или менее синонимичных средств выражения, так или иначе соотнесенных друг с другом.
Одно и то же явление можно обозначить с помощью синонимов, а можно соотносительностью способов языкового выражения. Шишков сказал, что можно сказать: препояши чресла твоя и возьми жезл в руце твои и можно сказать: подпояшься и возьми дубину в руки. Здесь соотносительность синонимов: жезл – дубина, препояши – подпояшься и т.д. А Пушкин писал, что писатели почитают за низость изъяснить просто вещи самые обыкновенные, и вместо «рано поутру» пишут «едва первые лучи восходящего солнца озарили восточные края лазурного неба». Синонимов как таковых нет, но соотносительность налицо. Приемы соотносительности: 1) наиболее распространено: слово – перифраза (солнце – погасло дневное светило). 2) *Идеографическая синонимия (храбрый, смелый, стойкий, мужественный, отважный). *Стилистическая синонимия (вкушать, есть, жрать, лопать, трескать). Выдвинуто Виноградовым, принято не всеми. 3) Синтаксическая синонимия – изменение порядка слов и использование разных типов предложений. (Пошел дождь, прохожие заторопились, над головами замелькали зонтики. – Дождь. Торопящиеся прохожие. Зонтики над головами).
К 18 – н. 19 в. актуальна стала борьба старого и нового слога. Писатели иногда использовали соотносительность рядом в своих произведениях. Пушкин: «Отправился в страну, где царствует Плутон…сказать простее – умер он». Тургенев: «Романтик сказал бы: я чувствую, что наши дороги начинают расходиться, а я просто говорю, что мы друг другу приелись» (Базаров). Соотносительность способов яз. выражения более широкая категория, чем синонимия.

Блеет 17
1.Поэма Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»
1.Поэма Некрасова «Кому на Руси жить хорошо?»
Родился в небогатой дворянской семье, в которой было 14 детей. Детство Некрасова протекло в родовом имении на Волге. В 1838 он поступает в Петербургский университет, где посещает вольнослушателем занятия на филологическом факультете, зарабатывая на жизнь литературной поденщиной (отец, желавший видеть сына офицером, отказал ему в материальной помощи).
В 1840 издан первый поэтический сборник "Мечты и звуки", получивший разгромный отзыв в критике. Некрасов скупает и уничтожает все экземпляры книги. Он публикует театральные рецензии, в 1841 знакомится с В. Г. Белинским, который оказал решающее воздействие на мировоззрение поэта. В 1845 выходит альманах "Физиология Петербурга", составленный Некрасовым, ознаменовавший появление новой группы писателей.
В 1847-1866 Некрасов, совместно с Панаевым - редактор и издатель журнала "Современник"; с 1868 редактор (совместно с М. Е. Салтыковым) журнала "Отечественные записки". Среди его сотрудников Белинский, Чернышевский, Добролюбов. Работа редактора в пору "мрачного семилетия" требовала немалого гражданского мужества. Некрасов внес значительный вклад в развитие русской журналистики. С 1848 в "Современнике" печатались также романы, написанные Некрасовым совместно с Панаевой ("Три страны света" и "Мертвое озеро").
Громкий успех принес Некрасову поэтический сборник "Стихотворения" (1856), открывавшийся поэтическим манифестом автора - стихотворением "Поэт и гражданин" - о целях поэзии, соотношении гражданственности и искусства, весьма своевременным в обстановке общественного подъема 1860-х. В сборнике проявилась новая поэтическая манера Некрасова, новые принципы его поэтики, в частности, восходящая к жанру физиологического очерка "очерковость", указывающая на общность эстетических воззрений поэта и прозаиков "натуральной школы". Как и они, Некрасов стремится к демократизации содержания русской лирики, рисуя сцены жизни городской и деревенской бедноты, обращаясь к "низким" сторонам действительности. В изображении
повседневного быта городских низов, крестьянских будней, женской доли, мира детства "муза мести и печали" поэта особенно чутка к несправедливости, к человеческой боли. Поэмы: "Коробейники" (1861), "Мороз, Красный нос" (1864), "Русские женщины" (1871-72), воссоздают многообразную картину современной русской жизни, прежде всего крестьянства, с его мечтами о всеобщем народном счастье.
В 1863 Некрасов начал работу над эпической поэмой "Кому на Руси жить хорошо", которая так и осталась незаконченной. Некрасов умер 27 декабря 1877 г. Несмотря на сильный мороз, толпа в несколько тысяч человек, преимущественно молодежи, провожала тело поэта до Новодевичьего монастыря. Последнее слово над гробом Некрасова сказал Ф. М. Достоевский.

Поэмы Н - публицистичны, видно влияние нартуральной школы, характеры собирательные, встречаются пейзажи, мало собственно размышлений героев и психологизма.
«Кому на Руси жить хорошо?» (1863-77 гг. с перерывами). Смерть помешала законч.: планировалось 7 или 8 частей, в результате только 4 и эпилог. Поэма в духе реализма, включ. песни «народные», интересны центр. образы: мужика пьющего, верного холопа (рассказ о холопе, который любил парализ. барина, но, когда забрили племянника, завез барина в лес и повесился над ним), русской терпеливой бабы, праздного помещика, не умеющего работать, интересен дед мужа Матрены (см. ниже крат. содерж.) - Савелий. Он - богатырь. Гнулся, но не ломался, били, а он терпел, и на медведя ходил, и, засыпав землей заживо немца-управляющего, на каторге был. Дети его не любят. Он же прикепел к правнуку, но заснул и правнука сожрали свиньи. Старик уходит в скит замаливать грех, потом, прощенный внучнкой, возвр. в семью и умирает дома. Это - новое понимание богатыря. Богатырь все вытерпит. В поэме нет связанного сюжета, странники просто идут и спрашивают, т.о. поэма состоит из отдельных рассказов, песен, много описаний природы и отдельных эпизодов из жизни деревни (ярмарка, жатва, крестьяни, разворовывающие сад помещика и пр.). В основном – 4-стопный ямб, за исключ. песен и некоторых эпизодов.
Сюжет. Пролог. Семь мужиков из русских деревень: Роман, Демьян, Лука, Иван и Митодор Губины, старик Пахом, Пров решили проверить, кому на Руси жить хор. Чтобы подобранного ими птенчика отпустили, пеночка (птица) указ., где скатерть-самобр, но с усл., что можно есть т-ко ск-ко хочется, не треб. лишнего, на третий раз иначе быть беде. Часть 1. Состоит из 5 разделов: «Поп», «Сельская ярмарка», «Пьяная ночь», «Счастливые», «Помещик». Поп – человек бедный, несчастный, его не любят крестьяне, а он всех любит. Помещики разъехались по городам и попу не на что жить. Помещик Оболдуев - также несчастен: у него отняли крестьян, те воруют лес и проч. Часть 2. «Последыш». Последыш - помещик, старик, свихнулся и не верит в отмену креп. права. Крестьяне за обещанные наследниками пойменные луга притворяются. Однако по смерти барина луга им не достались. Часть 3. «Крестьянка». 8 разделов + пролог: Пролог, «До замужества», «Песни», «Савелий, богатырь святорусский», «Дёмушка», «Волчица», «Трудный год», «Губернаторша», «Бабья притча». История Матрены - русской бабы с обычной судьбой: муж забрал ее в свою деревню, но бил – вот счастье-то! – всего лишь один раз, зато первенца съели свиньи, а мужа чуть не забрали в солдаты. И т.п. Часть 4. «Пир - на весь мир». Множество персоонажей и много песен (в «Крестьянке» их тоже много). Обсуждается, кто всех греховнее, и все грешны, все соц. слои. Есть еще в поэме эпилог. Автор удаляется от мужиков, эпилог о Григории Добросклонове. Григорий - молодой человек, из поповской бедной семьи - и счастлив тем, что любит Русь как родную мать.
Краткое содержание. Однажды на столбовой дороге сходятся семь мужиков — недавних крепостных, а ныне временнообязанных «из смежных деревень — Заплатова, Дырявина, Разутова, Знобишина, Горелова, Неелова, Неурожайка тож». Вместо того чтобы идти своей дорогой, мужики затевают спор о том, кому на Руси живется весело и вольготно. Каждый из них по-своему судит о том, кто главный счастливец на Руси: помещик, чиновник, поп, купец, вельможный боярин, министр государев или царь.
За спором они не замечают, что дали крюк в тридцать верст. Увидев, что домой возвращаться поздно, мужики разводят костер и за водкой продолжают спор — который, разумеется, мало-помалу перерастает в драку. Но и драка не помогает разрешить волнующий мужиков вопрос.
Решение находится неожиданно: один из мужиков, Пахом, ловит птенца пеночки, и ради того, чтобы освободить птенчика, пеночка рассказывает мужикам, где можно найти скатерть самобраную. Теперь мужики обеспечены хлебушком, водкой, огурчиками, кваском, чаем — словом, всем, что необходимо им для дальнего путешествия. Да к тому же скатерть самобраная будет чинить и стирать их одежду! Получив все эти блага, мужики дают зарок дознаться, «кому живется весело, вольготно на Руси».
Первым возможным «счастливцем», встретившимся им по дороге, оказывается поп. (Не у встречных же солдатиков и нищих было спрашивать о счастье!) Но ответ попа на вопрос о том, сладка ли его жизнь, разочаровывает мужиков. Они соглашаются с попом в том, что счастье — в покое, богатстве и чести. Но ни одним из этих благ поп не обладает. В сенокос, в жнитво, в глухую осеннюю ночь, в лютый мороз он должен идти туда, где есть болящие, умирающие и рождающиеся. И всякий раз душа у него болит при виде надгробных рыданий и сиротской печали — так, что рука не поднимается взять медные пятаки — жалкое воздаяние за требу. Помещики же, которые прежде жили в родовых усадьбах и здесь венчались, крестили детушек, отпевали покойников, — теперь рассеяны не только по Руси, но и по дальней чужеземщине; на их воздаяние надеяться не приходится. Ну а о том, каков попу почет, мужики знают и сами: им неловко становится, когда поп пеняет за непристойные песни и оскорбления в адрес священников.
Поняв, что русский поп не относится к числу счастливцев, мужики отправляются на праздничную ярмарку в торговое село Кузьминское, чтобы там расспросить народ о счастье. В богатом и грязном селе есть две церкви, наглухо заколоченный дом с надписью «училище», фельдшерская изба, грязная гостиница. Но больше всего в селе питейных заведений, в каждом из которых едва успевают управляться с жаждущими. Старик Вавила не может купить внучке козловые башмачки, потому что пропился до грошика. Хорошо, что Павлуша Веретенников, любитель русских песен, которого все почему-то зовут «барином», покупает для него заветный гостинец.
Мужики-странники смотрят балаганного Петрушку, наблюдают, как офени набирают книжный товар — но отнюдь не Белинского и Гоголя, а портреты никому не ведомых толстых генералов и произведения о «милорде глупом». Видят они и то, как заканчивается бойкий торговый день: повальным пьянством, драками по дороге домой. Впрочем, мужики возмущаются попыткой Павлуши Веретенникова мерить крестьянина на мерочку господскую. По их мнению, трезвому человеку на Руси жить невозможно: он не выдержит ни непосильного труда, ни мужицкой беды; без выпивки из гневной крестьянской души пролился бы кровавый дождь. Эти слова подтверждает Яким Нагой из деревни Босово — один из тех, кто «до смерти работает, до полусмерти пьет». Яким считает, что только свиньи ходят по земле и век не видят неба. Сам он во время пожара спасал не накопленные за всю жизнь деньги, а бесполезные и любимые картиночки, висевшие в избе; он уверен, что с прекращением пьянства на Русь придет великая печаль.
Мужики-странники не теряют надежды найти людей, которым на Руси хорошо живется. Но даже за обещание даром поить счастливцев им не удается обнаружить таковых. Ради дармовой выпивки счастливцами готовы себя объявить и надорвавшийся работник, и разбитый параличом бывший дворовый, сорок лет лизавший у барина тарелки с лучшим французским трюфелем, и даже оборванные нищие.
Наконец кто-то рассказывает им историю Ермила Гирина, бурмистра в вотчине князя Юрлова, заслужившего всеобщее уважение своей справедливостью и честностью. Когда Гирину понадобились деньги для того, чтобы выкупить мельницу, мужики одолжили их ему, не потребовав даже расписки. Но и Ермил теперь несчастлив: после крестьянского бунта он сидит в остроге.
О несчастье, постигшем дворян после крестьянской реформы, рассказывает мужикам-странникам румяненький шестидесятилетний помещик Гаврила Оболт-Оболдуев. Он вспоминает, как в прежние времена все веселило барина: деревни, леса, нивы, крепостные актеры, музыканты, охотники, безраздельно ему принадлежавшие. Оболт-Оболдуев с умилением рассказывает о том, как по двунадесятым праздникам приглашал своих крепостных молиться в барский дом — несмотря на то что после этого приходилось со всей вотчины сгонять баб, чтобы отмыть полы.
И хотя мужики по себе знают, что жизнь в крепостные времена далека была от нарисованной Оболдуевым идиллии, они все же понимают: великая цепь крепостного права, порвавшись, ударила одновременно и по барину, который разом лишился привычного образа жизни, и по мужику.
Отчаявшись найти счастливого среди мужиков, странники решают расспросить баб. Окрестные крестьяне вспоминают, что в селе Клину живет Матрена Тимофеевна Корчагина, которую все считают счастливицей. Но сама Матрена думает иначе. В подтверждение она рассказывает странникам историю своей жизни.
До замужества Матрена жила в непьющей и зажиточной крестьянской семье. Замуж она вышла за печника из чужой деревни Филиппа Корчагина. Но единственно счастливой была для нее та ночь, когда жених уговаривал Матрену выйти за него; потом началась обычная беспросветная жизнь деревенской женщины. Правда, муж любил ее и бил всего один раз, но вскоре он отправился на работу в Питер, и Матрена была вынуждена терпеть обиды в семье свекра. Единственным, кто жалел Матрену, был дедушка Савелий, в семье доживавший свой век после каторги, куда он попал за убийство ненавистного немца-управляющего. Савелий рассказывал Матрене, что такое русское богатырство: мужика невозможно победить, потому что он «и гнется, да не ломится».
Рождение первенца Демушки скрасило жизнь Матрены. Но вскоре свекровь запретила ей брать ребенка в поле, а старый дедушка Савелий не уследил за младенцем и скормил его свиньям. На глазах у Матрены приехавшие из города судейские производили вскрытие ее ребенка. Матрена не могла забыть своего первенца, хотя после у нее родилось пять сыновей. Один из них, пастушок Федот, однажды позволил волчице унести овцу. Матрена приняла на себя наказание, назначенное сыну. Потом, будучи беременной сыном Лиодором, она вынуждена была отправиться в город искать справедливости: ее мужа в обход законов забрали в солдаты. Матрене помогла тогда губернаторша Елена Александровна, за которую молится теперь вся семья.
По всем крестьянским меркам жизнь Матрены Корчагиной можно считать счастливой. Но о невидимой душевной грозе, которая прошла по этой женщине, рассказать невозможно — так же, как и о неотплаченных смертных обидах, и о крови первенца. Матрена Тимофеевна убеждена, что русская крестьянка вообще не может быть счастлива, потому что ключи от ее счастья и вольной волюшки потеряны у самого Бога.
В разгар сенокоса странники приходят на Волгу. Здесь они становятся свидетелями странной сцены. На трех лодочках к берегу подплывает барское семейство. Косцы, только что присевшие отдохнуть, тут же вскакивают, чтобы показать старому барину свое усердие. Оказывается, крестьяне села Вахлачина помогают наследникам скрывать от выжившего из ума помещика Утятина отмену крепостного права. Родственники Последыша-Утятина за это обещают мужикам пойменные луга. Но после долгожданной смерти Последыша наследники забывают свои обещания, и весь крестьянский спектакль оказывается напрасным.
Здесь, у села Вахлачина, странники слушают крестьянские песни — барщинную, голодную, солдатскую, соленую — и истории о крепостном времени. Одна из таких историй — про холопа примерного Якова верного. Единственной радостью Якова было ублажение своего барина, мелкого помещика Поливанова. Самодур Поливанов в благодарность бил Якова в зубы каблуком, чем вызывал в лакейской душе еще большую любовь. К старости у Поливанова отнялись ноги, и Яков стал ходить за ним, как за ребенком. Но когда племянник Якова, Гриша, задумал жениться на крепостной красавице Арише, Поливанов из ревности отдал парня в рекруты. Яков было запил, но вскоре вернулся к барину. И все-таки он сумел отомстить Поливанову — единственно доступным ему, лакейским способом. Завезя барина в лес, Яков повесился прямо над ним на сосне. Поливанов провел ночь под трупом своего верного холопа, стонами ужаса отгоняя птиц и волков.
Еще одну историю — о двух великих грешниках — рассказывает мужикам божий странник Иона Ляпушкин. Господь пробудил совесть у атамана разбойников Кудеяра. Разбойник долго замаливал грехи, но все они были ему отпущены только после того, как он в приливе гнева убил жестокого пана Глуховского.
Мужики-странники слушают и историю еще одного грешника — Глеба-старосты, за деньги скрывшего последнюю волю покойного адмирала-вдовца, который решил освободить своих крестьян.
Но не одни мужики-странники думают о народном счастье. На Вахлачине живет сын дьячка, семинарист Гриша Добросклонов. В его сердце любовь к покойной матери слилась с любовью ко всей Вахлачине. Уже пятнадцати лет Гриша твердо знал, кому готов отдать жизнь, за кого готов умереть. Он думает обо всей загадочной Руси, как об убогой, обильной, могучей и бессильной матушке, и ждет, что в ней еще скажется та несокрушимая сила, которую он чувствует в собственной душе (песню сочиняет: «Ты и убогая, // Ты и обильная, // Ты и могучая, // Ты и бессильная, // Матушка Русь!»). Такие сильные души, как у Гриши Добросклонова, сам ангел милосердия зовет на честный путь. Судьба готовит Грише «путь славный, имя громкое народного заступника, чахотку и Сибирь».
Если бы мужики-странники знали, что происходит в душе Гриши Добросклонова, — они наверняка поняли бы, что уже могут вернуться под родной кров, потому что цель их путешествия достигнута.