Вода вместо нефти 56 страница

— Помоги ей, а мне нужно кое-что еще сделать,— Роберт поднялся: теперь он из упрямства догонит Цюрри, врежет ему по тупой физиономии и выиграет Турнир.

Как ни странно, лестница была совсем рядом, и тут же валялись трупики каких-то жутких птиц с огромными клыками и когтями. Наверное, это Цюрри тут поработал, целеустремленно топая к Кубку. Ничего, мы еще посмотрим, кто кого.

Восхождение по лестнице далось Конде нелегко, но чувство мести было сильным и не дающим расслабиться. Чемпион Хогвартса упрямо шел вперед, пока не вынырнул на четвертом этаже, который был ярко освещен солнцем, проникающим сквозь высокие резные оконные проемы. Из них были видны заснеженные вершины гор и темные предгорья. Высоковато они забрались, ничего не скажешь. Падать отсюда будет совсем как-то несладко.

Между Робертом и узкой лестницей в высокую ледяную башню было десять шагов, но именно эти шаги он сделать не мог: чувствовал, что это ловушка, что пространство перед ним таит опасность. Юноша достал палочку и ударил заклятьем – обычное «Репаро», и оно вдруг заметалось внутри какой-то странной сферы, что мерцала при каждом касании магического луча стенок.

Конде знал, что это: обыкновенная ловушка, попав в которую, намучаешься, пока выберешься, потому что ничто не способно разрушить сферу и прошибает ее одно единственное в мире заклинание – а какое, нужно догадаться. А если не знаешь этого заклинания – ну все, пиши письма мелким почерком. Но как тогда Феликс так быстро прошел через сферу-ловушку? Повезло сразу подобрать ключ? Или он знал заклинание сферы?

Роберт не успел додумать эту мысль, потому что мир вдруг разорвался на сотни, тысячи ледяных осколков, которые полетели в разные стороны: на вершине башни произошел сильнейший взрыв магической энергии, которую способны выделять только старейшие магические артефакты. Такие, как Кубок Трех Волшебников.

Взрывной волной разбросало в воздухе остатки башни, начал обрушаться потолок, грозя раздавить оглушенного, придавленного к полу Чемпиона Хогвартса, и Роберт сделал единственное, что могло сейчас дать ему шанс выжить – одним усилием прыгнул вперед, заключая себя в сферу-ловушку. Потом мир померк, полетел вниз, разрушился, оглушил, исчез вместе в огромным ледяным замком, рассыпавшимся на осколки.

 

 

* * *

Первое, что она почувствовала, когда очнулась, — это страх. Тот самый, с которым теряла сознание там, в подземелье, застигнутая врасплох каким-то заклинанием. Страх. Он был ледяным, твердым, острым, словно льдистые шапки, что покрывали горы вокруг школы.

Ее школы.

Она открыла глаза и тихо застонала: руки и ноги затекли, голова болела, словно ее ударили по затылку, но она этого не помнила. Может, сама ударилась, когда падала на камни возле саркофага Симарла.

— Доброе утро, спящая царевна,— прошептал кто-то рядом, и Эйидль открыла глаза, вздрогнув. Но это не поменяло обстановки: все еще было темно.

— Айзек?— робко спросила она, пытаясь осторожно сесть. Девочка чуть дрожала, хотя на ней были джинсы, свитер и даже мантия, которые она надела утром, когда они с Барнсом пошли в снежный склеп Святовита и его семьи. Пошли со Сциллой. Палочки, конечно же, в кармане не было.— Это она сделала, да? Она напала на меня, а потом на тебя?

— Ну, по логике да,— Айзек был где-то рядом, голос его был глухим и шел словно снизу.— Как ты?

— Бывало лучше. А ты?

— Цел.

— Давно мы тут? И главное где это «тут»?

— Давно, часа четыре, может больше. И если ты сможешь узнать ответ на второй вопрос, поделись со мной, ладно? Я очнулся, когда меня сюда принесли, ты уже была тут.

Эйидль осторожно поднялась и нащупала неровную каменную стену, сухую и прохладную.

— Где ты?— прошептала она, медленно двигаясь вдоль стены.

— Наступишь – узнаешь,— хмыкнул Айзек совсем близко, и девочка присела, протягивая руку. Ее пальцы коснулись чего-то горячего и влажного. «Гном» скрипнул зубами.

— Это кровь?— испугалась Эйидль.

— А ты можешь предположить, что это что-то другое? Нет, я, конечно, был без сознания, но все-таки…

— Айзек, ты ранен?— перебила его девочка, подсаживаясь ближе и на ощупь пытаясь понять, что еще сделали с другом.— Что случилось?

— Я упал. Тормозить пришлось головой,— он хмыкнул, и исландка захотела его ударить: в такой момент он ухитрялся быть полным идиотом!— Да не переживай, заживет как на «гноме».

— Зачем мы им?— задала девочка волновавший ее вопрос, находя в кармане мантии носовой платок и осторожно прикладывая его ко лбу Айзека.

— Думаю, когда придет время, они нам обязательно об этом расскажут.

— Почему вы доверились Сцилле?

— Она поведала очень гладкую историю, к тому же она помогла нам. И, наверное, мы устали всех подозревать…

— Устали вы!— фыркнула Эйидль.— Как думаешь, она действительно дочь Святовита или это тоже была ложь?

— Я не знаю, Эйка. Но уверен, что скоро нам все расскажут, правда, потом нам будет уже все равно.

— Нас… убьют?— она постаралась, чтобы голос не дрогнул, но Айзек почувствовал ее страх, нашел в темноте ладонь и сжал.

— Ну, откуда же я знаю? Я не знаю, способны ли эти люди убить ребенка, но уверен, что убить – точно способны. Но ты же знаешь, что мы сделаем все, чтобы спасти тебя.

— Меня? А тебя?

— Всех. Думаю, Мария сделает все, от нее зависящее.

— Ну, конечно! Так же, как она спасала Феликса, когда он провалился в хранилище,— фыркнула Эйидль.— Тогда уж надежд больше на Кляйн, чем на твою Марию…

— Кляйн тебя не найдет.

— Почему?

— Неужели ты не чувствуешь? Не чувствуешь, что здесь не ощущается связь с феей? Или это приходит с годами?

Эйидль попыталась понять, о чем он, но никакой связи или отсутствия таковой не нашла.

— Это как в покоях Святовита, да? Феи не могут здесь появиться?— испуганно спросила девочка.

— Да, наверное. К тому же мы вполне может еще быть где-то в покоях, просто не знаем, где именно.

— Мне страшно, Ай.

— Я знаю, мне тоже немного страшно. Мы влипли, и на этот раз серьезно. Жаль, что ты тоже впуталась сюда.

— А у меня был выбор?

— Выбор есть всегда. Можно пойти против крови, против толпы, против судьбы, сделав другой выбор. Но дело в том, что ты слишком хорошая и слишком тоскуешь по семье, чтобы отказаться от истории твоих предков, от помощи твоему брату, от поддержки друзей. И все это не обязательно всегда приводит к благополучному исходу… Особенно на войне.

— Айзек, пожалуйста, не говори так…

— Эйка, да пойми же ты: ты выросла! Мы заставили тебя вырасти. Детям не место на войне, и втягивая в это детей, мы выворачиваем их души, извращаем. Война убивает детство.

— Но вы же сами дети!

— Нет, потому что наше детство тоже вывернули,— хмыкнул Айзек.— Мы все служим тому, что будет в будущем, стремимся спасти и улучшить это будущее, а наше настоящее на этом пути уже ничего не стоит.

Эйидль всхлипнула, теперь ее охватил ужас.

— Не плачь, Эйка, не стоит тратить жизнь на слезы…

— Почему ты не говоришь, что все будет хорошо?! Почему не убеждаешь, что мы выберемся, выживем, победим?!— возмутилась девочка, ударив его по руке.— Почему не успокаиваешь?

— Я никогда не вру, ты не заметила? Я много раз пытался до тебя донести, что все серьезно, что нельзя будет остановиться и начать игру заново, поступить по-другому, но ты меня не слышала. Я напоминал тебе, что ты ребенок, но ты злилась и дулась. Ты не понимала того, что делала Мария, не понимала наших поступков и мотивов, ты то злилась, то бездумно бросалась в авантюры, играя. А я твердил, твердил, твердил. И теперь ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о радужном будущем? Самое радужное из них – если мы замурованы тут и нас найдут через восемьсот лет, как гномов в библиотеке…

— Радостное?! – прошептала она, вздрагивая.

— Ты думаешь, нас оглушили и тут заперли, чтобы завести себе двух ручных человечков? Мы не только два источника информации, мы еще и два замечательных рычага воздействия. Долго ли выдержат Алекс или Тереза, да даже Феликс, глядя на то, как тебя мучают Круциатусом?

— А… а ты? Долго ты выдержишь?

— Не знаю. Наверное, долго,— глухо заметил Айзек.

— Но…?

— Эйидль, ты рада, что ты живешь? Что ты родилась, что дожила до этого момента?— вдруг спросил Барнс.

— Д… да, но при чем тут это?

— Так вот я тоже рад, что я родился, что я живу, что ты живешь и тысячи других людей. И именно поэтому я должен буду выдержать, и Мария должна будет выдержать. Если они сломают нас, мы – ты, я, Феликс, Алекс, все мы – можем никогда не появиться на свете. Все будет иначе…

Эйидль хотела спросить еще что-то, что никак не формулировалось в слова, но тут их темницу залил яркий свет факела. Девочка зажмурилась и отпрянула к стене, глядя на малознакомого ей мужчину из обслуживающего персонала школы: она видела его несколько раз, но никогда не обращала особого внимания. За ним стоял еще кто-то, кажется, тоже мужчина, но Эйидль было слишком страшно, чтобы понять, кто это.

Рядом тяжело сел Айзек: его лицо было залито кровью, руки разбиты, черные волосы слиплись жесткой коркой. Мужчины молча вошли: один легко поставил на ноги Эйидль, второй так же просто справился с Айзеком. Парня шатало.

— Иди,— буркнул один из конвоиров, подталкивая Эйидль вслед за Айзеком, которого тащил второй мужчина.

Она промолчала, ничего не спросила, осторожно ступая по каменному полу. Их вывели в узкий коридор, по которому они шли совсем недолго, потом был десяток ступеней и проход к узкой щели, которую девочка не могла не узнать.

— Мы в покоях Святовита?— повернулась она к конвоиру, но тот лишь подтолкнул ее к лестнице, что вела вниз. Эйидль подняла голову и увидела лаз из фонтана в склепе со скелетами гномов. А они с ребятами не догадались обыскать эту промежуточную камеру, сразу же устремились вниз, в комнаты Святовита.

Стражники ничего не сказали. Айзек тяжело упал на пол внизу, и Эйидль поспешила спуститься и помочь ему. Сверху донеслись голоса и шаги, но ей не дали посмотреть вверх: грубые руки взяли ее за плечи и толкнули к стене, где уже полусидел Айзек, улыбаясь бескровными губами.

— Да уж…— пробормотал он, глядя мимо девочки. Она подняла глаза, и подбородок ее задрожали: в покои один за другим спустились (кто сам, кто при помощи конвоиров) их друзья.

Гая положили рядом с Айзеком, но он все-таки был еще жив. Франсуаз присела сама: она постоянно вытирала кровь, что струилась из уголка ее губ. Последним с лестницы почти упал Феликс, связанный, стреноженный, наполовину оглушенный заклинаниями. Его человеческий глаз заплыл, а звериный пылал яростью и ненавистью. Повсюду на его одежде были видны темные пятна: Эйидль представила себе, как он отбивался, не собираясь сдаваться в плен.

— Ну, что ж, все в сборе, не правда ли?

Эйидль вздрогнула и резко повернулась: от распахнутых дверей склепа, где покоились останки Святовита, шли мужчина и девушка, с ними была собака. Свет, бивший в спину подошедшим, до последнего мгновения не давал их разглядеть, но девочке не нужно было видеть лицо мужчины, чтобы понять, кто это. Но она не могла поверить, даже услышав этот голос.

Они остановились, и Эйидль перевела взгляд, полный ужаса, на Марию, возле ног которой застыл огромный волк, но лицо Главы Ордена Востока было опущено. Тогда исландка снова посмотрела на мужчину рядом с Марией, и губы сами сложились в слово-вопрос, в ответ на который она отказывалась верить:

— Папа?

09.07.2012

 

 

 

* * *

Зачем они все здесь? Этому должна быть причина. На все и всегда есть причина, и она должна понять. Зачем ее усыпили и держали в темноте, чтобы потом притащить в какое-то подземелье, величественное, по всем ощущениям древнее, но подземелье?

Франсуаз поморщилась: разбитая губа причиняла неудобства. Она не помнила, чтобы ее били. Возможно, она ударилась, когда упала. Очень хотелось почувствовать в руке привычное тепло волшебной палочки – тогда, возможно, не было бы страха, который нет-нет, да подкрадывался из глубин души.

Она была слишком умна, чтобы думать, что это испытание Турнира, или чья-то шутка, или игра. Нет, все было серьезно, даже слишком. Об этом буквально кричали слезы Эйидль и раны двух мальчиков – Гая Ларсена, с которым она ходила на бал, и Феликса Цюрри. Оба парня были без сознания и вряд ли претворялись. Да и зачем им это? А еще взгляд Айзека, этого «гнома»-шута, который никто не был так серьезен.

Все всерьез. Но зачем они все здесь?

— Папа, что происходит?

Франсуаз видела, как Эйидль бросилась в сторону высокого худого мужчины, что пришел со стороны светившегося каким-то голубоватым сиянием прохода-арки в стене зала. Но исландке не дали сделать и нескольких шагов – властная рука одного из конвоиров вернула девочку на место.

— Не тронь ее!— Айзек вскочил, зашипев от боли, но и его резко осадили.

— Лучше не шевелитесь, тогда нам не придется делать вам больно,— спокойно проговорил человек, который, видимо, являлся отцом Эйидль.— И, поверьте, нам этого совсем не хочется.

— Вы, может, еще извинитесь за причиненные неудобства?— фыркнул Айзек, и Франсуаз отвела глаза, чтобы не видеть, как парню отвесили хорошую оплеуху. Француженка заметила, как вздрогнула до сих пор стоявшая неподвижно Мария Истенко. Только тут девушка поняла, что староста Дурмстранга не сводит глаз с лежащего навзничь Феликса Цюрри.

— Чем тише вы будете себя вести, тем лучше будет вам самим,— заметил так же спокойно мистер Хейдар и погладил по голове сидевшего возле его ног пса. Или волка – Франсуаз не могла точно сказать.

— Папа, но как…?— Эйидль кусала губы, и дё Франко поняла, что девочка старается сдержать слезы, казаться сильной. Сидевший рядом с исландкой Айзек слегла погладил ее по плечу.

— Ты все равно не поймешь. Если и был момент, когда ты могла стать на нужную сторону, то я его упустил. Или они упустили,— почти с презрением заметил мистер Хейдар, кивнув на лежащего без сознания Гая. Франсуаз не могла разглядеть в полумраке лицо парня, но была уверена, что Ларсен не в лучшей физической форме.

— Ну, немного странно просить ее стать на нужную сторону, ничего не рассказав, не находите?— такого сарказма, кажется, даже сам Айзек от себя не ожидал.

— Мистер Барнс. Сын шоколадного магната. Посредственный ученик. Вольнодумец. Болтун. Философ,— голос мужчины был все так же спокоен.— Мы тебя немного недооценили. Нет, конечно, для нас не было секретом, что ты помогаешь Востоку, что ты опора для Главы Ордена… Но я недооценил твоего влияния на мою дочь, вовремя не остановил вашу дружбу. А теперь это уже не имеет значения.

— Приятно осознавать, что вы столько обо мне думали,— огрызнулся Барнс, и Франсуаз впервые по-настоящему разглядела этого мальчишку. Только сильный духом человек в такой ситуации смог вести себя так.— Может, вам просто стоило больше слушать вашу дочь и вовремя понять смысл фразы «я не хочу учиться в Дурмстранге»?

— Ее мнение не имело значения. Никогда не имело. И если бы не ее мать, Эйидль с самого начала училась бы здесь. В школе, где ей было предназначено учиться.

— Мама? Она не хотела, чтобы я училась тут?— девочка вскинула голову и в упор посмотрела на отца.— Она была против?

— Да, и без ее согласия я не мог тебя перевести, так что…

— Они убили твою маму, Эйидль,— вдруг заговорила Мария. Она подняла лицо, и Франсуаз вздрогнула: каменная маска застыла на нем, ни одной эмоции, ни сострадания, ни сопереживания, даже глаза смотрели отстраненно и равнодушно.

— Нет, не может быть,— замотала Эйидль головой, и Айзек тут же придвинулся к девочке, стараясь сдержать за плечи.— Ты не мог! Папа, скажи, что она врет!

— Успокойся,— попросил мистер Хейдар.— Твоя мать сама выбрала свою судьбу. У нее, как и у тебя, выбор был, но она была слишком упряма и не понимала всего значения твоего рождения.

— Как ты мог?!— прошептала Эйидль, вырвалась из рук Айзека и бросилась на отца. Но путь ей преградила Мария, обнявшая девочку, заключившая в объятия даже несмотря на то, что исландка начала отбиваться. Истенко сжала руки Эйидль и что-то зашептала той на ухо, успокаивая. Франсуаз осмелилась встать и подскочить.

— Идем,— тихо попросила француженка, понимая, что вряд ли стоит злить этих волшебников. Она не понимала, из-за чего они тут все оказались (в отличие от остальных пленников), но четко осознавала, что им грозит серьезная опасность. Эйидль кивнула и покорно села рядом с Айзеком. Дё Франко обернулась на мистера Хейдара, а потом присела рядом с Гаем. Ее никто не остановил.

— Вот и молодцы,— почти покровительственно кивнул мужчина, когда все успокоились.— Все это – вынужденные меры, и ты,— он посмотрел на Франсуаз,— вообще оказалась тут только потому, что нам нужно было убрать тебя из Турнира, иначе наш план бы не удался. Ты слишком упряма и сообразительна, тебя было бы сложно устранить во время испытания.

— Устранить?— не поняла девушка.

— Поскольку нам нужен был мистер Цюрри, то пришлось как-то прикрыть его отсутствие на испытании, что не составило труда,— объяснил Хейдар.— Но поскольку в плане, что все участники испытания погибнут, ведь нам не нужно, чтобы Яшек потом рассказал всем о том, что именно он участвовал в Турнире вместо Феликса…

— Вы убили Яшека, вот спасибо,— хмыкнул Айзек, перебив мужчину, но тот никак не отреагировал на высказывание.

— … то мы должны быть уверенны, что первым до Кубка доберется именно Яшек, а ты была бы слишком сильной конкуренткой.

— То есть, по-вашему, Конде таковым не является?— фыркнула Франсуаз, совершенно не воспринимая комплимент.

— Является, но он слишком благороден, поэтому мы дали ему в нагрузку малоспособную девчонку, которая должна очень замедлить его продвижение. Но, конечно, у него есть шанс спастись, мы не такие уж и звери. У него на шее висит портал, который может перенести его в безопасное место, если Конде решит, что его жизнь в опасности, а вот у остальных «чемпионов» такие «запасные выходы» не работают, мы уж постарались…

— Дайте догадаюсь: вы отправили туда Аделу?— побледнев, спросил Айзек.

— Ты наблюдателен. Да, сейчас они как раз должны, сами того не зная, реализовывать наш план. После того, как Яшек коснется Кубка, тот тут же отреагирует выбросом магической энергии, потому что не Чемпион не может взять его в руки. Эта энергия разрушит построенный для испытания замок, и все они погибнут. Пока завалы разберут и найдут тела, все будет уже сделано,— спокойно, словно не о смерти детей, рассказал мистер Хейдар, вызвав нервную дрожь у Франсуаз. Девушка повернулась к Гаю и осторожно пощупала пульс. Тот был слабым, но все-таки сердце парня еще билось. Она медленно стащила с себя мантию и накрыла ею Ларсена, каждую секунду ожидая окрика от конвоиров, но те молчали.

— И мы ждем конца Турнира, чтобы вы могли спокойно грозить смертью Феликсу, не так ли?— уточнил Айзек.— Ну, и заодно Франсуаз, раз уж она оказалась среди нас.

Мистер Хейдар лишь усмехнулся, словно снова похвалил «гнома» за сообразительность. Эйидль молчала, глядя на свои руки, только иногда вздрагивали ее плечи от сдерживаемых слез.

— Может, вы хотя бы объясните, что здесь происходит, раз мы все равно чего-то ждем?— холодно поинтересовалась Франсуаз, стараясь не думать о том, что только что озвучил этот жестокий равнодушный человек.— Мне бы хотелось знать, из-за чего я тут оказалась.

— Ну, раз мы все равно ждем,— рассмеялся мистер Хейдар, а потом повернулся к Марии.— Ты можешь пока занять место среди друзей, думаю, тебе пойдет на пользу еще немного побыть рядом с ними. Но никаких глупостей.

Истенко кивнула и тут же кинулась к Феликсу, опустилась на колени рядом с ним, сняв мантию и подложив под голову парня.

— Надеюсь, что те, кто уже знаком с историей, которую я сейчас поведаю мисс дё Франко, меня простят за повтор.

— Как будто у нас есть выбор,— проворчал Айзек.

— Когда-то очень давно, больше тысячи лет назад, жил-был волшебник Святовит, для которого гномы в недрах острова Драконов вырыли школу. Думаю, начало истории вы все знаете. Но очень немногие знали, что во время раскопок гномы нашли то, чего никто и никогда не встречал на земле. Явление, найденное гномами, было весьма ценным и уникальным, и его тут же назвали Тайной. И гномы, будучи весьма неглупыми, взяли чуть-чуть этой Тайны, маленький мешочек, и отдали Святовиту в обмен на свободу целого народа. И Святовит вместо того, чтобы заставить своих рабов отдать ему все, подписал Свиток Свободы!— глаза мужчины сверкнули гневом, что было видно даже в полумраке зала.— И гномам уже никто не мог приказать, и они скрыли свою Тайну. Но весть просочилась, слухи о находке ушли за пределы острова вместе с первыми выпускниками школы. А еще был слух о Пути, который гномы проложили на тот случай, если умрет последний из знавших, как найти Тайну, а их сокровище снова понадобится народу гномов. Но все, кто пытался завладеть Тайной, найти ее, либо никогда не возвращались с Острова Драконов, либо просто на него не попадали. И тогда один из бывших учеников Святовита, хорошо его знавший, нашел другой путь, чтобы получить в свои руки хотя бы крупицы Тайны. Он пришел в сибирскую школу и захватил ее вместе с возлюбленной сестрой Святовита, Елень. Сестру они, конечно, недооценили – она покончила с собой, но заветный мешочек Святовит им отдал, чтобы сибирскую школу оставили в покое. И тут начинается наша с Эйидль история,— улыбнулся мужчина. Он говорил, словно педагог в классе по Истории магического мира, но Франсуаз ни на миг не забывала, что слушает историю, которая неминуемо закончится смертью всех ребят, что сейчас вместе с ней находились тут. И была уверена, что та странная церемония в горах с волками, за которой они наблюдали с Айзеком, тоже как-то связана со всеми этими тайнами.

— Когда англосаксы, а именно они побывали в Сибири, ушли, унося с собой сокровище гномов, оттуда в Дурмстранг отправилась стая волков, которые уносили с собой самое ценное, что оставалось в жизни Святовита, – его племянника Симарла, рожденного Елень двумя зимами ранее. Симарл вырос здесь, в Дурмстранге, и, к слову сказать, стал достойным преемником своего дяди. О Симарле сказано во всех хрониках, но ни в одной из них никто и никогда не говорил о дочери Святовита Святке, странной полукровке, взятой от ее матери в Дурмстранг. Они очень дружили – Симарл и Святка, несмотря на разницу в возрасте. Но потом девочку отослали в Сибирь учиться, а Симарл остался здесь. От дяди он знал о Свитке Свободы и о Тайне, сокрытой в недрах школы. Он знал и о Пути, Печать от которого была передана Хранителю школы.

— И вы очень хотите завладеть Печатью и Тайной,— хмыкнула Франсуаз, теперь начиная понимать хотя бы подоплеку происходящего.— Но при чем тут мы все?

— Слушай дальше, все самое интересное еще впереди,— попросил мистер Хейдар, взглянув на часы. Интересно, Роберт и двое лже-Чемпионов уже вошли в замок, о котором говорил этот человек? И как им удалось пропихнуть ненастоящих Чемпионов в испытание? Если только члены жюри не были заодно с этой шайкой.— Когда Святовит умер, его дочь вернулась в Дурмстранг. К тому времени у Симарла была любимая жена и двое сыновей: Андроник, названный в честь его деда по материнской линии, и Герл. В будущем они должны были стать наследниками Дурмстранга: старший брат – директором школы, а Герл – хранителем Пути и верным помощником Хранителя-гнома. Им бы открыли Тайну, они бы стали защитниками школы. Но все изменилось, когда Святка околдовала их отца. Все рухнуло. Счастливая семья, планы, надежды. Друзья отговаривали Симарла, они пытались привести в чувства директора Дурмстранга, но против такой магии, которой учили в Академии Сибири, никто не мог устоять. Святка родила ребенка от своего двоюродного брата, и сердце его жены не выдержало. Андроника страдала, она долго терпела, но всему есть предел.

— Ну, конечно,— фыркнул Айзек, который очень долго сам терпел, видимо, сдерживаясь от комментариев.— Она была женщиной с такой тонкой душевной стрункой, что, оборвавшись, эта струнка вынула из нее душу, чтобы тетка смогла убить младенца, а заодно и горячо любимого мужа…

Они все вздрогнули, когда по залу разнесся злобный угрожающий рык волка (теперь Франсуаз не сомневалась, что это именно волк, а не собака). Он встал на ноги и за мгновение оказался перед «гномом», нависнув и обнажив клыки. Все замерли, только мистер Хейдар все так же улыбался.

— Будь осторожен в своих суждениях, мальчик,— проговорил он, не делая никаких движений, чтобы остановить волка.— Андроника была великой женщиной, которая могла бы стать преемницей Говорившей с Волками, но Симарл посчитал ее недостойной великого дара. Она была прекрасной и очень его любила. Ради Симарла она отказалась от жизни на прекрасном солнечном полуострове и поселилась в подземелье, среди снегов и метелей. Она терпеливо сносила все лишения и унижения, даже то, что ее муж спал с собственной сестрой…— Франсуаз видела, что Айзек очень хочет ответить, но стоящий перед ним волк мог запросто откусить парню руку, и «гном» молчал, гипнотизируя зверя взглядом.— Святка родила ребенка, этот плод кровосмешения…

— Тогда это вовсе не считалось кровосмешением,— тихо заметила Мария, сидевшая рядом с Феликсом. В руках ее был платок, которым она вытирала с лица парня кровь.— Жена Андроника была дочерью его дяди по материнской линии – они поженились, чтобы загладить обиду, нанесенную семье Андроники.

— Этого бы не пришлось делать, если бы Симарл не пал жертвой чар Святки!— пресек слова Марии мистер Хейдар.— Андроника отомстила за себя, но ее не простили. И не только эти глупые гномы, так почитавшие наследника Святовита! Даже ее собственный старший сын не вступился за нее и не спас. Он позволил столкнуть ее в шахту и засыпать камнями, он позволил ей умереть в мучениях.

— Все они там были очень добрыми и милосердными,— сардонически изрек Айзек, явно уже не выдержав. Благо, волк не стал отгрызать ему никаких частей тела. Он рыкнул и отошел к ногам отца Эйидль.

— Но на этом ничего не закончилось,— теперь мистер Хейдар снова обращался только к Франсуаз, видимо, предполагая, что остальные эту историю прекрасно знают.— Они изгнали из школы Святку, под страхом смерти, но почему-то оставили в живых. Ее изгнали и стерли из истории Святовита и его наследия, не зная, что Святка стала бессмертной,— рядом хмыкнул, но промолчал Айзек.— А потом они изгнали Герла – только за то, что он был не таким, как остальные. Гномы и волшебники Дурмстранга издали школьный закон о том, что на земли Острова Дракона не может ступить нога ни одного человека, который не является чистокровным волшебником и не владеет магией. А Герл не владел магией – он стал сквибом. Если до смерти родителей он проявлял магические способности, то после этого их потерял навсегда. Рожденный волшебником, он оказался в положении маггла. И его изгнали. Словно его и не было. Герлу было всего семь лет.

— И из-за чего мы тут? Из-за Герла или Тайны?— решила уточнить Франсуаз, которая пыталась уловить связь между двумя сюжетными линиями рассказа и пока не могла.

— Герл выжил. Он вырос. И он знал о Тайне, знал, что если ее найти и ею завладеть, то он сможет все изменить. И он твердо шел к своей цели… Нужно было найти Тайну либо же Свиток Свободы, чтобы его уничтожить и заставить гномов-рабов привести волшебников к Тайне. В школе появлялись его люди, многие ученики, приехавшие сюда, искали, добывали информацию, исподтишка пытали гномов. Но это ничего не давало: гномы не под какими пытками не признавались в том, как найти Свиток Свободы, собравшиеся вокруг гномов ученики во главе с наследниками Андроника хранили Печать, и подобраться к Тайне было невозможно. Когда погибли последние Хранители, унесшие с собой в могилу тайны гномов, когда из школы исчезли потомки Андроника, Герл придумал очень простую схему, как пройти по Пути и найти Врата, которые, как он помнил, вели в Зал Тайны. Для этого не нужно было под страхом смерти пытать тех, кто знал хоть что-то, или заставлять неосведомленных искать Путь. Страх, как он уже понял, затуманивает логику, притупляет волю. И тогда он…

— Создал два Ордена, противопоставив один другому,— закончила за мужчину Мария. В голосе ее была усталость.

— Да, именно это. Нет ничего более действенного, чем противостояние двух групп подростков, чем соревнование между ними. Найди двух парней, вложи в их головы взаимоисключающие идеи – и жди. И он ждал. Два парня постепенно завели друзей и союзников, и уже сами по себе появились два Ордена. Но кое-что пошло не так.

— У Ордена Востока появился наставник,— снова заговорила Мария, словно показывая врагу, что и она знает все детали истории.

— Наставник, или, как вы его зовете, Учитель. Гномы-кристальщики вернулись в школу. Их убивали, уничтожали, но на смену убитому появлялся новый, и так все время. И тогда их оставили в покое, позволили этим хитрым созданиям руководить Востоком – была надежда, что с помощью Учителя Орден Востока быстрее решит поставленную задачу. И Ордену Запада дали Учителя. Нет, конечно, не такого живучего, но Учитель Запада всегда помогал Герлу, подбирал нужный для работы материал, устранял неполадки в действующем механизме Ордена, уничтожал перебежчиков, подогревал войну… Все работало, только результата не было. А потом произошло одно из двух важных событий: в одной из старых книг в комнате директора Учитель Запада нашел запись о том, что Путь охраняет кровь Святовита и только кровь Святовита сможет открыть Врата.

— И Герл стал искать наследников Андроника,— поняла Франсуаз и скосила глаза на Эйидль, теперь для нее стали более ясны слова мистера Хейдара о том, что девочка должна была учиться в Дурмстранге.