Ученик, рьяно взявшийся за учебу

Когда мне исполнилось десять, отец записал меня в традиционную деревенскую школу, где старенький учитель обучал нас китайской грамоте. Все, что от нас требовалось – это выучивать наизусть по одной брошюре в день. Я сосредотачивался и выучивал брошюру за полчаса. Если меня вызывали к доске и я, стоя перед учителем, зачитывал заданный на день урок, после этого я мог быть свободен. Стоило учителю задремать, как я тут же сбегал из школы и отправлялся в горы или на луга. Чем больше времени я проводил в горах, тем лучше узнавал, где можно отыскать съедобные растения. В конце концов я так наедался всякой зелени, что мог уже и не обедать, поэтому я перестал обедать дома.

В школе мы читали сборники Конфуция и Мэн-цзы и изучали китайские иероглифы. Я преуспел в каллиграфии, и, когда мне исполнилось двенадцать, учитель попросил меня написать табличку с примерами иероглифов, по которой могли бы учиться другие ученики. Однако на самом деле я мечтал ходить в обычную, а не традиционную деревенскую школу. Я понял, что не хочу зубрить наизусть Мэн-цзы и Конфуция, в то время как другие конструируют самолеты. Это было в апреле, однако к тому времени мой отец уже заплатил за мое обучение до конца года. И все же я ушел из деревенской школы и сделал все, чтобы убедить отца отдать меня в общеобразовательную школу. Я пытался уговаривать и дедушку, и даже дядю. Но для того, чтобы перейти в обычную школу, мне нужно было сдать экзамен, а для подготовки к нему надо было ходить на подготовительные занятия. Я уговорил одного из двоюродных братьев пойти туда вместе со мной, и мы вместе поступили в подготовительную школу Уонбон и начали заниматься, чтобы подготовиться к экзамену и перейти в начальную общеобразовательную школу.

На следующий год, когда мне исполнилось четырнадцать, я сдал экзамен и поступил в третий класс школы в Осане. Я поздно начал, но, набросившись на учебу, смог даже перешагнуть пятый класс. Школа в Осане находилась в пяти милях от нашего дома, но я никогда не пропускал уроки и не опаздывал. Каждый раз, когда я поднимался на гору по пути в школу, там уже ждала меня группа учеников. Однако я шагал так быстро, что им приходилось чуть ли не бежать за мной, чтобы не отстать. Так мы и ходили по горной дороге, про которую говорили, что там время от времени появляются тигры.

Школа Осан принадлежала национально-освободительному движению и была основана И Сынг Хуном, активистом Движения за независимость. Мало того, что там не преподавали японский язык – ученикам вообще запрещалось говорить на нем! Но я придерживался другого мнения и был уверен, что для победы над врагом мы должны знать о нем как можно больше, и поэтому, сдав еще один вступительный экзамен, перешел в четвертый класс общеобразовательной школы Чончжу. В таких школах все занятия проводились на японском языке, поэтому я выучил всю катакану и хирагану за ночь перед первым учебным днем. Я не знал ни слова по-японски, поэтому собрал все учебники с первого по четвертый класс и выучил их примерно за две недели. И это помогло мне начать понимать язык.

К моменту окончания начальной школы я уже бегло говорил по-японски. В день выпуска я даже вызвался произнести речь перед высокопоставленными гражданами Чончжу. Обычно в таких выступлениях ученики благодарят за поддержку своих учителей и школу. Но я вместо этого обратился по имени к каждому из учителей и раскритиковал их, высказав все, что я думал о ведении дел в школе. Я говорил о том, что мы живем в особую эпоху, а также об ответственности, которую должны взять на себя влиятельные люди общества. Весь этот монолог я произнес на японском.

«Японцы должны собрать свои вещи и как можно скорее убраться в Японию! – говорил я. — Эта земля была передана нам нашими предками, и все будущие поколения нашего народа должны жить здесь».

Я произнес эту речь перед начальником местной полиции, главой округа и мэром города. Этот дух я перенял от брата своего дедушки, Мун Юн Гука, и публично высказал все то, что никто не осмеливался произнести. Люди были в шоке... Покидая сцену, я видел, как побледнели лица слушателей. В тот день мне это сошло с рук, однако проблемы появились потом. С того дня японская полиция внесла меня в список тех, за кем нужен глаз да глаз, и стала следить за мной, доставив мне тем самым массу неудобств. Позднее, когда я захотел отправиться в Японию для продолжения учебы, начальник полиции отказался поставить печать на нужной мне бумаге, из-за чего у меня возникли проблемы. Он отнесся ко мне как к опасному субъекту, которого нельзя пускать в Японию, и отказался поставить печать на моем документе. Мне пришлось долго спорить с ним, и в конце концов я убедил его поставить нужную мне печать. Лишь после этого я смог отправиться в Японию.