Тематический план 27 страница

Полномочия депутатов от общин были рассчитаны на один со­зыв. При объявлении королем нового парламента выборы проходили заново.

 

Компетенция парламента

Полномочия парламента в государст­венных делах сложились также не еди­новременно. Некоторые закрепились за парламентом по традиции, в силу политического равновесия времен сословной монархии. Неко­торые были утверждены короной в целях общественного согласия. Но за некоторые полномочия парламенту пришлось вести длитель­ную, с переменным успехом борьбу.

Основным источником определения полномочий парламента ста­ла историческая компетенция собрания магнатов. За собранием зна­ти (или Королевским советом) признавались права на высший суд, в особенности против должностных лиц или представителей знати, на утверждение налогов, на подачу королю советов по государствен­ным делам, на мнение по поводу законов, предложенных королем. Эти полномочия и были возложены на первые парламенты в XIII в.

Ранее других за парламентом закрепились финансовые полно­мочия. Первые парламенты XIII в., как правило, собирались именно по поводу разрешения короне на те или другие новые субсидии или сборы: с недвижимого или движимого имущества, пошлины с тор­говых операций и т. д. Эти разрешения парламент обычно «давал» как бы в обмен на подтверждение короной сословных прав и приви­легий в целом. Однако это согласие парламента на финансовые сбо­ры лишь незначительно ограничивало аналогичные полномочия ко­роля: в общих доходах королевской казны налоги и парламентские субсидии занимали не более трети. В кризисные времена тем не ме­нее эта роль парламента становилась весомым орудием в сословной борьбе. Официально право парламента давать согласие на новые на­логи было закреплено в начале XIV в. при короле Эдуарде I: «Ко­роль не будет налагать подати без согласия духовенства, дворянства и общин». После обособления верхней палаты финансовые дела все более стали переходить в руки палаты общин.

В XIV в. за парламентом были признаны законосовещательные права. Участие парламента в законодательстве было одним из са­мых острых политических и правовых вопросов, поскольку традици­онно издание законов считалось привилегией короны. Но столь же традиционным было право (и обязанность) короны испрашивать «совета и согласия» на ее предложения от совета знати; законода­тельная инициатива оставалась всецело в руках короля. Как прави­ло, законодательные предложения по общим вопросам выслушива­лись только верхней палатой или отдельным собранием знати. Толь­ко в 1382 г. участие общин в обсуждении законов было официально закреплено: «Королю угодно пользоваться советом Общин и спра­шивать согласия при постановлении и регистрировании законов, при разрешении субсидий и при других делах, касающихся общей поль­зы государства». В начале XV в. было подтверждено, что без согла­сия парламента законы издаваться не будут. При короле Генрихе VI (XV в.) сложилась практика внесения биллей на предваритель­ное согласие парламента. В отношениях короля и парламента был принят принцип, что совместное согласное постановление двух па­лат по одному и тому же вопросу не может быть отменено едино­личным усмотрением короля. С этого времени выработались основ­ные формы английского законодательства: 1) законы- статуты , представлявшие совместные постановления короля и трех со­словий в парламенте, и 2) указы ордонансы, которые король вправе был опубликовывать самостоятельно. В XV в. за парламен­том закрепилось и право законодательной инициативы в виде петиций. При Генрихе VI утвердилось правило, что петиции должны представляться в виде готовых законопроектов-биллей.

Позднее и далеко не в полной мере парламент закрепил за со­бой контрольные права. Объектом парламентского контроля была королевская администрация. Естественно, корона наиболее ревно­стно отстаивала ее неприкосновенность. В период кризиса середины XIII в. парламенту удалось ввести правило обязательной присяги королевских должностных лиц перед парламентом, но затем это правило исчезло. В XIV - XV вв. парламенту несколько раз уда­валось добиться королевского согласия на удовлетворение парла­ментских петиций о назначении должностных лиц или о снятии их. Наиболее ярким проявлением этой стороны прав парламента стало признание за ним прав обвинения должностных лиц в злоупотреблениях и преступлениях. Впервые эта процедура им­пичмента была применена в 1376 г. В дальнейшем она неод­нократно использовалась как по инициативе парламента, так и по инициативе короны, в том числе для борьбы с политическими про­тивниками из числа знати.

В XV в. парламент приобрел значение самостоятельного учреж­дения, а не только собрания представителей, созываемого короной. В начале своего существования парламент созывался королем в про­извольные сроки. Свобода королевского усмотрения в этом вопросе была подтверждена даже тогда, когда в 1330 г. парламент настоял на признании необходимости ежегодного его созыва: в законе огова­ривалось, что созываться будет и чаще, «если такое нужно будет». В 1408 г. Глостерскими декларациями было признано законным для лордов совещаться о государственных делах в отсутствие короля, а после петиции парламента такое же право было закреплено и за па­латой общин. При Генрихе IV в политическую жизнь вошло прави­ло свободы парламентских прений: за все сказанное в стенах парла­мента депутаты не несли ответственности. Хоть давление со стороны короля и даже преследования (при затрагивании щекотливых политических и семейно-наследственных дел короны) имели место на протяжении и XV и особенно, XVI в., в период абсолютной монар­хии.

 

Корона и парламент

Политические реальные взаимоотношения короны и сословного представительства составляли не менее важную сторону общего статуса английского парламента, чем отдельные закрепления его прав королев­скими декларациями. В особенности значительным этот фактор стал в период абсолютизма, отягченный особым режимом самовластия Генриха VIII или королей династии Стюартов.

На протяжении первых веков своей истории парламент неодно­кратно проявлял инициативу в концентрации оппозиционных сил монархии. Дважды это завершалось низложением монарха (Эдуарда II в 1327 г. и Ричарда II в 1399 г.). Влияние парламента на королей, возведенных на трон с его участием, существенно возрастало. Так, при Генрихе IV (начало XV в.) корона благосклонно воспринимала требования парламента контролировать деятельность высших долж­ностных лиц, были случаи прямого назначения на высшие должно­сти по представлению парламента.

Вместе с тем корона сохраняла возможности почти полной неза­висимости от парламента в государственных делах. Правомочность деятельности представительства без государственного обращения ко­роля оставалась под вопросом. В XVI в., в период значительного ук­репления королевской власти, права парламента реально стали на­чинаться там, где согласна была остановить свою власть корона. Елизавета I прямо заявляла, что «прерогатива парламента — гово­рить «да» или «нет», когда королеве это угодно, и не заниматься обсуждением других вопросов». На практике, согласие парламента на законы или иные решения стало испрашиваться только тогда, когда это ничем политически не грозило королевской власти. В этих условиях Генрих VIII имел все основания охаракте­ризовать работу парламента в письме к римскому папе: «Прения ан­глийского парламента свободны и неограниченны. Корона не имеет права ни ограничивать прения, ни контролировать подачу голосов».

Контроль за парламентской деятельностью осуществлялся совсем иными способами. Монарх сохранил право вето на любой парламен­тский акт. Прения в парламенте предопределялись, по сути, члена­ми Тайного совета, которые вносили законопроекты от имени коро­ны, или спикером, личность которого также согласовывалась с коро­ной («иначе королю неугодно будет его видеть»). В XVI в. распрост­ранилась система косвенного влияния на исход парламентских вы­боров путем создания крохотных «местечек», население которых на­делялось правом посылать депутата, а на деле находилось под пат­ронатом влиятельного лица или члена палаты лордов. Наиболее же существенным моментом власти короны над парламентом остава­лось право и возможность вообще обходиться без парламента: представительство не созывалось по нескольку лет, и это не препятствовало государственной деятельности короля.

В политической идеологии Англии, напротив, сочетание деятель­ности короля и парламента стало представляться главным признаком наилучшего государственного устройства, истинным сохранением правильности английских политических традиций. В таком духе ха­рактеризовал английскую государственность видный политик и пра­вовед XV в., канцлер Англии Джон Фортескью в трактате «О по­хвальных законах Англии». Невмешательство в собственность подданных, в частную их жизнь и права, согласно Фортескью, составля­ет главное свойство правильной власти и наилучше отвечает «естест­венному закону», знакомому древним английским обычаям и наибо­лее соответствующему интересам подданных. Законы возникают да­леко не по воле единственно правителя, они принимают во внимание интересы всех лиц страны, «а отбирать чужую собственность без со­гласия владельца и помимо его вознаграждения — противно законам». «Король Англии, — резюмировал Фортескью, — не может из­менить по своей воле законов страны, ибо природа его правления не только королевская, но и политическая... Он не может ни изменять законов королевства без согласия своих подданных, ни облагать по­следних против их воли необычными налогами. Таким образом, на­род, управляемый законами, установленными с его согласия и одоб­рения, спокойно пользуется ему принадлежащим, не опасаясь быть лишенным собственности королем или кем-либо другим».

Концепция, изложенная Фортескью, получила распространение в английской политической и правовой литературе последующих сто­летий. Она стала, по сути, первой попыткой представить оптималь­ное и политическое взаимодействие короны и парламента в виде своеобразной дуалистической монархии. Идея такой монархии сложилась как результат появления в государственной жизни Англии парламента, с самого начала своей истории не ограниченного свойст­вом чисто средневекового сословного представительства.

§ 28. Развитие феодальной государственности во Франции

28.1. Ленная (сеньориальная) монархия X — XIII вв.

 

Становление Французского королевства

 

Формирование самостоятельного Французского государства не было единовременно. Оно заняло почти два ве­ка — от формального распада империи Каролингов в середине IX в. до основания новой королевской династии в конце X в. После обо­собления по Верденскому договору 843 г. Западно-Франкского коро­левства (см. § 22) политическое дробление бывшей Галлии продол­жилось. В первой половине X в. самостоятельными государствами стали южные герцогства. Под властью последних Каролингов оста­лись только территории северо-запада страны. После продолжитель­ных междуусобных войн и смерти последнего из династии Карла Ве­ликого французская знать избрала на престол основателя новой ди­настии Гуго Капета (987 г.) из владетельных графов Парижских. В X в. за страной закрепилось и новое историческое название Фран­ция (по области вокруг Парижа — Иль де Франс).

Номинально находившаяся под властью королей из династии Капетингов, Франция в XI — XII вв. не составляла государст­венно-политического целого. По существу, она распадалась на не­сколько весьма значительных по территории герцогств, крупнейши­ми из которых были Нормандское, Бретань, Бургундское, Гасконское, а также многочисленные графства. Владетельные герцоги и графы были практически независимыми, хотя и признавали себя вассалами общего короля.

Государственно-политическую раздробленность Франции предоп­ределяло и усугубляло, во-первых, состояние социально-экономических связей эпохи, а во-вторых — наличие по существу двух разныx народов, говоривших на разных языках (собственно француз­ском и провансальском), принадлежавшим разным культурам. Юг Франции до XIII в. номинально числился в составе королевства. Власть Капетингов простиралась в основном по территории северо­французской народности.

Первые короли династии Капетингов были, по сути, крупными феодалами с особым титулом. Никаких полномочий государственно­го характера королевская власть не подразумевала. У них не было постоянного местопребывания. Государственное единство сводилось к общепризнанной феодальной иерархии ленных связей. Феодаль­ные иммунитеты и сеньориальные права во Франции получили наи­большее развитие. В этом смысле Французское королевство X — XIII вв. было классическим примером ленной (сеньориальной) монархии.

В полной мере сеньориальная власть принадлежала только ве­ликим сеньорам. (В Х в. таких было 55: 7 герцогов, 44 графа, маркиз и 3 виконта; в XIII в. — число «великих» возросло до 77.) Только они имели право в собственном смысле управлять своей территорией, назначать представителей (вице-графов) с аналогич­ными своим административными полномочиями. Только таким сень­орам принадлежало право назначать должностных лиц. Вокруг них группировался сеньориальный двор из вассалов (вообще вассалы были и у менее крупных феодалов). Сеньоры располагали собственной армией из вассалов и их людей (собственно фео­далов), а также из привлеченных к службе разночинцев. Только к началу XII в. обычай ограничил продолжительность феодальной службы 40 днями в году. Частная война была типичным средством отстоять свои права, и поэтому право войны по собственному усмотрению было одной из важных феодальных привилегий. Только в XI в. под влиянием церкви были установлены некоторые правила «Божьего мира», согласно которым нельзя было атаковать женщин, детей, духовных лиц, земледельцев, безоружных, а также грабить мельницы, урожай, церкви. Сеньору принадлежала и вся полнота юрисдикции на своих землях в отношении людей всех сосло­вий. Собственно сословный строй начал формироваться во Франции строго в рамках сеньорий; прежде всего это касалось дворянства.

В XII в. французские короли сделали первые шаги по усилению своей власти и государственной централизации. При Людовике VI был положен конец сопротивлению вассалов внутри королевского Домена. Благодаря деятельности его канцлера Сугерия установилась единая администрация домена. В начале XIII в., благодаря военным и дипломатическим успехам короля Филиппа-Августа II королев­ский домен значительно вырос, были отвоеваны бывшие владения английской короны. Под эгидой короля были установлены новые ог­раничительные правила ведения частных войн: 40 дней короля, в течение которых запрещалось атаковать, право королевского покро­вительства и др.

 

 

Формирование королевской администрации

С расширением королевского домена и возрастанием роли королевской власти стала формироваться государственная администрация. Администрация эта была в главном домениальной, и ее значение напрямую зависело от отношений короля с великими сеньорами.

Королевская власть вначале сохраняла свои ленные основания. Еще в 869 г. франкский король Карл Лысый при коронации дал присягу в том, что будет защищать церковь, хранить верность в от­ношении грандов и народа, уважать правосудие, поддерживать мир. Эти добровольные ограничения повторяли впоследствии все Капетинги. Вместе с тем благодаря влиянию и поддержке церкви вырабо­талась идея об особых священных правах короля. Утвер­дился принцип единства и воспреемства власти в полном объеме. После споров, в 1223 г. закрепилось право первородства в престоло­наследии. С конца XII в. установился и порядок фамильного престо­лонаследия без формального участия грандов. В правление Филип­па-Августа II выросло число прямых вассалов короля (до 32 герцо­гов и графов, 60 баронов, 75 шателенов, владельцев замков, 39 го­родских коммун). Его власть стала рассматриваться как власть вы­сшего господина, а затем и особого повелителя. Король, да­же если приобретал земли, связанные с подчинением другому фео­далу (оммажем), был свободен от этих обязанностей (с 1124 г.). К XIII в. все жители в королевстве считались поддан­ными короля и должны были ему повиноваться; это распростра­нялось и на супругу и родных короля. С конца XIII в. короли закре­пили за собой право законодательствовать наряду с покровительст­вом подданных и правом суда.

Организация центральной администрации была взаимосвязана, однако, с феодально-ленной системой.

Основным учреждением был Королевский двор, который состав­ляли вассалы короля. Свое происхождение он вел от аналогичных советов эпохи Каролингов. Ассамблея собиралась по желанию коро­ля. Одной из основных обязанностей вассалов было участие в этом совете. Позванный лично был обязан присутствовать под угрозой конфискации имения. Курия играла роль в первую очередь поли­тического совета короля. Однако традиция не предусматри­вала обязанности короля следовать решению (до XIII в. Капетинги безусловно соблюдали советы курии). Во вторую очередь курия бы­ла королевским судом (обычно король вершил суд сам) в J важных случаях. С конца XII в. в составе курии выделился Двор пэров Франции (из 6 духовных и 6 светских грандов — герцогов Нормандии, Аквитании, Бургундии и др.); они имели привилегию судиться только равными себе.

Собственно администрация сосредоточивалась в Дворце короля, органе домениального, а затем и общегосударственного правления. Дворец обладал внутренней иерархией. На первом месте там были члены королевской семьи. Вначале они располагали признанным правом участия в управлении, но с XIII в. и королева, и престолонаследник были отстранены от прямого влияния на госу­дарственные дела. Затем окружение короля — духовные и светские, занятые специальными делами. И наконец круг долж­ностных лиц, многие из которых перешли по традиции от империи Каролингов. Наиболее важной фигурой в XI — XII вв. был сенешал - командующий армией, высший судья, дворецкий и начальник местных администраторов; но в 1191 г. должность упраз­днена. Главой конного войска был коннетабль, при нем суще­ствовал чин маршала — помощника. Среди чисто дворцовых администраторов ранее других стабильным стал чин кравчего. По указу 1261 г., дворец уже особо подразделялся на 6 «правлений» по отраслям хозяйства. Дела короля велись камердинером, в его же ведении были сокровищница и архивы. Но с середины XII в. чин этот стал только почетным званием. На главное место в адми­нистрации выходит канцлер (до XIII в. — из духовных лиц). На него перешли функции сенешала, он возглавил королевскую юс­тицию, составлял королевские акты. Возрастание значения должно­сти канцлера вызывало опасение королей: в 1227 — 1315 гг. пост был вакантным.

Начало организации местной администрации относится к сере­дине XI в. Для сбора королевских доходов и хозяйственного управ­ления в домениальные округа были назначены прево (посланцы). Число условных округов росло: с 41 в 1179 г. до 80 в 1285 г. Прево были не только финансовыми агентами, но и судьями (причем до конца XII в. — с полной юрисдикцией), а также администраторами. Назначали их из числа, как правило, буржуа, и на 3 года; король сохранял полное право отзыва. На юге аналогичные должности обозначались иначе. С ликвидацией должности сенешала (на кото­ром лежала обязанность контроля за прево) для общего надзора на места стали посылать бальи; каждому назначался особый округ (бальяж), включавший несколько превотажей. Бальи был как бы генеральным инспектором. Когда в королевский домен входила целостная сеньория, туда ставился администратором мест­ный сенешал (ему по иерархии подчинялись бальи и прево). И сенешалов, и бальи назначали уже из мелкого дворянства, они дол­жны были знать право. Со временем к ним перешли не только воен­ные и финансовые функции, но и суд от имени короля.

 

Реформы Людовика IX

В XIII веке обозначившийся процесс централизации и усиления королев­ской власти был закреплен рядом реформ, проведенных в правление Людовика IX Святого (1226 — 1270). Реформы были тем более значительны, что опирались на новые явления в социальной жизни.

К середине XIII в. практически сгладились внутрисословные раз­личия между слоями средних и мелких феодалов: владельцами зам­ков, шателенами, и рыцарством; сформировалось многочисленное и единое сословие дворянства (до 50 тыс., что составляло около 2% населения страны). Его интересы разнились с социальной позицией грандов и более склонялись в сторону королевской власти. Оживле­ние экономической жизни вызвало рост городов и их борьбу за пра­вовую и политическую самостоятельность. В этой борьбе с сеньора­ми города опирались на поддержку королей, в свою очередь становясь их опорой в борьбе с сеньориальным феодализмом. В XIII в. началось массовое освобождение французских крестьян от личной зависимости путем выкупа феодальных повинностей. В деревне формировалось новое сословие земледельцев, видевших в сеньорах главных своих противников.

Одной из важнейших попыток изменить феодально-сеньориаль­ный режим была военная реформа. Людовик IX запретил вообще (1258) вести любые частные войны, сюда же были причисле­ны дуэли и турниры. Запрет пришлось приостановить в 1272 г., его вводили снова, но в действие он не вошел ранее XIV в. Было введе­но правило, что вассальные обязанности и верность не действуют в случае выступления своего сеньора против короля. В городах начато формирование своей милиции (ополчения), находившейся под началом королевских военных.

В ходе административной реформы был создан институт коро­левских следователей (1247). Им вменялось в обязанность контролировать на местах деятельность бальи, собирать других ко­ролевских уполномоченных в особые ассамблеи, расследовать обвинения и даже приводить приговоры в исполнение. В важных случаях они могли лично обращаться к королю. Чтобы пресечь сра­щивание бальи и сенешалов с местным населением, вводились за­преты на приобретение ими имуществ на местах и даже запреты семейного характера.

На территории домена вводилась единая королевская монета и запрещалось хождение денег других сеньоров. В герцогствах и граф­ствах хождение королевской монеты также было обязательным (но не исключительным). Стали тем самым формироваться финансовые прерогативы короны.

В 1260 г. было положено начало правильной организации высшей юстиции путем выделения из королевской курии особого парламента (см. § 36). Из той же курии выделилась группа должностных лиц («назначенных») для особого надзора за финансовыми делами короля. В судебных делах вошла в обыкновение письменная процедура, заимствованная из римского права. В курии образовался совет специалистов, куда привлекались главным образом правоведы - легисты для подготовки законов и судебных решений. Влияние легистов на государственную и правовую жизнь Франции все более возрастало, и в последующие столетия Оно стало важным фактором перемен в институтах власти и доктрине власти короля.

28.2. Сословная монархия XIV — XV вв.

 

Укрепление королевской власти

Государственно-политические тенденции, наметившиеся в развитии властных структур к XIII в., получили дальнейшее продвижение в XIV — XV вв. Хотя общественная жизнь страны была отягчена такими разорительными и малоспособствующими укреплению государственности событиями, как Столетняя война с Англией (1337 — 1453 гг.) и крупнейшими народными дви­жениями: Парижским восстанием и Жакерией. В этих условиях ук­репление монархии было возможно только во взаимодействии с инс­титутами, выражавшими интересы сословий.

К началу XIV в. королевский домен охватывал уже 3/4 террито­рии страны. Монархия даже нашла силы, чтобы начать территори­альную экспансию на Юг и во Фландрию. Важнейшей предпосыл­кой возрастания роли королевской власти стала победа короля Филиппа IV в длительном конфликте с римскими папами за поли­тическое верховенство. В течение почти века римские папы находи­лись в прямой зависимости от французских королей (т. н. Авиньон­ское пленение пап 1309 — 1378 гг. — по французскому городу, куда папы были вынуждены перенести свою резиденцию). Отношения с Римом на новых принципах были окончательно урегулированы только в 1516 г. согласно Болонскому конкордату (со­глашению). По нему обеспечивалась гегемония французских коро­лей над французской церковью, их права назначать кандидатов на церковные должности и получать доходы с имуществ, но закрепля­лись и некоторые административные и имущественные права пап.

В XIV в. королевская власть приобрела новые полномо­чия и частью даже новое политическое содержа­ние. Приоритетный сеньориальный статус короля (характерный для ленной монархии) сменился исключительным, государствен­ным, основанным не на отношениях вассалитета, а на подчинении безусловного подданства. В XV в. был общепризнан принцип терри­ториальной независимости и нераздельности королевского домена; никто из членов королевской фамилии не мог претендовать на выдел ему какой-либо части земель Франции. Престол стал наследст­венным строго в роде царствующего монарха. В 1358 г. утвердилось правило древнего Салического закона, согласно которому престол мог передаваться только наследникам мужской линии.

Основываясь на учениях королевских легистов, поддерживавших самостоятельность и особую неограниченность власти короля (в том числе в интересах борьбы с римским папой), сложилась поли­тическая доктрина новой французской монархии. Ее исходный мо­тив составило положение, разработанное легистом Гийомом де Плэ-сианом (1303), о том, что король Франции является императо­ром в своем королевстве и, следовательно, располагает столь же независимым положением и неограниченными правами. Содержа­ние королевской власти расширилось в правовом смысле. Согласно акту Карла V (1372), король полагался защитником публичного ми­ра в стране, а знать — королевскими слугами; его личность и права особым образом охранялись, а покушение на них составляло особый состав преступления («в оскорблении величества»). Королю принад­лежало право наказания за незаконное ношение оружия, за фаль­шивомонетничество, за нарушение ордонансов (которые тем самым становились общеобязательными). Исключительно королю принадлежали привилегии определять сословный статус подданных: жало­вать права дворянства, узаконять внебрачных детей, давать статус горожанина-буржуа (причем вне зависимости от реального места проживания). Король приобрел правовые прерогативы: освобождать от ответственности в случае преступлений, издавать повеления, вводить новые налоги.

В наибольшей степени возросла законодательная власть короля. Согласно особому постановлению Филиппа IV, все должностные ли­ца обязывались без возражений исполнять королевские приказы; их исправление или изменение могло быть сделано только королем, невыполнение приказов чиновниками должно быть объяснено. В XV в. королевские указы — ордонансы стали безусловными закона­ми для всего общества.

Законодательная власть короля не была неограниченной. Счита­лось, что существуют особые «фундаментальные зако­ны» королевства, которым нельзя не следовать. В большинстве они касались престолонаследия и домениальных прав (наследие только по мужской линии, по праву строгого старшинства, в возрасте и в со- j стоянии духа, соответствующем короне, — в 14 лет и небезумным, законным наследником, при нераздельности домена и сохранении за королем права выкупа на земли). В XVI в. к этим законам прибави­лось безусловное требование принадлежности к католицизму. «Фундаментальные законы» не были только доктриной легистов. Они были зафиксированы в королевских актах, решениях церкви и в правовой традиции и составляли реальное публичное право королевства.

 

Генеральные штаты

Стремление короны к централизации и резкому усилению королевских полно­мочий вызывали оппозицию среди правящих сословий, особенно знати. В кризисные политические моменты общественное согласие — деланное или реальное — для короны стало острой необходимостью. Вследствие этого и во Франции возникло учреждение с чертами сословного представительства, характерное для сословной монархии, — Генеральные штаты. Хотя оно изначально не имело столь самостоятельного статуса, как парламент в Англии.

Генеральные штаты исторически выросли из феодальных советов эпохи ленной монархии. Согласно феодальному обычаю, участие в совете вассалов было неотъемлемой обязанностью вассалитета. С се­редины XII в. в таких советах участвовали и представители приви­легированных городов. Ассамблеи созывались королем, как правило, чтобы заручиться поддержкой трех сословий страны: светских и ду­ховных вассалов, горожан — в политике против знати. Иногда со­словия собирались по отдельности, иногда — вместе. Нередко собра­ния различались по географическому принципу: Лангедок (север-центр), Лангедойль (юг). В конце XII — первой половине XIII в. та­ких собраний было свыше 20. Во второй половине XIII в. эти ассам­блеи спонтанно перерастают во Всеобщий совет, который время от времени созывает король.

В 1302 г. французский король созвал сословия, чтобы те поддер­жали его в борьбе с римским папой, в 1308 г. — чтобы санкциони­ровать ликвидацию богатого и независимого рыцарско-духовного ор­дена Тамплиеров. Эти ассамблеи созывались королем уже не как сеньором, а как главой Франции — с 1302 г. ведет начало сослов­ное представительство в королевстве. С середины XIV в. за ним за­крепляется название Генеральных штатов (сословий).

Между 1314 и 1328 гг. ассамблеи приобретают новый характер: король запрашивает у сословий согласия на новые субсидии, унифи­кацию монеты, на пополнение истощенной казны. Особенно возрос­ло значение Штатов в годы Столетней войны. Тогда, в случайных обстоятельствах резкого ослабления королевской власти и военных поражений, сословия вырвали у короля Великий мартовский ордо­нанс 1357 г. Согласно нему, решения Штатов должны были счи­таться окончательными и входить в силу без королевского одобре­ния. Финансовые субсидии могли бы расходоваться только на пред­писанные Штатами цели. Сословия записали за собой право соби­раться регулярно в любом месте для «устройства хорошего управле­ния государством». Была сделана даже попытка поставить под конт­роль Штатов королевскую администрацию. Однако ордонанс про­держался недолго и почти не применялся. Он показателен лишь для стремлений Штатов утвердить свое верховенство над короной.