Скульптурные материалы и техники

Художественно-стилистический анализ произведения в качестве необходимых компонентов содержит рассмотрение роли материала в создании художественного образа. Например, упоминание о бронзо­вых оригиналах греческой скульптуры, известной нам сегодня в мра­морных римских копиях, обязательно возникает, когда речь идет о до­полнительных декоративных опорах фигур. При анализе творчества 232

Ф.И. Шубина, преподававшего в Академик художеств рубку из мра­мора, непременно особое внимание уделяется характеру обработки им поверхности камня, сравниваются его гипсовые модели — прото-оригиналы (термин Г.М. Преснова) и произведения из мрамора, обра­щается внимание на отличие художественного образа Павла I в его мраморном (ГРМ) и бронзовом (ПТ) бюстах. О пластических воз­можностях дерева всегда пишут авторы книг и статей, посвященных анализу пермской скульптуры. Технологические особенности литья из бронзы обязательно упоминаются при рассказе о «Медном всаднике» или памятнике императору Николаю I работы П.К- Клодта.

Произведения скульптуры создаются путем лепки в мягком мате­риале (глине, воске, пластилине), когда художник «наполняет» форму и в результате вырезания (в дереве), рубки (в камне), когда форма как бы «освобождается от сковывающего его материала». Эти историче­ски сложившиеся способы воплощения художественного замысла за­креплены в терминах «лепка» и «ваяние». Кроме того, в скульптуре с древнейших времен широко распространены приемы тиражирования произведений путем оттиска в форму, впоследствии — гипсового от­лива, литья из бронзы и свинца, выколотки из листового металла, а с XIX века — гальванопластики.

Лепка в мягком материале осуществляется на специальном кар­касе, составляющем основу и остов будущего произведения. Он дол­жен соответствовать ему по своим размерам и форме. В переводе с французского языка carcasse — буквально означает — скелет, ос­тов. Его непосредственная задача — гарантировать конструктивную прочность изображения, не давать глине или пластилину оседать под собственной тяжестью, деформируя скульптурный объем. Для обес­печения относительной подвижности, позволяющей вносить некото­рые изменения в общее пространственное решение в ходе работы над моделью в мягком материале, части каркаса обычно скрепляются проволокой.

Однако роль каркаса в скульптуре значительно существеннее. Создание его составляет важнейший этап творческого процесса. Здесь художник определяет пропорции будущей скульптуры, позу, движение, расположение основных масс. Не случайно так возмущает профессиональных скульпторов бытующее выражение «набивать каркас глиной». Именно от каркаса, за счет наращивания форм идет процесс лепки, противопоставляемый обычно понятию «ваяние». Порой некоторые творческие находки автора, столь очевидные в кар­касе, утрачиваются, как бы нивелируются объемом или излишней де­тализацией форм скульптурной поверхности.

Изготовление каркаса, в котором автор видит будущее произведе­ние, заключает в себе момент обобщения.

Каркас необходим не только при лепке. Он используется и при от­ливке произведения из гипса или металла, но в этом случае он играет только конструктивную роль.

Глина — один из основных скульптурных материалов. Это оса­дочная порода, основу которой составляет каолин. Важнейшее каче­ство глины — пластичность, а также способность длительное время сохранять обеспечивающую пластичность насыщенность влагой. До­бываемые в месторождениях у самой поверхности земли скульптур­ные глины приготовляются для работы путем измельчения и вымачи­вания. Глина является своего рода первичным скульптурным мате­риалом. Она легко моделируется, допускает изменения формы. По­этому именно из глины лепятся эскизы. В глине создаются модели будущих памятников. Некоторые разновидности глин хорошо выдер­живают обжиг, сохраняя в прямом смысле слова «рукотворность» произведения, фиксируя один из этапов воплощения творческого за­мысла скульптора. К технике терракоты обращались мастера с древ­нейших, времен. Сохранились обожженные глиняные скульптуры Древнего Египта, Греции, итальянского Возрождения и последующих эпох. Высоко оценивал терракоты создатель Русского музеума, П.П. Свиньин, называвший их «первыми мыслями памятников, ста­туй и различных композиций». Прошедшее через огонь произведение как бы отчуждается от автора, оно выходит в мир и уже не может быть исправлено, изменено. Обжиг придает глине не только механическую прочность, но и определенную завершенность, ощущаемую зрителем.

Этого качества лишен пластилин, обладающий как промежуточ­ный скульптурный материал рядом преимуществ по сравнению с гли­ной. Являясь продуктом смешения очищенной глины с воском, жиром и другими компонентами, он не высыхает, допускает тончайшую, не всегда доступную глине моделировку поверхности, но недостаточно пластичен для работы с крупной скульптурной формой, неудобен для длительного хранения и экспонирования. Пластилин используется обычно для лепки эскизов, исполнения миниатюрных и медальерных работ, впоследствии переводимых в другие скульптурные материалы. Редким примером создания в пластилине модели монументальной скульптуры является памятник Александру III работы П. Трубецкого, основной пластический мотив которого во многом определяется этим материалом, не позволяющим автору достаточно свободно опериро­вать значительными массами.

Воск, в отличие от пластилина, является часто не только проме­жуточным, но и основным материалом скульптора. Достаточно на­помнить рельефы Ф.П. Толстого, с их неповторимой прозрачностью, изяществом, тонкостью детального анализа формы.

ВДревней Греции широко применялась техника ганозиса, заклю­чавшаяся в покрытии мраморной скульптуры слоем воска, с после-234

дующей раскраской. В XVIII веке получили широкое распространение так называемые «восковые персоны».

Основным исходным материалом для формовки и изготовления отливов является гипс. По гипсовому отливу с модели производится рубка в камне, в гипсовую форму заливают воск для последующего создания скульптуры нз бронзы, однако гипс применяется и как само­стоятельный скульптурный материал. Природный гипс представляет собой соль кальция с различными примесями. После обжига, измель­чения и просеивания гипсовый порошок используется в формовочных работах. Его заливают водой, тщательно перемешивают до густоты сметаны и наносят на предварительно обработанную жиром или ла­ком поверхность скульптурной модели. После отверждения гипсового теста форма, состоящая обычно из кусков (отсюда название — куско­вая, в отличие от более точной, но требующей утраты оригинала, чер­новой), снимается, просушивается и готовится к использованию. Из­готовленные в ней впоследствии гипсовые отливы существуют как са­мостоятельные произведения или служат моделями для дальнейших процессов, связанных с переводом скульптуры в металл или камень.

Гипсовые отливы зачищаются, особенно в местах стыковки кус­ков формы, и подвергаются обработке различными составами для придания прочности и водостойкости. Иногда гипс тонируют, имити­руя чаще всего цвет бронзы.

Отливы с произведений классической скульптуры незаменимы в учебном процессе. Они важны не только как основа для знакомства с памятниками прошлого, как аналог фиксимильной репродукции про­изведения живописи, позволяющий реально представить объемную форму, но и как модели учебных постановок, чей материал — гипс благодаря своей фактуре в определенной степени упрощает понима­ние пластических особенностей скульптуры. Общий абрис изображе­ния становится более четким и однозначным, границы скульптурных форм обретают жесткость, светотеневые градации — определен­ность.

При многократной отливке форма постепенно утрачивает мель­чайшие нюансы, «замыливается», каждый последующий отлив все дальше отходит от оригинала, особенно когда форма снимается уже не с подлинника, а со слепка. Вот почему столь высоко ценятся отливы с античной скульптуры в собрании музея слепков Академии художеств в Санкт-Петербурге, сделанные по специальным заказам для воспи­танников Академии непосредственно с мраморных подлинников в ос­новном в XVIII — первой половине XIX столетия и сохраняющие мельчайшие особенности пластики поверхности оригинала.

Для снятия точных форм применяются также органические клее­вые и синтетические материалы (желатин, казеин, формопласт, вик-синд и др.).

Особенности подлинных антиков передают и бронзовые скульпту­ры муз в Старой Сильвии, в Павловске. Обнаруженные в окрестно­стях Тиволи, близ Рима, в конце XVIII века, они были отформованы. Тогда же первые отливы прислали в Петербург, а по ним методом точ­ного литья, иначе называемого методом утраченного воска, изготови­ли бронзовые копии.

Бронзолитейный процесс, включающий изготовление форм, вос­ковых моделей, сварку каркасов, установку отводных трубок, соору­жение опок, собственно заливку металла, выплавляющего и заме­щающего воск, последующую расчистку, чеканку, патинировку, под­робно описывали европейские мастера XVII—XVIII веков. На рус­ском языке такое издание впервые появилось в 1810 году. Эта книга вице-президента Академии художеств П.П. Чекалевского «Опыт вая­ния из бронзы одним приемом колоссальных статуй». Не останавли­ваясь сейчас на ее пересказе, следует отметить свойственное той эпо­хе органическое единство творческого и ремесленно-технического на­чал, роль последнего в создании художественного произведения. Дос­таточно напомнить об участии Э.М. Фальконе в отливке «Медного всадника», о его экспериментах с патиной, сказать о том, что П.К. Клодт отливал все свои произведения сам, и именно ему принад­лежит заслуга блестящей не только художественной, но и технической находки, позволившей установить конную статую Николая I без до­полнительных опор; наконец, упомянуть о роли чеканщика Семанжа, восстановившего половину лица Петра 1 в растреллиевском бронзо­вом бюсте после его неудачной отливки. В Академии художеств вто­рой половины XVIII — начала XIX века воспитанники скульптурного класса привлекались к участию во всех этапах литейного процесса. Особенно важным представляется факт работы по зачистке восковых отливов с памятников античности, когда они в прямом смысле слова ощущали кончиками пальцев пластику классической древности.

По эффекту эстетического воздействия на зрителя к литой скульп­туре приближается выколотная, чеканенная из металлических лис­тов, а также гальванопластическая, имитирующие литье, но значи­тельно более легкие по весу и дешевые в изготовлении. Однако соз­даваемая таким способом круглая скульптура, особенно дополнен­ная фрагментами, отлитыми из бронзы или свинца (например, фигуры работы В.И. Демут-Малиновского на Готической капелле в парке Александрия в Петергофе), нуждается в окраске, скрывающей швы спайки.

Техника выбивания скульптуры из листовой меди древнее мону­ментального художественного литья. Известная с VIII—VII веков до н. э., она затем постепенно утрачивается, чтобы возродиться вновь в XIX столетии. В этой технике исполнена скульптурная группа на зда­нии Главного штаба в Санкт-Петербурге, знаменитая статуя Свободы 236

Ф. Бартольди в Нью-Йорке, скульптура В.И. Мухиной «Рабочий и колхозница» и многие другие.

Техника гальванопластики, или получения копий электролитиче­ским путем, была открыта Б.С. Якоби в 1836 году и наиболее полно и широко применена для создания скульптурного убранства Исаакиев-ского собора в Санкт-Петербурге. Она значительно точнее и тоньше передает особенности пластики модели, чем выколотка.

Открытие гальванопластики в свое время было признано столь значительным фактом, что ему предполагалось посвятить один из рельефов на пьедестале памятника Николаю I, отражающих важней­шие события его царствования (такие, например, как прокладка пер­вой железной дороги).

Это чисто техническое достижение, и плодом его явилось не толь­ко создание новых произведений, но и, в первую очередь, возмож­ность широкого тиражирования пластики. Гальванокопии точнее вос­производят оригинал, чем повторные гипсовые отливы. Однако они еще в большей степени лишены ощущения рукотворности, уникаль­ности, а потому, обеспечивая тиражность, особенно в произведениях станковой скульптуры, оказывают меньшее эмоциональное воздейст­вие на зрителя, знающего особенности технического процесса их соз­дания. Многочисленные гальванокопии с медальонов Ф.П. Толстого получили за последнее время столь широкое распространение, что по­родили своеобразный эффект эмоционального отторжения. Не слу­чайно в скульптуре соблюдается правило ограничения количества от­ливов, как и тираж в гравюре.

Ближе всего человеку естественные природные материалы. Ка­мень и ствол дерева, ставшие первыми скульптурными материалами, содержали ее важнейшее качество — статуарность. Статуарными были языческие «идолы», каменные «бабы», «великаны острова Пасхи». Ярко выраженные качества статуарности с «фасадной» ори­ентацией имела скульптура архаической Греции, фигуры «Параскев» и «Никол» Древней Руси.

Каждый раз, проходя свой путь эволюции на определенном этапе, будь то искусство Древнего Египта, греческая архаика, скульптура эт­русков или Западное Средневековье и Древняя Русь и т. д., этот вид искусства последовательно осваивал и подчинял себе пространство, преобразуясь в своих пластических формах.

В отличие от камня дерево — древнейший материал — требует непосредственного участия скульптора, выступающего и в качестве автора художественного замысла, и в качестве его исполнителя. По­этому, а не только в силу доступности, он чаще всего используется в народном искусстве, а у профессиональных художников интерес к нему возникает лишь на определенных этапах стилистической эволю­ции, в периоды особой актуальности национальной темы и сюжета,

как, например, в творчестве С.Т. Коненкова или С.Д. Эрзи. Цикл ра­бот С.Т. Коненкова 1909—1910-хгодов: «Лесовик», «Старичок-по-левичок», «Стрибог» и др., исполненный в дереве, знаменует собой обращение к сказочным, славянско-языческим мотивам, ранее во­площавшимся только в народной деревянной резьбе. Вполне законо­мерным представляется обращение к дереву, живому, разнообразно­му по рисунку волокон материалу, мастеров анималистического жан­ра и портрета.

Чаще всего для резьбы используется предварительно хорошо про­сушенная липа, являющаяся самой мягкой и удобной в обработке, од­нако применяются и другие породы. Фактура дерева не только выяв­ляется мастером, но часто, как уже отмечалось выше, сама «диктует» движение формы. Порой именно блок необработанного дерева рож­дает творческий замысел художника. Вот почему столь широко рас­пространена среди скульпторов, работающих в этом материале, так называемая «прямая резьба», т. е. не перевод модели, а ваяние без предварительного эскиза.

Пластические возможности дерева ограничены его размером и формой, а потому при создании сложных пространственных компози­ций художники пользуются дополнительными блоками, врезаемыми в основной объем. Особенно широко применялся прием врезки масте­рами эпохи барокко, когда деревянная скульптура обычно раскраши­валась или золотилась поверх слоя левкаса, не только служившего ос­новой для нанесения цированных узоров, краски или лака под золото, но и маскирующего швы.

Всмотритесь внимательнее в иконостас собора Петропавловской крепости. Сияя позолотой подобно грандиозной триумфальной арке, вздымается он в подкупольное пространство храма, формируя худо­жественный образ его интерьера. Трудно поверить, что резался он в Москве, а в Петербург переправлялся частями, на десятках возов, и только пролежав несколько лет, был впервые собран уже на месте. При этом интересно отметить особенность восприятия пластической формы его создателями. «Штука не плоская и в рисунок не вмещает­ся,— писал его автор И.П. Зарудный в ответ на требование предста­вить чертеж иконостаса.

Иконостасная резьба — одно из наиболее ярких проявлений раз­вития многовековых традиций русского искусства. Символизирую­щий границу мира земного и мира небесного, иконостас с древнейших времен декорировался орнаментальной резьбой, изображавшей ви­ноградную лозу, листья и цветы райского сада.

В Петропавловском соборе он строится как фасад реально мысли­мого архитектурного пространства. Фигуративные изображения за­мещают иконы, образуя скульптурный апостольский ряд, завершают основные архитектурные членения, вместе с иконами выражая цело-238

стную религиозную и политическую программу петровской эпохи: идеи единства церковной и светской власти, небесного патроната, тему войны и мирного правления. Симметрично расположенные в правой и левой частях иконостаса скульптуры образуют пары, допол­няющие друг друга. Фигуре архангела Гавриила у царских врат, сим­волизирующей Благовещение, соответствует изображение Михаила, предводителя небесного воинства, царю Соломону, олицетворяюще-му мудрость,— царь-воин Давид, Богоматери в типе Покрова над диаконскими вратами — Иисус Христос с книгой и т. д.

В целом иконостас в историческом контексте представляет собой характерное явление культуры Нового времени. Парадоксально, что он был создан как раз тогда, когда только что сформированный новый высший орган церковной власти, Святейший Правительствующий Синод издал указ о запрещении в церквях «издолбленных и истесан­ных идолов» и как раз тем, кто был определен Синодом для надзора за исполнением этого указа — И.П. Зарудным. Однако именно в рели­гиозной сфере в начале XVIII столетия, в традиционной технике дере­вянной резьбы реализовались возможности развития национальной школы скульптуры.

Светская линия в русской скульптуре будет формироваться еще на протяжении более чем полувека, в течение которого будут воспитаны не только кадры профессиональных русских скульпторов, но и публи­ка, готовая к восприятию новых художественных форм уже преиму­щественно в иных, «вечных» материалах: бронзе и камне. Деревянная скульптура, развиваясь на уровне народного искусства, навсегда оста­нется наиболее ярким выразителем национальных особенностей культуры.

Каменная скульптура на протяжении веков и даже тысячелетий исполнялась авторами, хотя копировалась, как сообщает еще Пли­ний, мастерами-рубщиками. Лишь Новое время породило разделение творческого и исполнительского процессов. Достаточно редкое ис­ключение составлял Ф.И. Шубин, сам воплощавший свои замыслы в материале. Тем больший интерес представляет сравнение его гипсо­вых протооригиналов и мраморов. Его работы в камне отличаются большей законченностью, монументальностью. Они более статуарны. Вместо использования механического инструмента — пунктир-ма­шины, при помощи которой по точкам переносятся все мельчайшие детали, Шубин рубил, свободно изменяя характер среза бюста, на­клон головы, поворот плеч.

В собрании Русского музея хранятся два исполненных им портрета генерал-фельдмаршала графа П.А. Румянцева-Задунайского. Пер­вый — гипсовый протооригинал 1776 года, второй — мраморный, созданный Шубиным в 1778. Формально они отличаются только по высоте, за счет понижения среза фигуры на 30 сантиметров. Точно

совпадают размеры головы, пропорции лица, прическа, детали верх­ней части костюма, положение орденской ленты, однако общее впе­чатление, производимое портретами, различно. В мраморном вариан­те за счет изображения драпировки, приспущенной с правого плеча и свободно охватывающей торс, ложащейся эффектными декоративны­ми складками, все изображение как бы замыкается, обретая не только композиционную целостность, законченность, но и определенную от­страненность от зрителя. Драпировка, закрывая срез, заставляет мысленно воспринимать изображение как целостное, во весь рост, позволяет представить движение левой руки, постановку всей фигу­ры. Высота бюста изменяет и ракурс его восприятия. На мраморный портрет мы смотрим снизу вверх. Взгляд Румянцева-Задунайского устремлен поверх голов зрителей. Резкий поворот приподнятой голо­вы акцентируется противоположно направленным движением скла­док плаща, придавая ощущение динамики, подчеркивая пространст­венный характер изображения. Однако не только композиционные изменения — а мы коснулись лишь некоторых из них — определяют различия в восприятии бюстов. Главная роль принадлежит самому материалу. Воспроизведенные в мраморе портретные черты, лишен­ные идеализации, кажущиеся весьма обыденными в гипсовом прото-оригинале, обретают и большую жизненность, и обобщенность.

Мрамор, обработанный шлифовкой, полировкой, возможно, лег­ким протравливанием, гораздо точнее, чем гипс, передает фактуру различных материалов, богатство нюансов, а его прозрачность, спо­собность не только отражать, но и поглощать лучи света дает ощуще­ние жизни.

Ярким примером, свидетельствующим о роли материала, его влиянии на восприятие зрителя, особенно художника, могут служить рисунки Александра Иванова, изображающие Венеру Медицейскую. Первый датируется 1827 годом и сделан с гипсового отлива, вто­рой — 1830 с подлинника во Флоренции, когда по словам М.А. Алпа­това,— «...вместо мертвенно-сухого гипса перед его глазами стоял мраморный оригинал, в котором так подкупала его прозрачность, по выражению русских художников того времени,— его «сквознота» (Алпатов МЛ. Александр Иванов. Жизнь и творчество. М., 1956. Т. 1. С. 51).

Сам А.А. Иванов писал: «Я снова видел Венеру, я забыл о слеп­ках, которые мы имеем. Они не могут дать прелестного о ней поня­тия. Я забыл, что это произведение руки человеческой, забыл и вос­хищался, и целым, и частями: какая полнота во всех частях! какая от­ветственность их к целому! Не знаю ничего совершеннее сего творе­ния» (Иванов А.А. Его жизнь и переписка. 1806—1858. СПб., 1880. С. 14). 240

Мы уже говорили о роли мрамора в античной скульптуре, но стоит напомнить, что различные его породы, отличающиеся оттенками, фактурой (размерами кристаллов), способны изменить впечатление от копий, исполненных с одной модели. Уральский крупнозернистый мрамор отличается от теплого, легко поддающегося обработке кар­рарского или паросского — традиционных материалов классическо­го искусства, но более созвучен современным скульптурным,формам.

Скульпторы XX века, обращаясь к мрамору, уже не ищут в нем возможностей имитации фактуры различных материалов, детального анализа поверхности формы, но стремятся к выявлению его собствен­ных природных качеств. Обращаясь к своим ученикам, Антуан Бур-дель говорил по этому поводу: «Помните, когда мы в последний раз гу­ляли в Люксембургском саду, я указал вам на статую Дианы-Охотни­цы; ее покрывало трепетало на ветру и казалось сотканным из тончай­ших кружев и муслина. Этого не должно быть. Мрамор, камень, бронза — материал, малопригодный для вышивок по тюлю. Их на­значение совсем иное. Это — крупные, плотные массы, и они должны быть применены с учетом этих свойств» (Бурдель Э.А. Искусство скульптуры. М., 1968. С. 161).

Твердый камень, например, гранит, уже сам «диктует» скульптору необходимость монументализации и обобщения формы. Его трудно поддающаяся моделировке поверхность сохраняется на века и тыся­челетия. Не случайно мастера Древнего Египта — культуры, обра­щенной к вечности, сакральной в своей основе, ориентированной на геометрическую простоту канонических форм, так часто использова­ли в скульптуре этот материал. Привезенные из древних Фив и уста­новленные на набережной Невы, перед зданием Академии художеств сфинксы с лицом фараона Аменхотепа III поражают зрителя органи­ческим сочетанием реальных природных форм человека и животного, составляющим основу мифологического образа, но именно вопло­щенные в камне они обретают единство.

Образные возможности самой каменной породы сердобольского гранита во всей полноте были раскрыты А.И. Теребеневым, создате­лем фигур атлантов для портика здания Нового Эрмитажа. Этот ка­мень, обладающий не только значительной механической прочно­стью, но и декоративными качествами, использующийся для изготов­ления пьедесталов городских монументов, впервые был применен в скульптуре. Под руководством Теребенева 150 мастеровых на протя­жении шести лет вырубали 10 гранитных фигур, каждую из которых, как вспоминал один из участников работ, он заканчивал сам, своими руками. Твердая магматическая порода в полной мере адекватна со­держанию, она передает неколебимость силы, держащей небо. Поли­ровка поверхности подчеркивает монолитность форм.

16-4438 241

Систематическая разработка месторождений, добыча и использо­вание твердых каменных пород в России начались лишь в XVIII веке. В русской средневековой скульптуре и архитектуре применялся извест* няк. Исполненная из него скульптура украшает фасады многих зда­ний, а во Владимиро-Суздальском княжестве эпохи его расцвета в XII — первой половине XIIJ века храмы складывались из блоков из­вестняка с нанесенным на них рельефом, отражая идею «кирпичиков мироздания». Из известняка, так называемого пудостьского камня, создавались рельефы Казанского собора, скульптурные группы Пи-менова и Демут-Малиновского перед зданием Горного института и другие произведения монументально-декоративной скульптуры Санкт-Петербурга. Особенность породы состоит в том, что, легко поддающаяся обработке, она со временем обретает все большую прочность.

Мягкий известняк подмосковского Мячковского и расположенно­го в окрестностях Санкт-Петербурга Пудостьского месторождений, широко применявшиеся в сфере монументально-декоративной пла­стики XVIII—XIX веков, постепенно заменяется материалом из дру­гих месторождений, но сфера использования его остается прежней, хотя на фасадах построек XX столетия его часто начинают вытеснять бетонные отливы.

Бетон, в основе которого лежит цемент, изобретенный еще в Древнем Риме как строительный материал, начал применяться в скульптуре со второй половины XIX века, сначала в форме отливов, а впоследствии получил распространение метод, состоящий в том, что основная масса будущей скульптуры выкладывалась из бетонных бло­ков и после предварительной механической обработки «оплескива­лась» цементно-песчаным раствором, который моделировался в еще не отвердевшем состоянии.

Особенно широкое распространение благодаря своей дешевизне и сравнительной простоте отлива получил бетон в годы советской вла­сти, при осуществлении Ленинского плана монументальной пропа­ганды. Из цветного бетона в \ 918 году была сделана С.Т. Коненковым мемориальная доска «Павшим в борьбе за мир и братство народов».

Значительным художественным и техническим достижением счи­тается сооружение из железобетона статуи Матери-Родины на Ма­маевом кургане в Волгограде. Высота ее 85 метров, а вместе с фунда­ментом — 101. Общая масса — 8 тысяч тонн. Являясь характерным порождением своей эпохи, это произведение весьма наглядно демон­стрирует ее успехи и проблемы. Венчая мемориальный ансамбль, воз­вышаясь над всем городом, статуя Матери-Родины вызывает ассо­циации с произведениями мастеров французского романтизма: «Сво­бодой на баррикадах» Делакруа и монументальным рельефом Триум­фальной арки на площади Звезды в Париже работы Ф. Рюда,

242

Аналогична общая эмоциональная трактовка аллегорических обра­зов, сходно движение рук, общая динамическая устремленность фи­гур, но гигантский размер монумента, а главное, усложненность ком­позиционного построения фигуры в винтообразном развороте, с рас­кинутыми в стороны руками, вызвали многочисленные проблемы, вплоть до необходимости натяжения более J 00 тросов в торсе и руках скульптуры, устройства сквозных отверстий — шлюзов в мече, отли­том из специального сплава стали и т. п. Для обслуживания статуи внутри нее оборудована специальная лаборатория.