Обязательственное право

В обязательственном праве было по­ставлено на первое по значимости мес­то внешнее проявление воли к тем или другим дейст­виям (волеизъявление). Соответственно, в договорном праве значи­тельно увеличилось количество случаев, когда те или другие дейст­вия оставались действительными, несмотря на отсутствие подлинной воли или ее оспаривания; этого требовала прочность коммерческого оборота. Например, предложение заключить договор (оферта) считалось полновесным обязательством, если не было специальных оговорок. Обязательство могло подразумевать как исполнение ка­ких-то действий, так и воздержание от них.

Основным видом возникновения обязательств был договор. В случае с недвижимостью его следовало заключать только письменно и только с участием юридически уполномоченных государством лиц. Традиционно считались недействительными договоры (и любые иные соглашения), совершенные в отношении невозможных вещей, противные законам, нарушающие требования общественной нравст­венности. Особенно своеобразным было требование социаль­ной соответственности сделки (в связи с общей доктри­ной ГГУ): объявлялась ничтожной сделка, «по которой одно лицо, пользуясь нуждой, легкомыслием или неопытностью другого, вза­мен каких-либо услуг со своей стороны выговаривает или заставляет предоставить себе имущественную выгоду, размеры которой на­столько превосходят ценность услуг, что выгода при данных обстоя­тельствах дела представляется явно несоразмерной...» (§ 138). В этом правил речь шла уже не об обычном обмане, а явном зло­употребление социальным положением.

Согласно этому общему положению, в конкретные правила о договорах был введены существенные новшества, усилившие защи­щенность одной из сторон. Так, в договоре рабочего найма закон обязывал нанимателя соблюдать минимальные условия безопасно­сти, насколько это было возможно по свойству работ. Если речь шла о домашнем найме, то нанимателя обязывали к тому, чтобы предо­ставлять рабочим нормальные условия для проживания, отдыха, а также соблюдать требования «здоровья и нравственности служащего и соблюдения требований религии» (§618). Запрещалось заключать договор найма на всю жизнь, в любом случае спустя 5 лет можно было прекратить такой договор. Все возможные при несоблюдении этих условий коллизии понимались законом как недозволен­ные действия и могли стать основанием для взыскания ущер­ба. Аналогично в случае аренды жилого помещения наниматель ос­вобождался от обязанности следовать договору, если «пользование помещением сопряжено со значительной опасностью для здоровья». В этих и в целом ряде других конкретных договоров предусматрива­лась возможность при уважительных причинах или оговоренных в законе условиях отказаться от исполнения обязательства без невы­годных последствий. Отказ от принципа незыблемо­сти договора как общего правила был важной чертой обяза­тельственною» права по уложению.

Традиционно для германского права причинение ущерба было представлен как недозволенные действия. ГГУ отказалось от без­условного вменения ответственности за причиненный ущерб вне зависимости гот причины: кто наносил вред другому в состоянии ду­шевного расстройства или бессознательно, освобождался от ответст­венности. Это как бы исключало свободу проявления воли. Вместе с тем вменялись в ответственность действия, нарушающие законы о личных правах. В этих случаях только особые обстоятельства могли освободить от возмещения причиненного вреда. Значительно шире, чем было ранее, понимался и самый вред: теперь причинитель вреда обязан был возместить и потери от возможных послед­ствий для имущественного положения или «преуспеяния» потерпев­шего (например, испортил вещь, не только ценную саму по себе, но и с которой некто связывал свою дальнейшую жизнь и зарабо­ток).