Конфликтогенная специфика характера детей старшего подросткового возраста (16-17 лет)

Дети старшего подросткового возраста попадают в ситуа­цию новой социальной позиции в обществе, что в свою оче­редь становится новой областью психологических трудностей. Учеба на этой ступени связана с освоением специфики учеб­ных предметов старшей средней школы, углублением знаний по предметам и специализации и выбором будущей профес­сии для перехода из школы в вуз или профессиональную прак­тическую сферу. У подростков изменяются приоритеты, акту­альным становятся общение с противоположным полом, со­здание микрогрупп, в состав которых входят юноши и девушки. Подготовка для поступления в вуз отдаляет учащихся от ак­тивного участия в жизни класса и школы.

Особое значение в этом возрасте приобретают межличност­ные отношения. Как известно, для нормальной жизнедеятель­ности необходимо определенное соотношение стимулов, вы­зывающих положительные эмоции. В современной российской школе подростки часто ощущают дефицит положительных эмоций.

Основным биологическим содержанием старшего подрост­кового возраста является половое созревание и, как следствие, усиление полового влечения, с которым подросткам трудно справиться. Эта биологическая платформа является основой эмоциональной неустойчивости и резкого усиления конфликт­ности поведения, характерного для данного периода.

В этот период основная задача подростков — справиться с быстрыми и весьма существенными телесными изменениями и приспособиться к новому образу тела. Необходимо также привыкнуть к общим изменениям ощущений, выражаемым в повышении генитальной чувствительности и реагирования. В этот период подростки много времени проводят перед зерка­лом, вызывая у родителей непонимание и раздражение, но это нормальное явление, связанное с построением образа но­вого созревающего тела. В связи с этим подросток стесняется, старается переодеваться только в одиночестве, в компании ро­дителей смущается, если родители шутят на эту тему. Другая крайность — некоторые подростки становятся эксгибиционис­тами, разгуливают перед родителями полуодетыми, порой пол­ностью обнаженными.

Существуют два универсальных явления, характерных для этого периода: танцы и телефон. Танцы — это канал для сбра­сывания энергии, которой подросток старшего возраста напол­нен, кроме того, они позволяют выразить все сексуальные порывы, не претворяя при этом свои фантазии в жизнь. Роди­тели расстраиваются, что дети неприлично танцуют, но чем больше подросток реализует свои порывы в танцах, тем менее вероятно, что он претворит их в жизнь. Если младшие подро­стки танцуют не парами, а в группе (что очень важно, так как позволяет их телам не соприкасаться), то старшие — тесно соприкасаясь телами. Чем взрослее становятся подростки, тем ближе танцуют. То же относится и к телефону. Телефонное общение — идеальное решение для подростка: есть возмож­ность интимного контакта на расстоянии. Телефон дает воз­можность подростку покинуть дом, фактически не покидая его. Это раздражает родителей, но постепенно они достигают компромисса с детьми (договариваются о разделении теле­фонного времени, ставят второй телефон и т. п.). Танцы и телефон — это средство компенсации.

Основная форма сексуальной активности у подростков стар­шего возраста — мастурбация. Мастурбация — нормальное про­явление развития в этом возрасте, начальное исследование своего тела. Однако практически всегда она сопровождается чувством вины и стыда. Даже объяснение, что это нормально, не помогает подростку избавиться от идеи нанесения себе вре­да. Многие подростки стесняются прыщей на лице, поскольку в их фантазии — это следствие их мастурбационной актив­ности. Интерес к половому акту в младшем и среднем подрос­тковом возрасте чисто физический. Эмоционально и мораль­но-этически подростки к нему не готовы. Даже если под влия­нием обстоятельств или под давлением групповых норм подростки вступают в сексуальный контакт, то для них он остается чисто механическим актом. Способность к социаль­ному взаимодействию в половом акте у подростков развивает­ся лишь к 18-20 годам.

Психологическим содержанием подросткового периода яв­ляется^- (по Э. Эриксону) кризис идентичности. Под идентич­ностью понимается определение себя как личности, индивиду­альности. Ее кризис наступает после распада детского «Я», когда ребенок еще не отделяет себя от родителей в психологи­ческом и социальном плане. Собственно говоря, поиск иден­тичности имеет для этого периода наиболее важное, самодов­леющее значение. Именно в проблемах этого поиска и скон­центрированы все причины нарушений поведения подростков в этот период. Факторы окружающего мира имеют меньшее значение. В этом возрасте человек начинает задаваться вопро­сами: «Кто я такой?» и «Что я могу?». Подросток начинает чувствовать, что в нем происходят некие изменения, переста­ет ощущать себя ребенком, у него появляется масса вопросов, на которые он пока не знает ответов, ему все больше и боль­ше хочется привлечь к себе внимание, становится очень чув­ствительным к мнениям и оценкам окружающих людей.

Как правило, подросток идентифицирует себя с тем чело­веком, который является для него носителем наиболее при­влекательной модели поведения. Человек ищет того, кто мог бы стать его «зеркалом», через которое он проверял бы свои поступки. Он выбирает себе кумира, а остальных взрослых ставит в зависимость от их отношения к своему выбору. Чаще всего «подростковый идеал» отличается эпатажным поведением, опровергающим нормы морали «старшего» поколения. Подрос­ток делает из этого кумира «борца за справедливость». В этой ситуации больше всех страдают родители. В силу иных уста­новок, сформированных в юности, которые в среднем возрас­те уже жестко закреплены в сознании, родители противодей­ствуют увлечению кумиром, негативно высказываются в его адрес, протестуют против манеры одеваться «в стиле идеала» и т. д., поэтому родителей подросток часто выдвигает на роль своих «врагов».

Когнитивное развитие подростков в этот период также пре­терпевает существенные изменения. Повышается уровень мыш­ления, в частности, формируется абстрактно-логическое мыш­ление. Подростки старшего возраста чувствуют свои интел­лектуальные возможности. С этими возможностями связаны такие явления, как поиск ошибок у взрослых (они начинают логически все прослеживать), выискивание редкой интересной информации, особенно если она противоречит общепринятым точкам зрения, и предъявление ее кому-либо из взрослых. В целом, это можно охарактеризовать как проверку ранее вы­работанных решений и принятие новых, направленных на за­нятие собственной ниши в мире взрослых.

Тем не менее, для мышления подростков старшего возра­ста характерны определенные особенности, накладывающие серьезный отпечаток не только на интеллектуальную, но и на поведенческую сферу.

Во-первых, им свойственна склонность к крайним вариан­там оценки фактов и событий — преувеличение или преумень­шение.

Во-вторых, они стремятся к глобализации мышления и делают решительные и окончательные выводы из неполной, единичной информации.

И, наконец, в-третьих, свои выводы они основывают на крайней степени максимализма, не различая нюансов. Для них существует дихотомическое черно-белое мышление. Мак­симализм является яркой отличительной характеристикой стар­шего подросткового возраста.

Подросток ищет и стремится занять свое место в мире взрослых, как-то обозначить его и добиться признания своих прав на него. Зачастую он преодолевает сильнейшее сопротив­ление взрослых, которые (часто бессознательно) не хотят по­явления конкурентов в своем мире. Для подростка это первый опыт, поскольку раньше, будучи ребенком, он был лишен права такого выбора. Он начинает создавать свой мир и не хочет, чтобы в него вторгались без разрешения. Старшему подростку хочется доказать свою самостоятельность, что он уже не ребенок. Начинается поиск личностной автономии и глубоких интимных отношений. Человек стремится к призна­нию права на существование собственных мыслей, чувств, идей.

Межличностные проблемы подростков как раз и базиру­ются на поиске глубоких интимных отношений с другим чело­веком, часто вообще лишенных сексуальной подоплеки. Про­тиворечивость этой ситуации заключается в том, что, «сража­ясь» против взрослых, он выделяет среди них некоторых, поднимает на пьедестал и чтит больше всех, беспрекословно выполняя все, что скажет «учитель». Ему нужен такой чело­век, который объяснил бы ему его же собственные изменения и окружающий мир. Авторитетный взрослый появляется даже при хороших взаимоотношениях с родителями, так как для подростка важно, что он не видел, не знал его маленьким, они встретились только сейчас. Роли авторитетного взрослого и кумира совпадают крайне редко, так как носят разные функ­ции. Кумир — это идеал, часто недостижимый, к которому нужно стремиться, на которого переносятся нереализованные и недифференцированные сексуальные потребности, который выступает в качестве образца для подражания. Авторитетный взрослый выполняет объясняющую, энциклопедическую фун­кцию.

Многие подростки панически боятся одиночества. Для них очень важно общение, особенно со сверстниками, быть приня­тыми в группу сверстников. Идентификация себя со сверстни­ками является частью поиска идентичности и способом эман­сипации от родителей. Это период романтической любви, в ос­нове которой лежит не только сексуальное удовлетворение, но и переживание опыта близких, интимных отношений с дру­гим человеком, представителем противоположного пола. Очень часто в подростковых группах старшего возраста идет опробо­вание себя в разных ситуациях и областях деятельности. В этих группах подростки имеют возможность применить определен­ный «ролевой мораторий» для общества: долгое время не определяться в ролевом статусе для всего общества, а пробовать различные роли, по большей части криминального характера (хулиганство, шалости, воровство и т. д.).

Основной задачей объектных отношений становится окон­чательное отделение от родителей. Главными составляющими этого процесса являются отказ от родителей как от основных объектов любви и свержение их с пьедестала. Образы родите­лей как идеальных сформировались в раннем детстве. В то время мышление ребенка было эгоцентричным, и он рассмат­ривал родителей как замечательных только потому, что они занимали центральное место в его жизни. Подросток же, хотя и цепляется за детский образ любящих всемогущих родите­лей, все больше склонен рассматривать их как разочаровыва­ющих, неадекватных, непонимающих, неверных. Это приво­дит подростка к ощущению потери внутренней поддержки и сочетанию чувства опустошенности с голодом по взаимоотно­шениям.

Для удовлетворения потребности во взаимоотношениях, заполнения пустоты и поддержания самооценки на своем пути к психической независимости подросток обращается к сверст­никам. Группы сверстников обеспечивают поддержку его попыткам разрешить внутренние конфликты, связанные с при­вязанностью к детским объектам любви, — родителям, дру­гим взрослым. Это могут быть отношения с удаленными фантазийными фигурами: кинозвездами, спортсменами, фа­воритами шоу-бизнеса и др. Эти фигуры очень важны, так как с ними можно проигрывать сексуальные отношения. Если это отношения с реальными людьми, то чаще всего они носят характер обожания. В реальной жизни подростки начинают дружить с учителями, друзьями семьи. Когда подросток по­нимает, что новая обожаемая им фигура начинает над ним доминировать, то он может поменять объект привязанности. Взрослые часто этого не понимают и обижаются, но для под­ростка это необходимая часть взросления.

Еще одна подростковая черта — способность к абстрактно­му мышлению. Начинаются философские размышления, во­просы о смысле жизни. Это тоже один из признаков борьбы за то, чтобы стать самостоятельной, отдельной от родителей личностью. Родителям трудно «терять» своего ребенка, но и подросток буквально раздираем противоречием: с одной сто­роны — желанием остаться ребенком и желанием отделиться и повзрослеть — с другой. Поэтому периоды восстания сменя­ются периодами угнетенного состояния, связанными с ощу­щением потери родительской любви.

Особенно трудно родителям дается признание права под­ростка делать свой собственный выбор. Но ошибкой будет и предоставление полной свободы. Подростки одновременно стре­мятся к свободе и не отвергают полностью контроль. Ведь по-настоящему у старшего подростка еще нет способности к пол­ному контролю. Нельзя путать понятия: «понимание подрост­ка» и «вседозволенность». Ведь у подростков еще нет достаточных знаний и навыков, чтобы справиться со многими сложностями взрослой жизни. Надо давать пространство и постепенно расширять его, но важно удерживать и правила.

У нормального подростка всегда происходят личностные изменения. Взрослым кажется, что бывает идеальный подрос­ток: трудолюбивый, послушный, скромный, но такой подрос­ток не справляется с задачами обретения себя как личности. В будущем у него наверняка будут неразрешенные личност­ные проблемы и конфликты.

В большинстве случаев бунтарское конфликтное подрост­ковое поведение постепенно адаптируется к требованиям взрос­лых. О завершении процесса полного отделения от родителей свидетельствуют обретение молодым человеком более или ме­нее выраженного состояния эмоциональной стабильности, чув­ства ответственности за свою судьбу, а также переход из пози­ции «получать, быть вскармливаемым» к позиции «давать са­мому».

Жалобы взрослых о том, что в детстве родители были неадекватными и несочувствующими по отношению к ним, отражают не доведенную до конца попытку деидеализировать детские объекты любви и, следовательно, незавершенный про­цесс подросткового отделения. В случае если процесс индивидуации завершен (естественным образом или с помощью психотерапевтического вмешательства), человек обычно начинает принимать своих родителей как нормальных, вполне прием­лемых. Это обычно сопровождается также пониманием и со­чувствием к их недостаткам и трудностям.

Часто случается, что подавленные чувства и неразрешен­ные конфликты подросткового возраста составляют причину жизненных трудностей взрослого человека. Возвращение к рас­смотрению детско-подростковых конфликтов, повторное их пе­реживание в обстановке эмоциональной безопасности с соци­альным работником освобождает значительные внутренние ре­сурсы личности, которые теперь могут быть направлены на создание полноценной социальной и эмоциональной жизни.

Исключительно большое значение приобретает трансформа­ция всей системы коммуникаций подростков с социумом, во многом предопределяя их атакующий конфликтный характер.

Значительно более сложными и дифференцированными ста­новятся отношения старших школьников с учителями. Это составляет одну из причин школьной дезадаптации подрост­ков. Подобно родителям, учитель имеет в сознании ребенка ряд функций: замена родителей, власть, распоряжающаяся на­казаниями и поощрениями, авторитетный источник знаний в определенной области, старший товарищ и друг. Младший школьник еще не различает этих функций, воспринимая учи­теля в целом и оценивая по тем же критериям, что и родите­лей. С возрастом положение существенно меняется. Подрос­ток уже не видит в учителе воплощение отца и матери, начи­нает предъявлять с соответствующим ему максимализмом ряд требований. Так в образе «идеального учителя» на первый план выходят его индивидуальные качества: способность к понима­нию, эмоциональному отклику, сердечность. На втором месте стоят профессиональная компетентность, уровень знаний и ка­чество преподавания, на третьем — умение справедливо распо­ряжаться властью. Естественно, далеко не все учителя об­ладают гармоничной совокупностью этих качеств, отсюда вы­раженная дифференциация учителей и самих отношений с ними со стороны подростков на «плохих» и «хороших», «злых» и «добрых». Возникают всевозможные конфликты, зачастую при­водящие подростков к упорному нежеланию посещать школу. С другой стороны, нередки случаи привязанности к любимо­му учителю в форме страстного увлечения и безоглядной пре­данности, но таких привязанностей не может быть много, у большинства подростков тесная эмоциональная связь суще­ствует с одним, реже двумя учителями.

В качестве одной из распространенных причин школьной дезадаптации подростков следует отметить довольно частое расхождение между учениками и учителями в оценке одних и тех же психологических ситуаций. Так, например, одно из проведенных социологических исследований ставило целью вы­яснить, существует ли между учителями и учащимися кон­такт. Разница между учительскими и ученическими ответами оказалась огромной: 73% учителей и 18% учеников утвержда­ли, что контакт есть; 6% учителей и 47% учеников отмечали частичный контакт; 3% учителей и 28% учеников— отсут­ствие контакта.

По-видимому, разрыв в оценках объясняется тем, что учи­теля и ученики по-разному понимают слово «контакт». Под словом «контакт» учителя имеют в виду нормальный психоло­гический климат, не мешающий совместной работе, тогда как подростки мечтают об эмоциональном тепле и психологической интимности, которые никогда не бывают массовыми. И если сознание учеников иллюзорно в свете максимализма, ибо предъявляемые ими требования не могут быть достигнуты, то сознание взрослых иллюзорно в другом отношении: они пере­оценивают степень своей близости к воспитуемым, а тем са­мым и меру своего влияния на них.

И все же главными препятствиями, мешающими взаимо­пониманию ученика и учителя, являются формализация роле­вых отношений, наивно-бюрократическая «школа» и «учебоцентризм», за которыми кроются низкий уровень подготовки педагогов, нежелание, а порой и страх увидеть в своих учени­ках личности. Следует помнить, что личностный подход — это не просто учет индивидуальных особенностей учащихся, а последовательное, искреннее отношение к ученику как к от­ветственному и самостоятельному человеку. Уместно будет вспомнить древнее изречение Ксенофонта, который в «Воспо­минаниях о Сократе» сказал: «Никто не может ничему на­учиться у человека, который не нравится».

Потребность в общении со сверстниками, которых не мо­гут заменить родители, возникает у детей довольно рано, а с возрастом усиливается. Поведение же подростков по самой сути своей является коллективно-групповым.

Общение со сверстниками представляет очень важный спе­цифический канал информации, по которому старшие подрост­ки узнают многие необходимые вещи, не сообщаемые им взрос­лыми. Например, подавляющую часть информации по вопро­сам пола подросток получает от сверстников.

К тому же, общение подростков — специфический вид меж­личностных отношений. Групповая игра и другие виды совмест­ной деятельности вырабатывают необходимые предпосылки социального взаимодействия, умение подчиняться коллектив­ной дисциплине и в то же время отстаивать свои права, соот­носить личные интересы с общественными.

И, наконец, это специфический вид эмоционального кон­такта. Осознание групповой принадлежности, солидарности, товарищеской взаимопомощи не только облегчает подростку автономизацию от взрослых, но и дает чрезвычайно важное чувство эмоционального благополучия и устойчивости.

Психология общения в подростковом и юношеском возра­сте строится на основе противоречивого переплетения двух потребностей: обособления и потребности в принадлежности, включенности в какую-либо группу или общность.

Чувство одиночества, связанное с возрастными трудностя­ми становления личности, порождает у подростков неутоми­мую жажду общения и группирования со сверстниками, в об­ществе которых они находят то, в чем отказывают взрослые: эмоциональное тепло, спасение от скуки и признание соб­ственной значимости. Некоторые психологи склонны считать общение ведущей деятельностью подросткового и юношеского возраста. Напряженная потребность в общении превращается в непреодолимое стадное чувство: они не могут не только дня, но и часа пробыть вне своей компании. Особенно сильна такая потребность у мальчиков.