летие на Откликном Гребне.

 

Есть люди, которых собственные юбилеи напрягают. По-видимому, моего отца юбилейная дата в 80 лет, и то, что это – всегда одно и то же, только в большем масштабе, не слишком радовала. А ведь в жизни есть мечты, которые лучше осуществлять, нежели намекать на их осуществление под звон бокалов. И мой отец задумал отметить свой юбилей походом на Откликной Гребень Таганая. Четыре года назад, когда у меня бездарно сгорал отпуск и я не мог найти себе попутчиков для сплава по реке Чусовой, он предложил мне альтернативу – поехать с ним на малую родину – в Златоуст, проведать родственников. И я с радостью согласился. Мы не только проведали родственников (не всех, к сожалению), посетили могилы предков, но и сходили с ним на Таганай. Тогда мы забрались на Южную вершину (Двуглавую сопку), а после, по его инициативе, двинулись на Откликной Гребень. Но тогда мы не дошли до него. Почувствовали, что слишком много захотели повидать за один день. А нынче мой папа задумал не устраивать застолье в свой юбилей, а дойти и залезть на Откликной гребень! Сопровождать его в этой затее вызвались моя мама, я и моя семья в объеме, сколько человек влезет в машину. Память юности говорила ему, что это не слишком далеко. Однако он возражал, против участия мамы (ей 72 года), мол, не сможет она. Но мама решительно отмела такие сомнения. Итак, нас было пятеро ходоков: отец, мама, мои взрослые дети, Саша и Марина, и я. Ближе к 11 ночи мы прибыли в Златоуст, к брату моего отца Владиславу (я его зову дядей Владей) и его супруге Кларе, и, словно в Новый год, ровно в полночь зазвенели бокалами, поздравляя юбиляра. Наступило 8 августа 2015 года. Ночной пир – это, конечно, нарушение всех норм здорового образа жизни, стол ломился от яств, мы пели песни, но всё же к 2 часам ночи свернули пиршество и погрузились в сон.

В 7 утра мы уже приводили себя в походное состояние, посматривали на небо, какую погоду оно предвещает, и … вновь пировали под звон бокалов! И вот мы, наконец, мчимся к горе, с интересом разглядывая Златоуст. Вообще, Златоуст – город интересный своей историей и местностью. Дома на горах, горы в лесах и горы в тумане видны из любой точки города. В Златоусте глаза постоянно видят природу, и душа подпитывается иными, не суетливыми измерениями жизни. Здесь чувствуется дыхание старины, горно-заводской истории Урала. Об этом городе снимал отдельную передачу «Клуба путешественников» Юрий Сенкевич. В детстве я часто бывал в нём, а теперь только разглядываю через космические карты. Моя дочь, оказавшись в нём впервые, лаконично заметила: «Прикольно!».

 

Но вот, мы доехали до лесничества и вскоре уже бодро шагаем торной дорогой по таганайским лесам. Запах хвои на первых километрах пути необычайно ярок (обилие пихты). Острые ели устремлены в синеву неба. Раньше это был настоящий лес близ Златоуста, где ходили медведи, рыси, волки, а нынче – толпы туристов. Леса вокруг Таганая получили название «Национальный Парк Таганай». Впереди, рядом и сзади нас идут люди к Горам, кто быстро, а кто помедленней, так как рядом семенят дети, а у кого-то и груднички на руках, на закорках. Моя мама запела «Легко на сердце от песни весёлой!», а я поинтересовался, когда у нас будет звучать «Эй, ухнем!». И весь путь всюду и всегда вокруг нас звучало доброе взаимное «Здравствуйте!» от каждого встречного или идущего по пути. Это создаёт какое-то особое звонкое настроение, как будто здесь особый мир, хотя рядом, в Златоусте, все проходят мимо друг друга, молча, как обычные прохожие. География путешественников по тропам Таганая самая разнообразная, но чаще всего это Златоуст, Челябинск, Екатеринбург, Пермь, Москва и Питер. Обилие туристов создаёт нагрузку на природу парка: трава на месте троп вытоптана уже давно, а дожди вымывают ничем не закреплённую почву, обнажая крупные булыжники, сплетения корней или топкую грязь. Это называется эрозией почвы. Двухсотлетние лиственницы терпят на своих оголённых корнях тысячи ног, и это подтачивает их здоровье. Но, с другой стороны, вне троп лес достаточно густой и остаётся почти нетронутым. Больше всего на тропах молодёжи, немало детей, иногда мы видели группы велосипедистов – те отрабатывали экстремальные спуски на велосипедах, снимая своё рискованное занятие на видео. На пути – несколько приютов, с домиками, всегда полными туристов.

 

Таганайские километры особые. Одно дело – указатели маршрутов с километражом троп, другое дело – свои собственные ощущения. В лесничестве нам сказали, что до Откликного Гребня идти 11,5 километров. Это только до места подъёма вверх, на скалы. Я не был уверен, что мои родители осуществят задуманное – залезть на скалы Откликного Гребня. Думал, что на каком-то этапе пути они решат, что уже хватит, и хорошо бы повернуть обратно и суметь бы дойти до машины. Мне казалось, что более реальным способом реализовать идею побывать на Таганае и посмотреть с высоты на прекрасные виды, было бы подняться на Южную вершину. Она находится ближе всего к лесничеству, и к её вершине ведёт сварная металлическая лестница. Конечно, лестница – это не по-туристски (в понимании советского туризма), но зато удобно, безопасно (есть перила), бережёт туристов от камнепадов, а склон – от эрозии почвы. Это уже в стандартах современного туризма. Но мечта именинника – Откликной Гребень – закон! И вот мы идём, преодолевая километры, грязь, корни и камни под ногами, к Откликному Гребню.

 

Очень мало людей понимают ценность палки (посоха, альпенштока) в пути, а зря. Горный туризм приучил меня с юности к альпенштоку, когда идёшь по тропам, и я всем советую так ходить. Я изготовил по пути четыре палки в качестве посоха. Лёгкие, очищенные от веток и коры, они заметно помогают в пути. Мои дети отказались от них, зато мама получила целых две палки-альпенштока в руки (скандинавская ходьба). Мы шли любуясь природой, беседовали и здоровались со встречными туристами. Но вот наступил момент, когда сквозь ели и лиственницы стали просматриваться белые скалы Откликного Гребня. Тропа шла почти параллельно скальной гряде. Ноги уже были весьма утомлены, и возникла мысль поискать самый короткий и самый простой путь к цели. Тем более, что папа удивлялся своим ощущениям, что, мол, слишком много мы прошли, никак не 11 километров, в его юности были более короткие подходы. Мол, тропы проложены как-то не так, не оптимально. Не слишком ли мы долго идём? И вот, на такие вопросы всегда найдутся ответы от знающих первых встречных, если начать спрашивать. Один знающий человек сказал нам, что проложенная тропа к Откликному Гребню идет дальше и это будет заход на Гребень справа, но он сложнее, нежели заход на Гребень с левого края гряды. Сами же мы находились в середине его протяженности и на некотором удалении от него, за лесом. Мы послушались его совета поискать заход на Гребень слева и повернули назад, надеясь найти тропу к более простому левому заходу. Но обратный путь заметно сбрасывал высоту и отдалял нас от Гребня. Троп в сторону «лёгкого левого захода» на Гребень мы не увидели. Другой знаток рекомендовал нам просто пойти напролом через зелёный массив, травы и кусты, каменные осыпи к срединной части Гребня. Его рослые молодые попутчицы утверждали, что им это не составило особого труда (кобылы ещё те!). Этот знаток оперировал словом «приз», мол, кто идёт напролом, в середину Гребня, тот берёт главный приз – самые лучшие виды с хребта! Это слово «приз» подействовало на Сашу, и он стал ратовать, за то, чтобы идти по целине! Но мы взяли тайм-аут, чтобы обдумать дальнейший путь. Перекус был необходим. Возможно, он придаст нам силы, и мы сможем принять правильное решение. Мы перекусили прямо на тропе. А потом созрело решение: бабушка с Мариной отправятся обратно, к приюту «Белый ключ», к Южной вершине (это полпути назад) и будут нас ждать там, а мы, мужчины, продолжим свой путь к цели по торной тропе. У бабушки и Марины появлялась возможность, находясь на приюте «Белый ключ», воспользоваться возможностью подняться на Южную вершину по железной лесенке, если они захотят. На том и порешили. После перекуса наша группа разделилась на две: бабушка с Мариной двинулись назад, а мы – вперёд.

return false">ссылка скрыта

Довольно быстро тропа привела нас к полянам под высокими нагромождениями скал Откликного Гребня. На первый взгляд они казались отвесными и неприступными, но мой отец знал, что это не так. Он ведь там бывал когда-то давно со своим отцом (моим дедом), когда тому было 62 года. Поляны под Гребнем оказались весьма замусоренными. Без мусора они бы напомнили мне Райские поляны над Караугомским ледником на Кавказе, но прекрасные люди, говорящие тебе «здравствуйте» на тропе, оказывается, не всегда соблюдают чистоту вокруг себя, что весьма печально. Обширные поляны под Гребнем пестрели группами туристов, видны были места, где они, как муравьи, карабкались по скалам, находя наиболее удобные места для подъема. Скалы Гребня имеют настолько причудливый рельеф, что обязательно где-то есть возможность забраться наверх. Здесь хорошо снимать фильмы про индейцев, запускать беспилотные мини-вертолёты с видеокамерами, чтобы радовать зрителей в интернете. Подход к скалам преграждает крупная осыпь – огромные валуны курумника, белые по цвету, с серо-зелёными разводами лишайника. В дождливую погоду, когда камни мокрые, прыгать с камня на камень, подбираясь к Гребню, гораздо опаснее. Но погода стояла как по заказу – как раз в честь именинника! И мы двинулись к заветному Гребню. Высота набиралась потихоньку, от камня к камню. Виды с каждым шагом открывались всё поразительнее, высота звала вверх! Саша как самый прыткий опережал нас метров на двадцать, а я опережал отца. Упругие порывы ветра могли нарушить равновесие, когда стоишь на камне и рассчитываешь прыжок на следующий камень. Палки в руках отца и моих руках помогали нам удерживать равновесие в пути по курумнику. На каком-то этапе подъёма, когда виды уже стали впечатляющими, мой отец отказался от дальнейшего пути и решил вернуться на полянку у подножия Гребня. Он снялся на фоне вершины Круглицы, на фоне простора Южного Урала. Он достиг того, чего хотел, а нам предложил подняться выше. И мы с сыном продолжили путь наверх, находя наиболее удобные проходы и запоминая их для последующего спуска вниз.

 

Времени было уже 17 часов (а начали мы свой путь в 11:30) Местами в скалах росли маленькие кустики малины с очень сладкими ягодами. Мы ловили виды в объективы наших «мыльниц». И вот путь привёл нас к закрытой скальной площадке, где, чтобы подняться выше, надо было пролезть метра четыре простыми приёмами скалолазания. Но я настолько давно не занимался лазанием, что вовсе не страдал уверенностью на незнакомом рельефе. Мои кеды показались мне не слишком подходящей обувью, чтобы уверенно ставить их на маленькие уступы, а сила рук… Перед выходом я подтянулся на турнике ОДИН раз, а Саша подтянулся 14 раз. Я сказал Саше, что дальше лезть я не считаю разумным. Но он горел азартом залезть и поснимать с более высоких площадок. Буквально вслед за нами в том же направлении поднималась небольшая группа туристов из Перми, среди которых выделялись ребята, опытные в скалолазании, инструктирующие новичков. Я решил, что пусть Саша окажется на более высоких ярусах скал в компании этой группы и остался в своём небольшом скальном укрытии ждать, когда сын пофотографирует там. Через минут десять (мне показалось, что больше) я стал беспокоиться об обратном пути. Действительно, здесь очень красиво, яркое солнце, и можно забыть о времени, но в августе темнеет уже раньше, нежели в июле. Идти назад по тропе из камней, корней и грязи в темноте – перспектива не для удовольствия. И я крикнул в расселину скал наверх: «Саша!». Прокричал три раза и услыхал в ответ: «Иду!» Теперь вы узнаете, почему Таганайский гребень имеет такое название. Итак, сын откликнулся, а я стал его ждать. Время идёт – его нет. Времени прошло уже много, а его всё нет! Ну как можно так увлекаться фотографированием? Я начал кричать, звать его постоянно. Ответа не было. Меня возмутило это не на шутку. Я поставил свой посох к скале и, забыв про свою неуверенность в скалолазании, забрался на площадку выше. Никого на ней не было. Ни сына, ни туристов из Перми. Виды там были потрясающие, но меня они уже не интересовали. Я начал оглашать криками окрестные скалы. Передо мной высилась скальная зубчатка, которая наверняка привлекла Сашу как цель для набора высоты и съёмок, но она была неблизко, чтобы его ответ «Иду!» был слышен мне оттуда. Безусловно, он был где-то совсем близко от меня, когда отвечал мне. И что? Что было после этого? Неужели после этого он вновь решил удалиться и поснимать ещё какой-нибудь вид? Странно! Я продолжал звать его, постоянно оглашая окрестности. Но только ветер шумел в скалах и давил в уши. Ярость наполняла меня! Я понимал, что перемещаться в поисках Саши по причудливым скалам, если он мне не отвечает, толку мало. В них проще всего блуждать и терять время, особенно если ты здесь впервые. Неужели он решил спуститься другим путём? Как нехорошо складывается День рождения! С одной стороны, невозможно заставить себя уйти. С другой – блуждать, искать и кричать толку нет. Есть вероятность, что он спустился другим проходом с теми туристами. Хотя туристы могли пойти и своим путём. И всё же, ведь он был рядом, когда откликнулся мне? И я принял решение, которое меня привело в мрачное состояние – вернуться к отцу, далее, вернуться к ближайшему приюту, где есть персонал Парка, и заявить им о пропаже сына, для того, чтобы они организовали поиски. В таком мрачном состоянии я начал спускаться и встретил поднимающихся туристов. В ответ на традиционное «здравствуйте» я рассказал им о проблеме, о своих дальнейших намерениях, а они, в свою очередь, пообещали поискать Сашу по пути своего следования. Чуть ниже я опять встретил группу туристов. Это был второй отряд той же группы, с которой я поговорил. Им я тоже рассказал о проблеме. И кто-то из них сказал, что видели на поляне, рядом с пожилым человеком с деревянной палкой, паренька с чёрными волосами. Думаю, что деревянная палка в моих руках, которую я использовал в качестве альпенштока, показалась им очень похожей на такую же деревянную палку, которой я снабдил своего отца, и они связали эти два момента воедино. А может, они видели нас всех вместе ещё на пути к Откликному Гребню. Эта информация очень обнадёжила меня, я поблагодарил их и помчался, прыгая по камням, вниз. Вся эта встряска, лазание по скалам, прыжки с камня на камень прогнали усталость с моих ног. Я был полон энергии, щёки мои пылали, мысли были злы, но надежда уже светила вдали. Вскоре я услышал Сашин свист снизу – он увидел меня и свистом указывал, где он находится вместе с дедом. Так свистеть, как свистит он, умеют сегодня немногие. И он часто применяет свой свист на местности для оклика. Весьма быстро я добрался до поляны, где меня ожидали Саша с дедом. Обсуждать всё это у меня не было желания. Обсудилось всё по пути, маленькими порциями.

Но вот что потом, уже в доме дяди Влади, сидя на мягком диване, мы услышали и узнали. Откликной Гребень – это такое место Таганая, где крик может отражаться до семи раз. А в других местах крик может потонуть в скалах, и его никто не услышит. Так же крик может вызвать искаженное представление об источнике звука. Саша действительно был рядом от меня, когда отозвался на мой зов. Он уже шёл обратно к тому месту, где я ждал его.

А вот версия Саши, что и как было после нашей переклички. Он подошёл к тому же месту, где я его ждал, спустился 4 метра скалолазного спуска и не увидел меня на этом каменном пятачке! Он решил, что я пошёл вниз, не дождавшись его, и продолжил свой спуск к поляне с дедом. Пришёл к деду и не обнаружил меня на поляне. Как же это объясняется? Любители таинственного могут теперь придумать версию о странностях таганайских «мест силы», что люди там, мол, могут стать невидимыми друг для друга. И сын, значит, прошёл в двух шагах от меня, а мы друг друга так и не увидели, не услышали. Я не сторонник сочинять такие версии. Я знаю по опыту, что в сильно разрушенных скалах, где рельеф сложный, некоторые места могут очень напоминать другие места. Тем более, что взгляд снизу вверх на скальный маршрут, отличается от картинки, которая возникает, когда смотришь сверху вниз. Скалы обманчивы. Снизу вверх они кажутся более проходимыми, мы видим одни зацепы с удобного ракурса снизу. Прижавшись к скале и поднимаясь по ней, мы видим другие значимые зацепы и ступеньки, которые не было видно снизу. А вид сверху вниз, даёт ещё одну картину рельефа и зацепов, как правило, менее привлекательную для спуска. Во всей этой истории лежит нарушение правил хождения в горах, в лесу и в скалах группой или вдвоём. А именно, что люди всегда должны быть в пределах видимости друг друга.

 

Обратный путь к выходу из Парка обещал нам более быстрое продвижение, нежели мы двигались вверх. Длинные ноги Саши неизменно уводили его вперёд. Дед отставал. Я шёл в середине. К чести Саши, он всегда останавливался и окликал деда, чтобы не терять с ним связь и не удаляться очень далеко. В одном месте мы выбрали более короткий путь, из обозначенных стрелками на табличках парка. Когда мы поднимались вверх, то мы шли более длинным путём, обходя курумники, а более короткий путь вёл именно через них. Мы решили, что после преодоления крупной осыпи у подножия Откликного Гребня, курумники (как их здесь именуют «каменные реки») нам нипочём, и двинулись более коротким путём. Не знаю... Усталые ноги не дали нам впечатления, что мы укоротили свой путь. Саша время от времени созванивался по телефону с Мариной. Только у них была возможность благодаря сотовому оператору «Мегафон» переговариваться в этом районе. Оказалось, что Марина и бабушка не стали дожидаться нас в приюте «Белый ключ», а двинулись к лесничеству, к парковке, к машине. Правильно сделали. Но, конечно, ждать нас на парковке им пришлось часа два. Они даже замёрзли. Это нам, идущим, да с рюкзачком за спиной, августовская прохлада оптимальна, а в ожидании… Короче, последние километра четыре мы шли в сумерках, с некоторым усилием воли переставляя ноги. К машине вышли уже в 21:40 в темноте. Что ж? Мечта моего отца осуществлена! Юбилей получился на славу – 80-летие на Откликном! А потом, когда мы вновь вернулись домой к дяде Владе, закатили уже традиционный ночной пир, картошка, селёдка, виски, поздравления. И так же, в два часа ночи, на боковую! С утра рано вставать, потом ещё встречи с родственниками и путь домой.

 

Можно задуматься о возрасте. Мы идём по тропе и видим детей лет 12. Родители уговаривают их продолжать свой путь. Детки устали, пройдя два километра. Вот идёт молодёжь студенческого возраста – те – лоси, идут быстро, километры им нипочём! Вот иду я с лёгким рюкзачком – перевалило за полтинник, ничего, но нагрузка уже велика. Два года назад я водил группу туристов по окрестностям Екатеринбурга – 26 километров – и на другой день я едва ноги переставлял. Сказывается каждодневное сидение перед компьютером. На работу и с работы я езжу на велосипеде (во все сезоны), но этого мало для сохранения нормальной физической формы. А вот идёт моя мама 72 года, мой отец – 80 лет – и они прошли этот путь. У моей дочки Марины шагомер в телефоне насчитал 44 тыс. шагов. Столько же прошла и её бабушка. Мои родители – садоводы. Друзья мои криво смотрят на садоводов. Они – туристы. Сады и огороды, как известно, это конец туризму. Турист использует выходные, праздничные дни и отпуск, чтобы приобщиться к «щемящему чувству дороги», к природе. Садовод же едет в свой сад, где всегда работы невпроворот. Это вам не приехать на дачу, лечь в гамак и пожарить шашлык, это несколько другое. И вот вам, садоводы на Таганае… А ещё у меня появилась мысль, что Таганай можно называть хребет «Здравствуйте!». Это «здравствуйте!» так заряжает добром и энергией! Мой отец осуществил свою мечту. Ему показалось, что больше на Таганай он уже не пойдёт. Но наутро он уже изменил своё решение. Так что, мы говорим: «До встречи, Таганай!»

 

9 августа 2015 г. Евгений Реджинальдович Суслов. Екатеринбург.