ПРИНЦИПЫ И ОПЫТ ФОРМИРОВАНИЯ МЕДИЦИНСКОГО СОПРОВОЖДЕНИЯ В СИСТЕМЕ СПЕЦИАЛЬНО СОЗДАВАЕМЫХ ПРАКТИЧЕСКИХ И НАУЧНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ ОТРАСЛИ
Взрыв атомной бомбы над Хиросимой и Нагасаки в 1945 г. обозначил принципиально новый этап в формировании атомной промышленности в нашей стране. 20.08.45 г. был создан Специальный комитет и научно-технический совет 1-го Главного управления при Совете народных комиссаров СССР, наделенный исключительными полномочиями по формированию так называемого уранового проекта. В составе Совета была выделена секция № 5 по вопросам охраны труда и техники безопасности под председательством академика В.В. Парина.
Мероприятия по строительству и вводу в эксплуатацию объектов атомной промышленности сопровождались своевременным, а иногда и упреждающим решением вопросов обеспечения персонала адекватным медицинским наблюдением и регламентации условий их труда.
Из Великобритании и США, в том числе по разведданным, приходили сообщения о ходе работ по созданию ядерного оружия. В феврале 1943 г. И.В. Курчатова назначили научным руководителем этой проблемы в СССР. Была создана так называемая лаборатория № 2 АН СССР (позднее Институт атомной энергии). Работа в ней началась сразу после получения первых образцов металлического плутония (Н.П. Сажин, З.В. Ершова).
На небольшом циклотроне удалось накопить также индикаторные количества этого чистого нуклида, начать изучение его ядерных и химических свойств (Б.В. Курчатов) и разработать первые рекомендации для его промышленного получения.
Другой актуальной задачей являлось получение чистого графита (В.В. Гончаров) в процессе подготовки к пуску первого атомного реактора (Ф-1), на котором были изучены основные параметры будущих промышленных реакторов.
Строительство здания «К» завершилось в июне 1946 г. Пуск экспериментального уранграфитового реактора Ф-1 состоялся 25.12.46 г. В его строительстве с 1943 по 1946 г. участвовали 16 ведущих сотрудников лаборатории № 2, а в последующем работал 81 человек.
Сегодня из этих специалистов с нами общаются уже очень немногие наши друзья и пациенты, в том числе Б.Г. Дубовский, Ю.О. Сивинцев — операторы и создатели службы радиационной безопасности реактора, лаборант А.К. Кондратьев. Скупыми строчками И.В. Курчатов и И.С. Панасюк заверяют нас в том, что при работе на этом реакторе и облучении на нем экспериментальных мишеней и животных «серьезных поражений людей не было». По показателям наперстковых ионизирующих камер и фотопленке, сотрудники, «получившие дозы облучения, опасные для здоровья, немедленно отстранялись от работы и направлялись на отдых в санаторий (профилакторий)».
Здание К на территории лаборатории № 2, где был размещен реактор Ф-1, тщательно охранялось на случай непредвиденного изменения штатного режима его работы. Были обеспечены бесперебойная подача воды, автономное электроснабжение, значительный адекватный (при мощности до 10 кВт) воздухообмен. При выходе на более высокую мощность управление реактором велось дистанционно — с расстояния 1 км.
Решение Государственного Комитета Обороны от 15 мая определяло необходимость увеличения производственных мощностей 9-го управления НКВД (основной массы строителей) и существенного увеличения объема добычи и доставки урана из отечественных и зарубежных рудников.
В течение 1945–1946 г. были выбраны промышленные площадки и началось строительство первого промышленного реактора — на Южном Урале, диффузионного завода — в Верх-Нейвинске, ВНИИЭФ (Всесоюзный научно-исследовательский институт экспериментальной физики) — в Сарове. В подчинение ПГУ были переданы лаборатория № 2 и НИИ-9 в Москве, завод № 12 боеприпасов в г. Электросталь, комбинат № 6 по добыче урана в Средней Азии. Создавались специальные конструкторские бюро, планировалась организация ряда НИИ, в том числе медико-биологического назначения — радиационная лаборатория АМН, преобразованная позднее в Институт биофизики. К работам по так называемому урановому проекту одновременно или несколько позже был привлечен целый ряд ведущих учреждений АН и МЗ (РИАН — Радиевый институт АН, ЛФТИ, — Ленинградский физико-технический институт, ФЭИ — Физико-энергетический институт, ВИГХ — Всесоюзный институт геохимии). Были заложены основы радиоэкологии с оценкой влияния радиации на биосистемы (В.М. Клечковский).
Хочу обратить внимание на то, что одновременно, а иногда и опережая некоторые технические решения, формировались научная идеология и система защиты персонала от действия излучений.
Особую дань на этих первых этапах следует отдать первому директору Института биофизики академику Г.М. Франку, директору Института профзаболеваний АМН академику А.А. Летавету и руководителю Управления при МЗ А.И. Бурназяну. Именно им принадлежат первые разработки по прогнозированию развития заболеваний у человека от воздействия ионизирующей радиации (лаборатория № 2 — 1946–1949 гг.), первые нормативы для персонала по уровням доз за год, месяц, за однократную нештатную работу на предприятии.
Я сочла необходимым привести в начале этого раздела свои воспоминания — штрихи к портретам И.В. Курчатова, А.П. Александрова и Е.П. Славского — организаторов атомного проекта СССР.
Напоминаю, что первый промышленный реактор был пущен в июне 1948 г., а еще в мае 1948 г. на секции НТС были рассмотрены временные нормы предельно допустимых уровней загрязнения поверхностей тела, обуви и одежды радиоактивными веществами. Это был по существу первый вариант «Норм радиационной безопасности» — НРБ-48 (протокол С5-63). «Временные нормы безопасных уровней облучения» были утверждены 26.08.48 г. (протокол С5-72).
В 1949 г. начали работать радиохимический и химико-металлургический заводы первого атомного предприятия «Маяк», а 26.03.48 г. протоколом С5-56 секции были уже установлены «Общие санитарные нормы и правила по охране труда» на объекте «Б» Комбината № 817: предельно допустимая доза определена равной 0,1 бэр в день.
Было необходимо срочно разработать и создать дозиметрическую аппаратуру (планы на 1949–1950 гг. жестко контролировались). На основе ее использования в соответствии с докладом профессора Н.Г. Гусева были утверждены «Предельно допустимые уровни и нормы облучения и концентрации радиоактивных веществ в воздухе и воде» (протокол С5-163 от 22.04.52 г.).
На выездных (Челябинск 40 — Озерск) и плановых (Москва) секциях НТС с персональным участием и особым вниманием к этому вопросу руководства комбината и лично И.В. Курчатова систематически рассматривались появившиеся случаи лучевой болезни. Первые больные с ее хронической формой (ХЛБ) были выявлены в 1949 г., с острой формой (ОЛБ) — в августе 1950 г. на Комбинате № 817 (Челябинск 40).
На секции НТС были рассмотрены: «Временная инструкция по лечению острой лучевой болезни» (протокол С5-119 от 30.06.50 г.), «О клинике лучевой болезни» (протокол С5-120 от 5.07.50 г.), «О состоянии здоровья работающих на объектах ПГУ и АН» (протокол С5-123 от 31.08.50 г.), «Разработка методов профилактики лучевой болезни» (протокол С5-168 от 1.04.52 г.).
return false">ссылка скрытаСекция № 5 внимательно следила за ростом случаев лучевой болезни и заболеваний шахтеров урановых рудников.
Доклад на секции в апреле 1953 г. Г.Д. Байсоголова совместно со мной в присутствии министра В.А. Малышева, руководителя работ по проблеме в МЗ А.И. Бурназяна и научного руководителя атомного проекта И.В. Курчатова явился серьезным аргументом в пользу создания специальной небольшой научной группы на Урале — так называемого филиала ИБФ (май 1953 г.). Руководителем ее стал талантливый организатор и замечательный врач-гематолог Г.Д. Байсоголов. В состав группы вошли кандидат медицинских наук А.К. Гуськова, терапевты В.Н. Дощенко, В.И. Кирюшкин, дерматолог Е.Л. Еманова и радиохимики Т.Н. Рысина и В.И. Петрушкин.
Группа возглавила работу в МСЧ № 71, созданной 20.05.47 г. (первый ее начальник — П.И. Моисейцев), по профилактике, диагностике и лечению лучевых поражений на Комбинате № 817 и экспертную работу среди персонала. Базой ее деятельности явились здравпункты на предприятиях и так называемое 2-е терапевтическое отделение МСЧ, в котором работали наиболее квалифицированные врачи, закончившие клиническую ординатуру в Москве, Ленинграде, Свердловске, Челябинске Им принадлежат первые — тогда закрытые публикации по лучевой болезни человека (1954–1955 гг.). Но главное, была сформирована система профилактических переводов работающих с опасных участков производства, которая спасла жизнь тысячам людей.
География атомной отрасли в нашей стране была огромной. Заметно отличались и медико-демографическая характеристика работающих в ней контингентов, и характеристики их медицинского сопровождения на этапе строительства и ввода предприятий в эксплуатацию. Среди них до 50-х годов преобладали контингенты, обслуживаемые медицинской службой МВД. Отличался и характер патологии, обусловленной прежде всего форсированными строительными работами.
Постепенно, по мере ввода новых специализированных предприятий, изменялся контингент работающих, на смену военизированной, зачастую великолепно организованной медицине (Л.Б. Эпштейн, А.А. Лонзингер и др.) приходили структуры МЗ СССР. Возникали новые медсанчасти, поликлиники, больницы с большой численностью и высоким уровнем подготовки персонала.
Начала формироваться особая ветвь здравоохранения с прямым подчинением так называемому 3-му ГУ при МЗ СССР. Формирование шло в двух основных вариантах:
— с использованием региональных медицинских учреждений и кадров медработников — для предприятий, возникавших на базе ранее существовавших заводов или территорий, принципиально «открытых для общения» со вновь организуемым промышленным объектом (Новосибирск, Электросталь и др.);
— на исходно ограниченных для общения с расположенным поблизости от регионального здравоохранения территориях — с образованием новых категорированных городов — так называемых ЗАТО (закрытые административно-территориальные образования). Все проблемы здравоохранения ими должны были решаться самостоятельно и в полной изоляции от региона и его медицинских учреждений (города и комбинаты «Маяк», Саров, Сунгуль и их научные учреждения и др.).
Но всюду медицина была рядом с предприятием атомной промышленности и начинала действовать с первых этапов работ на промышленной площадке по строительству и пуску объектов, вначале с двойной ведомственной соподчиненностью (МВД и МЗ), но всегда в тесном взаимодействии, а в открытых городах — и с региональными учреждениями здравоохранения и администрацией.
Перечислим закрытые города и МСО (МСЧ), их обслуживавшие:
1) Челябинск 40 (ныне Озерск) — МСО-71;
2) Челябинск 70 (Снежинок) — МСО-15;
3) Свердловск 44 (Новоуральск) — МСО-31;
4) Свердловск 45 (Лесной) — МСО-90;
5) Арзамас 16 (Кремлев — Саров) — МСО-50;
6) Красноярск 45 (Зеленогорск) — МСО-42;
7) Красноярск 26 (Железногорск) — МСО-51;
8) Томск 7 (Северск) — МСО-81;
9) Пенза 19 (Заречный) — МСО-59;
10) Златоуст 36 (Трехгорный) — МСО-72.
Сложнее и весьма неоднозначно — в зависимости от конкретных условий складывалось медицинское обеспечение работ на атомных объектах, располагавшихся на территории открытых городов.
Иногда возникал как бы особый район города — по типу такого сопряженного с промышленным предприятием комплекса, как это имело место возле крупных металлургических (Нижнетагильский металлургический комбинат) или машиностроительных (Уралмаш) предприятий Урала. При этом несколько усиливалось кадрами 3-го ГУ местное здравоохранение. Более самостоятельной была только цеховая служба — особая СЭС на новом промышленном предприятии.
Самостоятельная закрытая система медицинского обеспечения персонала предприятий и учреждений атомной промышленности была создана 21.08.47 г., когда постановлением Совета Министров СССР медико-санитарный отдел 1-го Главного управления был преобразован в 3-е ГУ МЗ СССР. Начальником его был назначен П.А. Соколов, главным государственным санитарным инспектором стал А.И. Бурназян.
Вновь организованному управлению была передана вся сеть лечебно-профилактических учреждений атомной промышленности. Одновременно началось формирование МСО/МСЧ там, где они ранее отсутствовали.
Основными профильными задачами, помимо обычных для здравоохранения, явились:
— проведение лечебно-профилактических и санитарно-гигиенических мероприятий на промышленных предприятиях;
— диагностика, лечение и профилактика профессиональных заболеваний, особенно реальных в пусконаладочный период;
— общие оздоровительные мероприятия среди персонала и членов их семей, переселившихся в ЗАТО или проживавших поблизости от промышленных объектов.
Первыми медико-биологическими научными учреждениями стали радиационная лаборатория АМН № 2 (1946 г.) во главе с Г.М. Франком и биофизический отдел в Институте гигиены труда и профзаболеваний АМН СССР (А.А. Летавет). К работе над проблемой были привлечены также сотрудники Института патологии и терапии интоксикаций (В.А. Саноцкий).
Каждый организационный вариант, имевший как преимущества, так и недостатки, требовал гибкости и смелости, неординарности решений, быстрой реакции на постоянно меняющуюся ситуацию в обслуживаемом контингенте, оперативного отклика на растущие потребности в обеспечении кадрами и средствами, тесного взаимодействия с технической администрацией, мужества и ответственности в прогностических критериях развития. В последующих разделах книги по конкретным предприятиям мы попытаемся проследить формирование отрасли в целом и мер по охране здоровья призванных в нее людей.
Развитие отраслевого здравоохранения отличалось от существовавшего принципиальной новизной проблемы, недоступностью сведений, которые можно было бы почерпнуть из международного опыта, и необходимостью одновременно с решением практических задач проводить специальные научные исследования и разработки, в которых остро нуждалась практика.
В 1952 г. в больнице № 6 на базе 2-го терапевтического отделения сформировалась клиника Института биофизики. Продолжалась активная работа в МСО 71 с участием врачей и будущих сотрудников филиала Института биофизики (ФИБ-1).
Первоначально внимание ученых сосредоточивалось на обосновании безопасных уровней облучения, объема наблюдений и диагностических критериев хронической лучевой болезни при профессиональном повседневном контакте на различных объектах атомной промышленности. Затем на первый план выступили проблемы распознавания и лечения разных форм и вариантов острой лучевой болезни и местных лучевых поражений органов и тканей.
В 70-х годах наряду с организацией научно-практической работы в отрасли актуализировались проблемы действия излучения на большие группы лиц, использующих источники радиации в научных исследованиях, медицине и различных отраслях народного хозяйства. Накапливался опыт экспертизы состояния здоровья в связи с облучением у разных контингентов — не только профессионалов, но и населения, вовлеченного в радиационные ситуации.
Последовательное значительное улучшение условий труда в плане радиационного фактора, отдаление во времени от периода интенсивного воздействия проводимых врачами исследований поставили перед ними новые задачи. Необходимо было установить последствия не только облучения, но и влияния комплекса других — нелучевых экзогенных и некоторых эндогенных факторов на развитие полиэтиологических эффектов вероятностной природы (рак, лейкоз, некоторые распространенные соматоневрологические заболевания).
Стало возможным оценить здоровье как лиц, непосредственно подвергшихся облучению, так и их детей, внуков.
Число МСО/МСЧ, обслуживающих атомную промышленность, к 1965 г. достигло 44 при коечном фонде около 19 тыс. (45,6 на 10 тыс. жителей при среднем показателе по стране в это время 23,9), амбулаторный прием был рассчитан на 180 млн. посещений в год. Эти показатели и далее продолжали увеличиваться. Укомплектованность врачебными кадрами уже в 1950 г. была порядка 90% от планируемой (895 специалистов), а к 1960 г. возросла многократно (до 4655).
В 1947–1948 гг. в Институте биофизики были организованы первые трехмесячные курсы по специальным разделам профпатологии и ядерной физики для работающих в отрасли врачей. В 1949 г. начали действовать специализированные ВКК и ВТЭК, ориентированные особыми директивами и актами на решение вопросов допуска к работе на основных производствах, временного и постоянного отстранения от работы в условиях облучения и определения степени и стойкости утраты здоровья.
В 1948 г. на базе Московского нейрохирургического госпиталя инвалидов ВОВ начала функционировать первая центральная клиническая отраслевая больница на 200 коек, в 1952 г. в составе ИБФ был сформирован так называемый отдел № 4 — по сути его клинический отдел, первоначально работавший на территории экспериментального корпуса института.
Медосмотры работающих (после повторных — по месту жительства и при въезде на объект) проводились в 1947–1950 гг. на врачебных здравпунктах предприятий, работавших круглосуточно. Обязательными были осмотр терапевтом и невропатологом, развернутое исследование крови. Частота медосмотров варьировала от нескольких в месяц до 2–4 в год. В эти же годы были приняты первые ограничения по возрасту работающих (18 лет и старше) и предельным нормативам облучения (в принятой тогда терминологии ПДК — 30 Р в год).
Накапливался первый опыт оценки эффективности ограничительных мер, критериев диагностики профзаболеваний, методов и средств их лечения. Первая отечественная монография на основе собственного опыта в области клиники, диагностики и лечения острой и хронической лучевой болезни была подготовлена врачами МСО № 71 (А.К. Гуськова, Г.Д. Байсоголов, Е.А. Еманова, В.Н. Дощенко) в 1953 г. и издана в 1954 г. До этого использовались либо переводные, либо компилятивные отечественные руководства по радиационной патологии. Авторами компилятивных, в основном первых, руководств были А.П. Егоров, Н.А. Куршаков, И.С. Глазунов, П.М. Киреев, Б.Н. Тарусев, Д.Э. Гродзенский, Н.А. Краевский.
Все начинавшие работать с признательностью вспоминают книгу Ч. Беренса «Радиоактивный распад и медицина», монографии Г. Смита о военном использовании энергии атома и Б. Раевского о соотношении доз излучения и биологических эффектов. Создавались и специальные инструктивно-методические документы по медосмотрам (1957 г.) с перечнем противопоказаний для работы с источниками ионизирующего излучения (1953–1958 гг.). Разрабатывалась форма медицинской книжки работающего (П.И. Моисейцев, Г.Д. Байсоголов, А.К. Гуськова).
Биофизические лаборатории в структуре Центральной ведомственной больницы и МСО/МСЧ № 8, 11, 12, 17, 21, 25, 31, 41, 50, 51, 61, 71, 81, 84, 91, 102 появились в 1955–1960 гг., в некоторых МСЧ были выделены профпатологические койки, позже были организованы специальные так называемые заводские поликлиники (в МСО № 71 уже в 1950 г.).
В 1952 г. было выделено 40 профпатологических коек в клиническом отделе ИБФ, а в 1953 г. на базе 30 таких коек МСО № 71 создана клиника ФИБ-1 ИБФ. В 1959–1961 гг. в связи с ростом бронхолегочной патологии были организованы пульмонологические койки в некоторых МСО (Усть-Каменогорск и др.) и в клинической больнице № 6, ставшей центральной для отрасли в 1952 г., с общим фондом около 100–120 коек.
С 1950 г. формируется специализированная сеть СЭС на основных объектах, в 1954 г. в 3-м ГУ создается промсанотдел (Т.А. Корзухина).
С 1948 г. последовательно уточняются с учетом накапливающегося опыта первые «Санитарные нормы и правила по охране здоровья работающих» (1948 г.), «Временные правила для радиохимических лабораторий и контроля за загрязнением рабочих помещений» (1949 г.), «Санитарные правила работы с изотопами» (1951 г.). Создаются на основе опыта первые нормативные документы по проектированию предприятий атомной отрасли (1957–1961 гг.).
Динамика ситуации с воздействием различных профессиональных факторов (радиация, пыль, токсичные вещества, вибрация и др.) была неодинаковой на возникших в разные сроки предприятиях даже одного профиля, но во всех была очевидна общая тенденция к улучшению условий труда.
Благодаря совместным усилиям технологов и гигиенистов, действовавших в соответствии с рекомендациями цеховых врачей и ученых, обстановка постепенно нормализовалась — это относится к уровням внешнего облучения, загрязненности рабочей среды нуклидами, концентрации токсических и пылевых факторов, выделению радона, микроклимату, технологическому процессу в целом.
Среди профессиональных заболеваний в первый период (1949–1955 гг.) всюду преобладали острые формы поражений: производственные травмы, острые дерматиты и отравления химическими веществами и взрывными газами (на шахтах). За период до 1960 г. из общего числа этих заболеваний реализовалось до 70–75%. Доля лучевых поражений в структуре профзаболеваний составляла до 10%, при этом 75% случаев хронической лучевой болезни приходились именно на период 1949–1955 гг. В 1971–1975 гг. их удельный вес в общей структуре профзаболеваний стал еще ниже — 2%; оставалась на прежнем уровне частота электроофтальмии. Несколько возрастала заболеваемость хроническими формами бериллиоза, пылевым бронхитом, вибрационной болезнью, тугоухостью. Однако и эти заболевания, как и их единичные случаи в последующем (1970–1995 гг.), диагностировали, как правило, у лиц, начинавших работу в раннем — неблагоприятном периоде. Этот факт до сих пор иногда неправильно интерпретируется как увеличение средней продолжительности стажа, предшествующего развитию профзаболеваний, — в действительности же он отражает в основном ретроспективный характер диагностики.
В последние десятилетия (с 1967 г. по настоящее время) принимает закономерный характер изучение связей с профессиональным воздействием развивающихся в поздние сроки полиэтиологических болезней и синдромов (рак). Однако и поныне за редким исключением оно ведется лишь в аспекте облигатной монокаузальной (лучевой!) патологии без учета всех прочих экзо- и эндогенных факторов риска развития подобных болезней.
За период существования атомной промышленности наряду с текущим надзором за состоянием внешней среды вокруг промышленных объектов и оценкой здоровья населения при отдельных инцидентах проводилось детальное расследование по крайней мере трех крупномасштабных радиационных, а также нескольких химических (Усть-Каменогорск) аварийных ситуаций. Среди радиационных таковыми являлись сброс активных отходов в р. Теча (1949–1952 гг.), выброс нуклидов из хранилища на Южном Урале (Восточно-Уральский след ВУРС, 1957 г.) и авария на Чернобыльской АЭС (1986 г.).
Были изучены и так называемые малые аварии, преимущественно с гамма-нейтронными источниками, имевшие место на предприятиях атомной промышленности и энергетики и в ее исследовательских учреждениях, тоже в основном в период 1949–1968 гг. (59 случаев на комбинате «Маяк», единичные на других объектах). Всего в отрасли было около 34 таких ситуации с числом участников 82 и с летальным исходом в 21 случае.
Результаты анализа этих аварий и инцидентов позднее сопоставлялись с данными о несчастных случаях и нештатных ситуациях в сфере применения источников излучения в народном хозяйстве, медицине, научных исследованиях (Л.А. Ильин, А.Е. Баранов, В.Ю. Соловьев и др.). После 1971 г. именно эти — последние ситуации во всем мире, как и в нашей стране, стали преобладающими по частоте с присущими им многообразием радиационных факторов и вовлечением населения, в том числе иногда и детей. Особую сложность представляли оценка доз у неконтролируемых контингентов и отбор немногих пострадавших среди иногда большого числа вовлеченных в ситуацию. Более значимыми становились социально-психологические проблемы участников и активная роль СМИ в трактовке событий.
Специальными аспектами, во многом научными и не столь практически реализованными, являлась для отраслевого здравоохранения оценка условий труда и состояния здоровья участников ядерных испытаний и лиц, транспортировавших ядерное оружие, осуществлявших взрывы мирного и военного назначения. Следует сказать, что медицинское сопровождение этого раздела работ в силу ряда причин было наименее полным и адекватным. Многие характеристики раннего периода у этих лиц, к сожалению, безвозвратно утеряны.
В организации всех медико-биологических исследований и научно-практической работе по ним, помимо учреждений отраслевого здравоохранения, принимали участие многие другие сотрудники АН и АМН, министерств обороны, морского флота и некоторые специальные учреждения медико-биологического профиля, также связанные в своей деятельности с 3-м ГУ, а позднее с Федеральным управлением МЗ СССР и России.
Закономерно, что, как и при становлении атомной отрасли, медико-биологическое направление должно было опираться на предшествующий опыт в смежных областях знаний и оттуда черпать ориентировочные сведения и необходимые кадры.
Успешность такого подхода была разной.
Как известно, опыт радиационной медицины в первую очередь складывался из наблюдений за повреждающим локальным действием радиации на организм человека. Первые описания касались местных повреждений кожи (чаще рук) исследователей, далее — эффектов при местном лечебном применении рентгеновского излучения и радия. Позже появились сведения об изменениях в других органах и тканях (слизистые, кости, яичко) и о системных реакциях.
История радиационной медицины неразрывно связана и с именами первых исследователей атомного ядра, испытавших на себе действие радиации и попытавшихся претворить в том числе и свой личный опыт для использования лечебных свойств радия и диагностических, а позднее и лечебных возможностей рентгеновских лучей.
Первая регламентирующая уровни излучения организация — МКРЗ возникла также в среде рентгенорадиологов и физиков, обслуживавших и создававших аппаратуру и приборы медицинского назначения. Позднее к нормированию ионизирующих излучений был привлечен опыт промышленной гигиены и клиники профессиональных заболеваний.
В тот период чаще наблюдались местные, реже — общие реакции на облучение. Сведения касались преимущественно единичных случайных переоблучений вследствие незнания или ошибки самого пораженного либо лица, проводившего облучение. В последующем появились данные по отдельным профессиональным группам, длительно работавшим в неблагоприятных условиях: рентгенорадиологов, лиц, изготовлявших приборы с нанесением на них содержащих радий светосоставов, изготовлявших другие приборы с использованием радиоактивных веществ, добывавших радиоактивные руды, и, наконец, первых исследователей и персонала, закладывавших основы получения и переработки ядерного горючего для военных и мирных целей.
Преобладало описание отдельных групп и даже единичных наблюдений.
Трудно было свести все это многообразие ситуаций и порожденных ими клинических проявлений в какую-либо стройную систему, попытаться классифицировать их и понять, почему в тех или иных случаях облучения возникают поражения, столь характерные по частоте, структуре и срокам, почему одни клинические формы постепенно уступают место другим с присущими им исходами и остаточными явлениями.
Клиническая группировка поражений на местные и общие проявления, остро возникающие, с коротким временным циклом формирования, хронически протекающие, а также причинная связь событий в начальные сроки с многообразными полиэтиологическими заболеваниями, присущими отдаленному периоду, длительное время носили чисто описательный характер. Понимание и аргументация классификации клинических проявлений и одновременно систематизация радиационных ситуаций и обусловленных ими структуры и характера поражений человека стали возможны лишь в 70-х годах XX века (Г.Д. Байсоголов, А.К. Гуськова). Основным принципом их классификации стала детерминированность клинических форм своеобразием формирования дозы излучения в объеме тела человека и во времени. Помимо собственных нужд, радиационная патология разных органов и тканей с ее строго количественным соотношением эффекта и дозы для широкого спектра реакций организма животных, растений и человека явилась одновременно уникальной моделью для изучения и понимания многообразных форм патологии и процесса физиологического развития, для создания средств защиты и лечения, оценки эффективности методов, применяемых при различных заболеваниях.
Трудно, но в то же время необходимо сегодня оценить накопленный ею уникальный опыт, сформулировать и подвести некоторые его итоги, определить перспективы развития радиационной медицины на будущее и ее влияние на другие медико-биологические направления. С самого начала радиационная медицина была многофункциональной и многопрофильной дисциплиной, для решения задач которой требовалось привлечение широкого круга специалистов медико-биологического и физико-технического профиля. За сто лет ею накоплен богатейший опыт, не только ценный для нее самой, но и существенно повлиявший на развитие смежных дисциплин биологического, клинического и гигиенического профиля. Очень многим обязаны радиобиологии и радиационной медицине генетика и гематология, эмбриология и онкология, промышленная и коммунальная гигиена, медицина труда и экология.
Первые врачи и биологи, изучавшие действие ионизирующих излучений, оставили нам в наследство не только свой опыт, но и великие примеры самопожертвования, бескорыстного служения науке, верность избранному пути искания истины, образцовой организации коллективов.
Следует напомнить о мемориале и Книге почета и памяти врачей, которые были созданы в первые годы получения и применения радия и рентгеновских лучей в медицине.
Нужно, чтобы идущие за нами поколения знали о судьбе Г. Гольцкнехта (G. Holzknecht), изучившего на себе динамику местных лучевых поражений от язвы до рака кожи с метастазами и завещавшего свои посмертные исследования произошедшего другу-патологоанатому. Первые, хотя и весьма несовершенные, оценки доз в лучевой терапии (кожная эритемная доза, HED*) были оплачены болезнью и смертью этого человека, память о котором увековечена в Музее истории медицины в Вене.
* Haut-Erythem-Dosis (1905). Прим подготовившего e-версию.
Как самый увлекательный роман, можно читать сегодня историю становления возникшего в очень тяжелое для страны время — 1918 г.(!) Рентгенорадиологического института в Петрограде. Его руководителем был М.И. Неменов, тесно сотрудничавший с А.Ф. Иоффе, столь же бережно и талантливо выращивавшим плеяду физиков страны, в числе которых были и лидеры атомного проекта.
Бережно и умело формировала коллектив Ленинградского института радиационной медицины скромная маленькая женщина, героическая участница самых тяжелых блокадных дней — М.А. Невструева. Из этого института вышли Л.А. Ильин, В.П. Шамов, И.А. Лихтарев, Г.В. Архангельская, П.В. Рамзаев и многие другие ученые.
Удивительно смелые и профессионально высококомпетентные молодежные коллективы возникали на Урале в годы становления атомной отрасли. Это ФИБ-1 (позднее Южно-Уральский институт биофизики) во главе с Г.Д. Байсоголовым и его соратниками по экспериментальному отделу В.К. Лембергом и Р.Е. Либинзон.
Славные страницы в историю медико-биологических наук вписали первые руководители диспансера радиационной медицины в Челябинске — В.Л. Шведов, И.К. Дибобес, А.В. Аклеев.
«Крупно повезло» В.М. Клечковскому в формировании его ячейки на Урале — опытной научно-исследовательской станции (ОНИС), заложившей основы радиационной экологии в стране на последующие годы. Имена ее руководителей, воспитателей коллектива хранит в памяти молодое поколение — Е.И. Федоров, Г.Н. Романов, P.M. Алексахин, К. Скрябин и многие другие.
Роли отдельных медико-биологических коллективов и опекаемых ими предприятий будут посвящены следующие разделы книги.