А.П. АЛЕКСАНДРОВ: ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ

 

 

Главный инженер атомной отрасли — так воспринимала я роль Анатолия Петровича (далее А.П.) и в создании атомной промышленности, и в оснащении ядерными установками флота, с которым он активно сотрудничал еще со времен Великой Отечественной войны.

Именно эта ответственная роль в воплощении теоретических замыслов ученых-физиков и конструкторов в техническом изделии в условиях крайней срочности, иногда, наверное, при недостаточной предварительной проработке решения (на «черновики» и опытные образцы не доставало не только времени, но и ресурсов) налагала особый отпечаток на личность А.П. и на его общение с окружающими.

Многим из своих поверхностных впечатлений — наблюдений в процессе нашего недолгого, но многолетнего общения я нашла позднее подтверждение в удивительной книге сына А.П. — «Прямая речь» (2001 г.).

А.П. был замкнут, строго разделял деловое и дружески родственное общение, прятал груз огромной личной ответственности за шуткой, розыгрышем, коротким отключением на отпуск с большой своей семьей на лоне природы. Этот отпуск он поставил условием прихода к И.В. Курчатову. Свои решения, точку зрения в беседах с коллегами (свидетелем чего я была на совещаниях в коттедже, на встречах в «гостинице академиков» на Урале) формулировал очень кратко, резковато — как бы на выходе из скрытого трудного раздумья, еще внутренне, может быть, и не завершенного, но вынужденно срочного и категоричного, чтобы можно было «сразу начать делать то, что нужно».

Такими же лаконичными были его вопросы о здоровье и жизни кого-либо из тех, чья судьба его интересовала, и сразу тоже с «выходом на действие» — надо: «дать передышку», «отправить в больницу», «достать препарат», «что-то купить».

Розыгрыши и шутки (парик на известную всем лысину А.П., обескураживший служительницу гостиницы, бритва огромных размеров «для снятия бороды Игоря Васильевича» и др.) больше смешили окружающих, чем его самого. Я не видела А.П. в окружении самых близких — семьи: может быть, с ними он и сбрасывал какие-то «слои защиты» и от души веселился? Но таким, каким я его видела — до, может быть, последних месяцев жизни и тяжелой болезни, он мне как врачу казался всегда скрыто напряженным, не очень доверительным, «за все отвечавшим», лично удивительно строго дисциплинированным, с жестким расписанием дел, поступков, формулировок.

После прочтения книги его сына мне многое стало понятно и нашлись новые подтверждения первоначального моего впечатления о «рубцах» трудной, героической жизни этого человека под грузом огромной ответственности за дело, да еще и в условиях «строя», который в критической ситуации мог бы «напомнить о прошлом».

Другой круг впечатлений об А.П. связан с потрясением событиями, последовавшими за аварией на ЧАЭС в 1986 г. Для А.П. это совпало еще и с глубокой личной утратой — смертью жены. Я была невольным свидетелем его конфликта с В.А. Легасовым, общаясь в это время довольно близко (как заведующая клиникой, где лечился В.А. Легасов) с его участниками, распространявшегося на окружающих противостояния. Еще раз хочу сказать, что поведение А.П., его высказывания по поводу и ситуации, и самой аварии на ЧАЭС от первых дней-недель и все последующие годы до смерти упрочили мое глубочайшее уважение к этому человеку. Он отвергал все попытки снять с себя «личную» ответственность, мобилизовал коллектив ИАЭ на расследование в поисках истины и на действия, которые могли бы минимизировать последствия аварии. Он сумел встать выше враждебной ему прессы, многочисленных кривотолков, непрерывно продолжал думать о случившемся, искать ответы, нужные для понимания и коррекции сложной технологической ситуации.

Мы пригласили А.П. в клинику в 1987 г. в преддверии Дня Победы, попросив поделиться воспоминаниями о первых днях Великой Отечественной войны. Тогда он уже был тяжело болен. Мне хотелось, чтобы молодежь увидела этого замечательного человека. Договорились не затрагивать тему Чернобыля. А.П. охотно согласился приехать, радовался цветам, теплоте встречи... и сам «заговорил о Чернобыле».

И это было все в том же ключе: разделенной ответственности, непреходящей боли с чувством ущерба, которую причинила авария людям, судьбе атомной энергетики, стремления познать истину, но, как это присуще А.П., не для бесплодных сетований, а для принятия конструктивных решений и действий. Разговор «состоялся», и, как мне кажется, А.П. уехал от нас приободренным, ощутившим понимание и участие, каким-то более раскованным, чем обычно, даже веселым (?!)

Ну и короткий грустный последний период — обнаружения злокачественной опухоли на ноге, ее облучение в НИИ онкологии с перевязками и симптоматическим лечением у нас в больнице. Он приезжал со своей милой невесткой Таней. Мы отправлялись в перевязочную и все это время общались. Именно тогда А.П. подарил мне фотографию всей своей большой семьи с шутливой доброй надписью. Вспоминали (как всегда, в день рождения Игоря Васильевича в его музее) бывших с ним рядом в первые годы соратников, круг которых постепенно редел. Это отвлекало А.П. от боли, понятной тревоги и несомненно сближало нас.

Еще раз хочется отметить удивительно четкую и лаконичную формулировку впечатлений А.П. о пережитом. Вспоминал он отдельные эпизоды, характеризующие конкретного человека. Если и делал это с юмором, то очень дифференцированным, не сглаживающим, а подчеркивающим особенное, существенное. Поражали меня как врача сохранность памяти, интеллекта, критичность и ирония в устах этого уже очень старого и много пережившего человека, умение ценить существенное в людях.

Какой он был инженер, судить не мне — об этом вспомнят коллеги. Я слышала много об этой стороне его деятельности в коротких многочисленных ремарках — удивление сотрудников по поводу найденных оптимальных решений сложных технических проблем. А больше всего узнала о нем на похоронах от его соратников по флоту, которому, как я поняла, была отдана существенная доля инженерного творчества А.П. Да и любил он всегда море и моряков (хотя бы «воду» Урала и Волги). Так понятно завещание А.П. положить в гроб именное морское оружие и Андреевский флаг с первой подлодки, которые были ему то ли наградой, то ли подарком флота.

Завершая эти краткие заметки — штрихи к объемному портрету А.П. Александрова, который был воссоздан к 100-летию со дня его рождения, хочу сказать, что считаю для себя огромным подарком судьбы возможность хоть немного узнать этого замечательного человека — современника XX века. Я рада, что смогла познакомить с ним сотрудников нашей клиники. Продолжаю искать, читать и слушать все, что появляется в прессе об Анатолии Петровиче, хотя трактовку принимаю далеко не всегда. Вспоминаю Институт атомной энергии и считаю, что годы, когда им руководил А.П. Александров, были годами расцвета института — даже в горькие дни Чернобыльской эпопеи.

На тех, кто работал с ним рядом, лежал отблеск этой яркой личности, им были присущи (как и тем, кто продолжает трудиться) общий с А.П. стиль неброской ответственности в работе, полной самоотдачи, критического отношения к сделанному, особый тон общения, чувство достоинства и взаимного уважения, высокое понятие государственности.

return false">ссылка скрыта

Когда сегодня случается что-то сверхординарное, значительное — будь это очередная авария критичности у нас в стране или в мире, гибель ПЛА «Курск», пуск новой АЭС, я всегда пытаюсь соразмерить происходящее с тем, как бы это оценил Анатолий Петрович.

Многое можно «сверять по нему» и сегодня, как по очень точному, независимому от конъюнктуры прибору, высвечивающему не только показания, но и их оценку, дающему ориентир на оптимальное решение.

Думаю, что роль Анатолия Петровича в создании атомной промышленности и в энергетике страны, его личность должны стать примером для молодого поколения. Может быть, следует учредить памятный знак, грант, стипендию для молодых инженеров имени А.П. Александрова.

Этого требует светлая память о ГЛАВНОМ ИНЖЕНЕРЕ отрасли, когда-то так много решившей в судьбах нашей страны. Пусть и новые прогрессивные инженерные решения, которые будут приниматься в XXI веке, подтвердят закономерную их преемственность с высокой инженерной культурой XX столетия, уникальным представителем которой был А.П. Александров.