Глава XXIX. ПУТЕШЕСТВИЕ

Энергия, твердая воля и пламенный темперамент – эти основные черты характера доньи Марианны созревали в суровой действительности пограничного края Мексики, где на каждом шагу человека подстерегает опасность. В будничной жизни такие характеры ничем себя не проявляют. Дремлющая в них энергия пробуждается только тогда, когда на них обрушивается несчастье. О, тогда они умеют постоять за себя, стойко выдерживают удар судьбы и смело вступают в бой с враждебными силами!

Еще там, в Красной комнате, где маркиз открылся, наконец, своим детям, в душе доньи Марианны, сначала ошеломленной сообщением отца, все вдруг взбунтовалось. В поисках выхода она вспомнила слова Твердой Руки. У нее зародилась смутная надежда, что он сможет указать путь к спасению от несчастья, нависшего над ее головой.

Она перебирала в своей памяти всю свою жизнь с того момента, когда покинула город Сан-Росарио, вспомнила, как охотник не раз приходил ей на помощь, задумалась над недавним своим разговором с Твердой Рукой, и для нее стало очевидным, что этот человек, который лучше, чем она, а может быть, даже лучше, чем сам маркиз, разбирается в коварных махинациях недругов семьи де Мопоер, сумеет помочь ей. И с решимостью, свойственной только сильным натурам, донья Марианна направилась прямо к своей цели. Предприятие это, в сложной обстановке индейского восстания и гражданской войны, было далеко не легким и отнюдь не безопасным для молодой девушки.

Дочь маркиза де Мопоера, скачущая ночью вдоль индейской границы, по дорогам, кишащим разбойниками, – в этом было нечто дерзновенное! Правда, ее сопровождал храбрый человек, но что мог бы сделать он один против целой банды? От сознания, что она находится одна в чужом мире, донья Марианна не раз внутренне содрогалась. Но отважная и гордая девушка, воодушевленная благородной целью, ничем не выдавала своих чувств. Она держалась уверенно и непринужденно, беседовала вполголоса с тигреро о самых посторонних вещах, поддразнивала своего спутника, шутливо высмеивая его страхи и предостережения, и восхищалась прелестями прогулки по незнакомым местам в такую дивную ночь. Что же касается Мариано, то он отказывался понимать чтонибудь в затее доньи Марианны. Он сразу решил, что все это не что иное, как прихоть немного взбалмошной девушки, и поэтому не доискивался более глубоких причин столь странной экспедиции. С детства он привык исполнять все желания своей токайи. И теперь, ни о чем не думая, он был в восторге от сознания, что доставляет ей какую-то радость. Впрочем, он и сам наслаждался неожиданно представившейся возможностью провести с ней наедине несколько часов.

Не следует, однако, ложно истолковывать чувства тигреро к донье Марианне. Он любил свою молочную сестру, любил ее всей душой, готов был в любую минуту отдать за нее свою жизнь, но в этом живом и горячем чувстве не было и тени личной заинтересованности. Это была чистая дружба, пламенная и самозабвенная, – самое возвышенное чувство, которое только может возникнуть в сердце мужчины. Сознание огромной ответственности за жизнь доньи Марианны ни на одну минуту не покидало тигреро. Он настороженно прислушивался к малейшему шуму, внимательно всматривался в лесные опушки. В любую минуту он готов был беззаветно биться за свою молочную сестру. Они ехали по пересеченной, но, к счастью, малолесистой местности. Да и яркий лунный свет исключал возможность неожиданного нападения.

Донья Марианна с любопытством поглядывала по сторонам, изредка спрашивая тигреро, скоро ли они доберутся до, места его встреч с Твердой Рукой. Наконец Мариано, остановив коня, указал ей рукой на небольшую горку над рекой, на самой вершине которой мелькало, пробиваясь сквозь высокую траву, пламя угасающего костра.

– Вот туда мы и направимся, нинья.

– О, да нам осталось всего несколько минут ходу! – радостно воскликнула донья Марианна.

– Вы ошибаетесь, нинья. Во-первых, тропа, по которой мы следуем, очень извилиста; во-вторых, этот прибрежный холмик совсем не так близок, как вам кажется. В такую ясную ночь человек теряет способность ориентироваться и становится жертвой оптического обмана. На самом деле до этого берега около двух лье по птичьему полету, то есть напрямик. А если принять во внимание все обходы извилистой тропки, то наберется, пожалуй, и все четыре лье.

– Но отчего бы нам, в таком случае, не взять напрямик, по полям?

– Боже нас упаси, нинья! Мы попали бы в зыбучие пески, которые поглотили бы нас в несколько минут.

– Полагаюсь на вас, токайо! Впрочем, теперь, когда я уверена благодаря этому огоньку, что Твердая Рука на месте, мне уже не к спеху.

– Простите, дорогая токайя, но я вовсе не говорил вам, что мы непременно застанем там Твердую Руку.

– А что же вы тогда сказали?

– Только то, что у нас имеются шансы застать его там, так как Твердая Рука разбивает обычно на том пригорке свой бивак, когда охотится в здешних местах.

– Но ведь это же пламя его костра? Или, может быть, вы станете утверждать, что это вовсе и ие костер?

– И не подумаю! Неизвестно только, кто развел этот костер. Ведь, кроме Твердой Руки, есть еще и другие охотники, и эта вышка, с которой легко наблюдать за всей окрестностью, давно уже облюбована ими для ночных стоянок.

– Значит, вы полагаете, что Твердой Руки там нет?

– Нет, и этого я не говорил, нинья! – ответил охотник.

– Так скажите же толком, что вы думаете! – воскликнула донья Марианна, сердито стукнув рукой по луке седла. -Право, вы бываете иногда несносным, токайо!

– Не волнуйтесь, токайя, ничего еще не потеряно. Если мы застанем там другого охотника, мы сможем узнать у него, где находится сейчас Твердая Рука.

– А почем вы знаете? Может быть, там вовсе не охотники, а какой-нибудь индеец?

– Нет, индейцев там нет.

– Ну уж на этот раз, Мариано, я попрошу вас ответить: откуда вам это известно.

– Не надо быть волшебником, чтобы разгадать такую простую вещь.

– Вот как! Вы полагаете, что это очень просто?

– Конечно!

– Тогда потрудитесь объяснить мне; учиться, говорят, никогда не поздно.

– Вы все шутите, токайя, а между тем это так: никогда нельзя пренебрегать уроками прерии.

– Ладно, без нравоучений, токайо! Я жду вашего объяснения.

– Так слушайте же. Индейцы, из опасения быть тотчас же обнаруженными, никогда не разводят костра на мексиканской границе. В тех редких случаях, когда обстоятельства вынуждают их к этому, индейцы принимают всевозможные меры предосторожности. Они разводят костры только в глубоко вырытых ямах и употребляют для этого лишь самое сухое дерево, которое они берут с собой в поход. Из глубокой ямы вырывается едва приметное пламя, а сухое дерево горит без дыма и не дает искр. Понятно?

– Но и этот костер едва приметен, мой друг.

– Но он все же виден издалека. И будь это индейцы, они дорого заплатили бы за такую неосторожность!

– Верно, приятель! Сразу виден бывалый человек, – раздался в нескольких шагах от них грубый, но не лишенный добродушия голос.

Путники невольно вздрогнули и, пугливо озираясь, увидели человека, стоящего на тропе. Он опирался обеими руками на ствол ружья. В эту критическую минуту Мариано не растерялся: молниеносным движением он вскинул свой карабин и Навел его на незнакомца.

return false">ссылка скрыта

– Эй, дружок! – продолжал между тем тот, нисколько, по-видимому, не смущаясь враждебными намерениями тигреро. – Смотри, что делаешь! Этак недолго и убить старого приятеля.

– Гм!.. Голос как будто знакомый, – сказал тигреро, не опуская, однако, ружья.

– Еще бы! Тебе да не узнать его!

– Неужели Свистун?

– Наконец-то! Он самый и есть, – усмехнулся канадец.

– Это друг, – сказал тигреро и закинул ружье за спину.

– Кто он? – спросила донья Марианна.

– Траппер, канадский охотник, типичный сын своего народа.

– Вы в нем уверены?

– Как в самом себе; честнейший парень.

– Канадцы недаром слывут за порядочных людей! Спросите его, что он тут делает.

– Хо! Это уж мое дело, – ответил Свистун на вопрос Мариано. – Скажите лучше, куда вы мчитесь ночью в таком неподходящем обществе да еще в такое смутное время?

– А я, как видите, путешествую, – ответил ему в тон Мариано.

– Возможно. Но каждое путешествие предпринимается с какой-нибудь целью. А я, откровенно говоря, не возьму в толк, куда это вы так стремитесь по этой тропе?

– А туда, где мы надеемся встретить человека, которого ищем.

– Гм… Неохота мне что-то допрашивать вас как следует, хотя я, может быть, имею на это право; но вам лучше повернуть назад, чем двигаться вперед. Так я полагаю.

– А это не от меня зависит, Свистун, – отвечал тигреро.

– Почему?

– Потому что не я командую этой экспедицией.

– Не вижу никого другого: ведь вас тут всего двое!

– Вы забываете, сеньор, – вмешалась в их разговор донья Марианна, – простую вещь: когда из двух одна – женщина…

– …то она и командует, – прервал ее Свистун. – Простите, сеньорита, мою забывчивость!

– Прощаю великодушно, – в том же шутливом тоне произнесла донья Марианна. – Но при условии, что вы ответите на некоторые мои вопросы.

– Я слушаю вас, сеньорита.

– Я хотела бы знать, что это за бивак там, вдали?

– Это стоянка охотников, сеньорита.

– Вы знаете этих людей?

– Еще бы, сеньорита! Я сам из их числа.

– Видите ли, сеньор, – после минутного колебания произнесла донья Марианна, – по некоторым важным соображениям мне необходимо немедленно повидаться с одним охотником. Может быть, он находится среди ваших товарищей.

– Вы знаете его лично, сеньорита?

– Да. Его зовут Твердая Рука. Услышав это имя. Свистун быстро приблизился и пристально взглянул на девушку.

– Вы, кажется, сказали, что у вас важное дело к Твердой Руке?

– Очень важное, повторяю вам, сеньор.

– Тогда, значит, вы и есть донья Марианна де Могюер?

– Как вы узнали?

– Не удивляйтесь, сеньорита. Твердая Рука – мой друг. Он предупредил меня, что вы, быть может, будете разыскивать его здесь.

– Он знал? – пробормотала донья Марианна. – Но как он мог знать?

Загадочная осведомленность охотника обо всем, что касалось ее жизни, начинала пугать донью Марианну.

– Он не смел этому верить, сеньорита, он только надеялся, – сказал охотник, словно прочитав ее мысли. – И меня он предупредил о вашем возможном посещении, не вдаваясь ни в какие подробности, поверьте мне, сеньорита. Просто он не хотел затруднять вас излишними розысками и поручил мне оказать вам в этом содействие.

– В таком случае, сеньор, – с обычной своей решимостью произнесла донья Марианна, – прошу вас проводить нас к этому биваку.

– Охотно, сеньорита. Могу вас заверить, что вам окажут там радушный прием, несмотря на отсутствие вашего друга.

– Как?! – воскликнула пораженная донья Марианна. – Его там нет?

– Да вы не волнуйтесь, сеньорита, он скоро вернется.

– Боже мой! – простонала девушка.

– Разрешите мне отправиться вперед, сеньорита, чтобы подготовить все к вашей встрече.

– Да, но Твердая Рука…

– Скоро вернется, – успокаивал ее Свистун. – Я сам уведомлю его. К утру он будет на месте.

– Даете слово, сеньор?

– Честное слово охотника прерий!

– Тогда идите… С Богом! Свистун вежливо поклонился и, взяв наперевес свое ружье, пригнулся и нырнул в кустарник.

– Ну, токайя, теперь мы можем смело двинуться вперед. Я хорошо знаю Свистуна – это добрый и честный парень. Слово его верное.

– Только бы мне встретиться с Твердой Рукой!

– «Встретиться»! Сами видите, какие меры приняты на случай вашего появления в этих краях.

– Вот это-то и пугает меня. Но будь что будет! Едем! С этими словами она стегнула свою лошадь и помчалась вперед. За ней последовал тигреро, так же мало понимавший смысл этого восклицания, как не мог он раньше постичь желания доньи Марианны немедленно увидеться с охотником.