Предисловие редактора к английскому изданию

Считается, что сутра “Сердце праджня-парамиты”* является сущностью буддийского учения. Ежедневно ее распевают либо читают в общинах всего мира. Комментарии Тхить Ньят Ханя, которые содержит данная книга, — это часть непрерывного по­тока устной передачи, берущего начало в буддизме времен Будды Шакьямуни, жившего 2500 лет назад. Праджня-парамитские тексты появились в начале первого тысячелетия в Индии; затем они получили распространение в Китае, Вьетнаме, Корее, Тибете, Японии и в других странах, где исповедуется буддизм Махаяны.

Почти столетие назад эти труды были переведены на англий­ский язык, и уже более тридцати лет они преподаются на За­паде совместно с практикой созерцания дзэнскими и тибетскими наставниками. Понимание большей части этих трудов оказалось непростым занятием для западных людей.

Весной 1987 года Тхить Ньят Хань, вьетнамский дзэнский наставник, поэт и борец за мир, провел несколько циклов созер­цания и лекций в Калифорнии, в северо-западном тихоокеан­ском районе, в Колорадо, Новой Англии и Нью-Йорке. Он воо­душевил своих слушателей из Америки присоединиться к нему в попытке раскрыть подлинное лицо “американского буддизма”, которое не является “иноземным”, но исходит из глубин нашего понимания. “Нет единого буддизма. Существует множество буд­дийских учений. Когда буддизм проникает в страну, эта страна приобретает также новую форму буддизма... Буддийское учение в этой стране будет отличным от учений других стран. Буддизм чтобы оставаться буддизмом, обязан подходить и соответство­вать психологии и культуре общества, которому он служит” Чтобы углубить наше понимание и помочь нашим иссле­дованиям, Тхай (устная форма обращения к наставнику) про вел несколько бесед по сутре “Сердце праджня-парамиты” — сущности учения. Отдельные из них оказались публичными выступлениями перед семи-восьмитысячной аудиторией, в то время, как другие беседы слушали пятьдесят-шестьдесят человек участвовавших в цикле созерцания. Примерно так проходила беседа в местечке Оджай в Калифорнии, где под огромным дубом у подножия гор Лос Падрес расположились художники и созерцатели, где утреннее пение птиц и порыв теплого ветерка служили прекрасным сопровождением мягкому проникновенному голосу Тхая. Его рассуждения о “Сутре Сердца” были удиви­тельно доступны для понимания и придавали новую жизнь и живое осмысление этому древнему учению. Настоящая книга объединяет несколько подобных бесед, несколько сливающихся в одно русло потоков.

Во время циклов созерцания Тхай помогал участвовавшим достичь покоя, пристального внимания ко всякой деятельности, будь то прием пищи, изображение Будды либо попросту спо­койная ходьба, с полным осознанием соприкосновения между ногой и землей. Чтобы поддержать подобного рода осознанность, Колокольный Смотритель своевременно ударял в большой ко­локол, и всякий прекращал свою работу, делал три вдоха и повторял про себя: “Слушай, слушай, этот удивительный звук возвращает меня к подлинному „Я"”. “Колокол—это бодхисаттва,—говорит Тхай,.—он помогает нам пробудиться”.

Памятуя об этом, при колокольном звоне мы должны были отложить наши огородные принадлежности, наши молотки, наши рисовальные кисти или шариковые ручки и вернуться на минутку к себе, дыша с естественным спокойствием, улыбаясь в пол-улыбки себе и всему, что вокруг, — людям, деревьям, цветку, веселому бегущему ребенку, даже нашим печалям, а по­рой нашей боли. Как только мы делали это, наш слух обост­рялся и происходило единение между нами и колокольным зво­ном. Поистине замечательно, насколько отчетливо внутри человека может прозвенеть колокол. После такого перерыва мы, восполнив силы, возобновляли нашу работу, возможно чуть бо­лее внимательно, чуть более осознанно.

Стать бодхисаттвой может не только колокол, но все, что может помочь нам проснуться и отвлечься в текущий момент. “Буддизм—это мудрый способ насладиться жизнью”,—говорит Тхай. Таким образом, мне доставит удовольствие предложить вам прочесть эту книгу так, чтобы вы сумели понять прозрач­ную “сущность учения”, содержащуюся в ней. Лучше всего читайте книгу так, будто вы внимаете звуку колокола. Забудьте на минуту про вашу физическую либо умственную работу, сядьте поудобней и позвольте словам этой удивительной книги как можно отчетливей прозвучать внутри вас. Я убежден, что, если единение между книгой и вами произойдет подобным обра­зом, вы не один раз услышите колокол осознанности. Когда он зазвенит, отложите на минуту книгу и прислушайтесь к эху его звучания внутри вас. Вы даже можете постараться дышать спокойнее и улыбнуться. Поначалу это покажется трудным, как.это произошло со многими из нас, но мне до сих пор слышится воодушевляющий голос Тхая: “Вы в силах это совершить!” Та­ким образом глубины вашего сердца и “Сутры сердца” сбли­зятся. Возможно, они даже соприкоснутся. Будут ли тогда в сто­роне от вас сострадание и мир во всем мире?

Питер Левит Малибу, Калифорния Апрель 1988 года

________________________________

* В английском переводе праджня-парамита переводится как “совершенное постижение”. Более буквальный перевод с санскрита “запредельная мудрость” (Примеч. перев.)


Взаимобытие

Если вы поэт, то вы без труда увидите, что в этом листке бумаги есть плывущее облако. Без облака не было бы дождя, без дождя не выросли бы деревья, без деревьев мы не смогли бы изготовить бумагу. Облако необходимо для существования бумаги. Если бы здесь не было облака, то здесь также не было бы листка бумаги. Так что мы имеем право сказать, что бумага и облако взаимно существуют. “Взаимобытие” — это слово, которого нет еще в словаре, но если мы сложим слово “взаимо” с существительным “бытие”, мы получим новое су­ществительное — взаимобытие. Без облака мы не смогли бы из­готовить бумагу, поэтому мы имеем право сказать, что облако и этот листок бумаги взаимно существуют.

Если мы посмотрим на этот листок бумаги более пристально, то мы увидим в нем солнечный свет. Если бы не было света от солнца, то лес бы не вырос. В действительности ничего бы не выросло. Даже мы не можем расти без солнца. И поэтому мы помним, что солнечный свет также присутствует в этом листке бумаги. Эта бумага и солнечный свет взаимно существуют. И если мы посмотрим далее, то мы увидим дровосека что срубает деревья и поставляет их для фабрики, где те пре вращаются в бумагу. И мы увидим пшеницу. Нам известно, что дровосек не смог бы жить, не имея каждый день хлеба, и по этой причине пшеница, что после становится хлебом, также присутствует в этом листке бумаги.

Взглянув особенно пристально, мы увидим также самое себя в этом листке бумаги. Это несложно увидеть, поскольку, когда мы смотрим на листок бумаги, он является частью нашего восприятия. Ваше сознание и мое присутствуют внутри него. Так что мы имеем право сказать, что все присутствует здесь, в этом листке бумаги. Вы не сумеете назвать ни одной вещи, которая не присутствует здесь, — время, пространство, земля, дождь, минеральные вещества в почве, солнечный свет, облако, река, тепло. Все со-существует с этим листком бумаги. Вот почему мне кажется, что слову “взаимобыть” должно быть место в сло­варе. “Быть”—означает “взаимобыть”. Вы попросту не можете быть отдельно от остального. Вам приходится взаимобыть вместе со всем. Этот листок бумаги существует, поскольку все остальное существует.

Допустим, мы возвращаем одно из веществ на свое место. Допустим, мы возвращаем солнечный свет солнцу. Вы думаете, что этот листок смог бы тогда существовать? Нет, без солнеч­ного света ничто не может существовать. И если мы вернем дро­восека в утробу матери, мы также потеряем листок бумаги. На­лицо то, что этот листок бумаги изготовлен только из “не-бумажных веществ”. И если мы возвращаем эти “не-бумажные вещества” на свое место, тогда исчезает бумага. Без таких “не­бумажных веществ”, как сознание, дровосек, солнечный свет и так далее, не было бы бумаги. Хотя этот лист бумаги тонок, но он содержит в себе все, что есть во вселенной.

Но может показаться, что в “Сутре сердца” говорится иное. Авалокитешвара говорит нам, что вещи пусты. Давайте при­смотримся к этому получше.