Глава 12

 

POV Bill

- А потом этот парень… Ну... В общем, однажды, когда я еще дома был, не совсем поправился, - дрожащим голосом пытаюсь подобрать слова, чтобы рассказать то, что рассказывал лишь однажды и лишь одному человеку – Жану, а теперь приходилось выдавливать эту историю из себя на бис, - он пришел и… - голос срывается на хриплый шепот, а пальцы неосознанно начинают теребить шелковую ткань покрывала, - бабушки не было, и он меня заставил, то есть не заставил, я сам согласился, потому что он говорил, что бабушка… Ну, ты… ты сам понял, - делаю глубокий вдох, вылив на него все, что было внутри, все то, что я так боялся рассказать.

Устремляю взгляд в стену напротив и зябко кутаюсь в покрывало. Мне почему-то страшно посмотреть мужчине в глаза, очень страшно. То, что я рассказал сейчас, могло оттолкнуть любого, но это надо было сделать, пока все не зашло слишком далеко, хотя оно и так зашло. Воспоминания о том, что произошло в этой комнате буквально полчаса назад, заставляют щеки начать пылать и вновь почувствовать неприятное жжение внизу.

Я просто не смог сдержаться, и эти чертовы слезы и чертовы утешения Йоста, активизировавшие словесный поток… Он наверняка теперь думает, что я…

- Билл, - тихий голос вырывает меня из размышлений. Так хотелось повернуться и посмотреть ему в глаза, но я боялся, слишком боялся больше не увидеть там тепла.

- Билл, - зов повторяется через пару секунд. Шорох, и теплые руки ложатся поверх покрывала и подтягивают меня поближе к нему. - Ты меня слышишь?

Молча киваю головой, сверля взглядом стену.

- Такого больше не будет. Никогда, слышишь? Я не позволю, - эти тихие слова в полумраке почти незнакомой, но такой важной для меня комнаты я не забуду никогда. Ни руки, ни спокойствие и уверенность, с которыми была сказана самая правильная фраза в этот момент. Впервые, спустя почти три года после моего бегства из Флориды, я почувствовал себя защищенным, полностью. Такого больше не будет. Никогда. Не позволит.

Сил хватает лишь на то, чтобы выдавить тихое:

- Спасибо.

- Билл, - мягкие пальцы обхватывают подбородок и заставляют повернуть лицо к нему. Дэвид был необычайно спокоен, но в глазах плескалась тревога – у него были очень говорящие глаза, а я уже научился их читать. - Все будет хорошо.

- Все будет хорошо, - эхом повторяю за ним, а он просто притягивает меня к себе близко-близко, заставляя уткнуться носом ему куда-то в шею, и шепчет на ухо, поглаживая по спине:

- Такое нельзя забыть, я знаю, но ты прости этого парня. Жизнь не прощает такие штуки, он обязательно получит свое, а ты его просто прости, тем более, что ты, скорее всего, никогда его больше не увидишь и не услышишь.

- Простить? - поднимаю на него глаза, полные недоумения: как кому-то можно простить ТАКОЕ?

- Да, - уверенно кивает, - он не достоин того, чтобы ты на него обижался, понимаешь?

- Понимаю, - отстраненно киваю, пытаясь осмыслить то, что он мне только что сказал. Как простить? Как? Как можно? Ведь это же нельзя сделать так просто – взять и простить. - Как? - вопрос сам по себе срывается с губ.

- Просто скажи про себя: «Я тебя прощаю», и все, оно со временем само случится. Однажды ты проснешься и поймешь, что ничего и нет уже, - мирный шепот на ухо и скольжение теплых рук по голой коже моей спины успокаивали.

Сделав над собой усилие, я произнес про себя: «Я тебе прощаю, Том Каулитц, за все, что ты сделал со мной». Чудо не произошло, и ожидаемого огромного облегчения выдавленная даже про себя фраза не принесла, но груз на моих плечах стал чуточку легче.

- Спасибо, - я уже в сотый раз за эту ночь поблагодарил его.

- Еще не за что, - легкая улыбка, и его губы накрывают мои, нежно, сладко, тягуче, так вкусно, что я не сдержал разочарованного вздоха, когда Дэвид закончил поцелуй. Поймав мой недоуменный и немного обиженный взгляд, он, усмехнувшись, сказал: - Во-первых, тебе пока больше не надо, - подмигивает, заставляя меня чуть смутиться и вызывая на щеках легкий румянец, - а во-вторых, немного поспать никому еще не мешало. Я же по твоим глазам вижу, что ты хочешь спать.

Неожиданно я и сам понял, что мои глаза просто слипаются, а в голове стоит ровный мелодичный гул, на который я и сам не обращал внимания.

- Сейчас мы… - Дэвид начал стаскивать с меня покрывало.

- Эй! - неожиданно громко и возмущенно даже для себя вскрикиваю и вцепляюсь в спасительную ткань, являющуюся для меня на данный момент единственной одеждой.

- Ты собираешься спать, как маленькая свинка? - Дэвид расхохотался в голос, а я обиженно фыркнул. - Или мы расправим кровать?

- Расправим, - буркаю и, ловко вывернувшись из его рук, встаю, стягивая огромное покрывало за собой.

Через десять секунд я уже вновь скользнул на кровать под одеяло в белом хрустящем от свежести пододеяльнике, уткнулся носом в подушку и втянул непередаваемый, но такой любимый запах свежего белья.

- Ты меня стесняешься, - кольцо рук смыкается на талии, и сзади прижимается горячее тело.

- Не… - хочу возмутиться, но он безжалостно меня обрывает:

- Стесняешься. Придется отучать, - хмыкает, а я вздрагиваю, представив себе этот процесс. - Но не сегодня и точно не сейчас – сегодня и сейчас мы будем спать. Сладких снов, - от этих теплых, тихих, лучащихся непередаваемым ехидством слов захотелось улыбаться.

- Сладких, - бормочу, чувствуя, как усталость после такого насыщенного дня и какая-то внутренняя легкость вперемешку со сном берут свое.

 

***

Пробуждение было приятным. Я чувствовал себя удивительно выспавшимся, что в последнее время случалось со мной очень и очень редко. Перевернувшись на спину и с наслаждением потянувшись, я открыл глаза, и мой еще не проснувшийся разум захлестнула волна недоумения: у меня в спальне был идеально-белый потолок, а здесь он был светло-светло бежевый, почти не отличимый от белого для обычного человека, но для отработавшего уже столько времени в «Вог» эта разница была весьма и весьма ощутимой.

Я быстро сел на кровати, и едва мой взгляд опустился чуть ниже, меня захлестнули воспоминания, заставляя вспыхнуть щеки и сбиться дыхание. О черт, как стыдно-то. Судя по неприятному жжению внизу и тому, что проснулся я не у себя, в этот раз мне ничего не приснилось. Тихонько простонав, я накрыл пылающие щеки ладонями и тут меня озарило: Йост. Я аж подпрыгнул на кровати от пришедшей мысли и судорожно повернулся в сторону, где он, по идее, должен был находиться, но там никого не было. Только смятая подушка и сбитая простынь свидетельствовали о том, что я спал все-таки не один.

В тот же момент меня захлестнула волна обиды и недоумения: он что, бросил меня? Неужели... нет-нет-нет, навязчиво крутилось в голове, он не мог, он просто встал раньше и не захотел меня будить, а сам пошел в душ.

Осторожно встаю с кровати, чуть морщась от боли (интересно, вот почему во время процесса было почти не больно, а сейчас такое ощущение, что туда кислоты налили? Черт, от таких вопросов, заданных самому себе, вспыхнули не только щеки, но и уши), и пытаюсь найти что-нибудь, что можно на себя надеть.

 

POV David

От сковородки, на которой очень аппетитно скворчал омлет, меня отвлекло приближающееся шлепанье босых пяток по паркету. Улыбнувшись, я повернулся к проходу, в котором через пару секунд появился заспанный парень в измятой вчерашней одежде. Да уж, в той поспешности, с которой я снимал ее вчера с него, трудно было сохранить презентабельный вид дизайнерских моделей.

- Доброе утро, - улыбаюсь Биллу, - выспался?

- Доброе, - на его лице заиграла улыбка, такая очаровательная, что тут же захотелось его поцеловать, - ага, просто прекрасно выспался.

- А поцеловать никого случайно не хочешь? - вздергиваю бровь, еще сильнее смущая его.

Вместо ответа он, нарочно громко шлепая, подошел ко мне и встал напротив, скрестив на груди руки, внимательно посмотрел и… отрицательно покачал головой, а я чуть не поперхнулся от недоумения:

- Билл, - подхожу к мальчику вплотную и за бедра притягиваю его к себе еще ближе, - что случилось? - внутри что-то настойчиво вопило, что что-то очень не так, раз он не принял правила игры.

- Почему ты ушел? - серьезный прохладный взгляд, словно мы на деловом совещании обсуждаем инвестирование в новый проект «Вог», а не у меня на кухне после нашего первого секса.

- Дурачок, - усмехаюсь. Боже, какой он ранимый на самом деле. Под маской законченного эгоиста прячется все тот же маленький надувающийся от любой мелочи мальчик, о котором я узнал сегодня ночью. - Я хотел ему кофе в постель, а он тут сцены устраивает, - смеюсь, наблюдая, как изящная выщипанная бровка взлетает вверх, а на лице с размазанной косметикой расползается улыбка:

- Правда? - это прозвучало так наивно и по-детски, что я не удержался и чмокнул его в нос.

- Конечно, правда, - продолжаю улыбаться, как идиот, наблюдая за тем, как он забавно морщится, - только вот один маленький, вредный, обидчивый мальчишка сюрприз испортил, - хмыкаю.

- Простишь его? - в карих глазах заплясали бесенята.

- Я подумаю, - внимательно смотрю на него, ехидно улыбаясь. - Но я знаю, что может повлиять на мое решение… - задумчиво тяну.

- И что же? - точно так же ехидно улыбается и вскидывает вверх бровь.

- Вот это, - тихонько шепчу в самые губы и целую мальчика – долго, с наслаждением и вкусом, лаская губы, язык, невесомо поглаживая по спине и пояснице. В такие моменты мой разум отправлялся в далекий полет, и я мечтал только об одном: чтобы это никогда не заканчивалось. Но с большой неохотой пришлось оторваться от моего персонального десерта.

- Ты в душ не хочешь? - в затуманенных глазах мальчишки появилось удивление, поэтому пришлось пояснять: - Просто еще пару минут, и я не сдержусь, а тебе пока не надо больше нагружать свою многострадальную попу, - я с удовольствием провел ладонью по упругой ягодице, обтянутой джинсовой тканью, и слегка сжал - Ведь болит же?

- Нет, - еле выдавил из себя пунцовый мальчишка. Вот засранец малолетний, неужели он думает, что я не отличу правду от лжи?

- Врешь, - усмехаюсь, но тут же становлюсь серьезным: - Билл, не надо меня стесняться, понимаешь? Слышал фразу, что все, что естественно, то не безобразно? - мальчик только кивнул. - Так вот, это правда, особенно когда дело касается любимого человека, - я заметил в его глазах изумление, но тут же решил переменить тему – слишком рано нам еще говорить про любовь, точнее, слишком рано говорить с ним про любовь – мальчик еще не готов к этому. Иногда решиться на секс намного проще, чем признаться себе, что испытываешь к человеку что-то большее, чем сексуальное влечение и дружескую симпатию. - У тебя тушь потекла, - улыбаюсь и провожу большим пальцем по щеке.

- Вот черт! - Билл с громкой руганью вырвался из моих рук. - Ты почему раньше не сказал, что я такой? - он глухо застонал. Для полноты картины ему не хватало только заломить руки и упасть на колени.

- Какой? Очаровательный, красивый, прекрасный, обворожительный? - вскидываю бровь.

- Нет! - как-то не совсем нежно, вернее, совсем не нежно рявкает он. - Что я спал с макияжем и уложенными волосами, а до того еще плакал…

- И занимался сексом, причем очень активно, - добавляю, заставляя его замолчать от смущения. - Тебя проводить в душ? Нет-нет, просто покажу, я же сказал, - поясняю, наткнувшись на его испуганный взгляд. Да уж, секс был далеко не последней каплей, которая заставила бы рухнуть железный занавес страха и боли, возведенный мальчиком вокруг себя. Сейчас мне кажется, что до этого момента еще миллион шагов, но я сделаю все, чтобы заставить его жить нормально, не оглядываясь на прошлое. Все.

 

***

 

- Вильгельм, у вас через месяц день рождения? - спросил сидящий в кресле напротив в моем кабинете Карл.

- Да, - рассеянно киваю головой, даже не пытаясь задуматься о работе. Мои мысли были сейчас весьма далеко и посвящены отнюдь не контракту с Chanel, а не трудно понять кому… Человеку, в чьей постели я сегодня спал, чьим гелем для душа мылся и чьим полотенцем вытирался, в чей халат кутался, на чьей кухне завтракал и пил ароматный кофе, под чьим внимательным взглядом красился, на чьей машине заезжал домой, чтобы переодеться, а потом ехал сюда, в офис, после разгромного звонка Анны, которая просто жаждала узнать, почему уже 4 после полудня, а я так и не появился на работе.

- Билл, - вырывает меня из размышлений голос Лагерфельда, - сколько вам лет исполняется? - по лицу мужчины было видно, что он задавал этот вопрос как минимум пятый раз.

- Двадцать, - рассеянно отвечаю, но мой разум уже начал возвращаться в объективную действительность. - А что такое?

- Дело в том, что наших маркетологов посетила просто потрясающая идея, - Карл улыбнулся, - мы можем приурочить рекламную компанию к вашему юбилею.

Я скривился: это прозвучало так, будто мне исполнялось минимум 50, и выдавил:

- А вы успеете за такой короткий срок подготовить рекламную компанию?

- Если мы приступим прямо сейчас, то все успеем. Если сегодня ночью вылететь, то завтра мы будем в Париже, на заключение договора надо потратить всего день, таким образом, послезавтра можно уже начать фотосессии – это займет около недели. Сами понимаете: разные страны, разные журналы, билборды, придется провести не менее пяти съемок, если не десять, затем еще неделя на съемку рекламного ролика, три дня в Париже и неделя в Амстердаме, чтобы снять ролик и фотосессии – эти города просто восхитительно подходят под концепцию нового аромата, а там, как раз за неделю до презентации на ваш день рождения, мы запустим рекламу во всех странах, где представлен наш бренд. И в день вашего двадцатилетия мы презентуем новый аромат на самой шикарной вечеринке за всю историю компании... - начал заваливать меня просто горой сведений мужчина.

- Стоп-стоп-стоп, - я помотал головой, словно скидывая с себя его слова. Они что там, все заранее спланировали?

Еще два месяца назад я согласился бы без колебаний, но… После того, что произошло сегодня, уехать из Нью-Йорка на месяц… На целый месяц? На 31 день?

Я посмотрел на телефон, словно ожидая от него подсказки. Дэвид обещал позвонить, но прошло уже пять часов после нашего расставания, а он так и не дал о себе знать.