Любовь и заблуждение

 

Но если Лествица духовной жизни строится на смире­нии, то увенчивается она той из них, которая больше всех (1 Кор. 13,1З) и которой именуется Сам Бог (1 Ин. 4, 6), — любовью. Все прочие свойства нового человека яв­ляются лишь ее свойствами, ее проявлениями. К ней при­зывает Бог человека, верующему она обетована во Хрис­те. Ею святые более всего прославились, ею побеждали мир, ею в преимущественной степени явили они вели­чие, красоту и благо Божественных обетований человеку. Но как она приобретается и по каким признакам можно отличить ее от не должных подобий — вопрос не совсем простой.

Есть два внешне подобных, но принципиально различ­ных по существу состояния любви, о которых говорят аске­тические традиции Запада и Востока. Первое — это душев­ная любовь (Иуд. 19, 1; 1 Кор. 2, 14). Она возникает, когда целью подвига ставится развитие в себе чувства любви. До­стигается она главным образом путем постоянной концен­трации внимания на страданиях Христа и Богоматери, представлением себе различных эпизодов из Их жизни, мысленным участием в них, мечтанием и воображением Их любви к себе и своей любви к Ним и т. п. Эта практика отчетливо просматривается в жизнеописаниях фактически всех наиболее известных и авторитетных католических святых: Анжелы, Франциска Ассизского, Катарины Сиен­ской, Терезы Авильской и др.

На этой почве у них часто возникают нервные экзаль­тации, доходящие иногда до истерии, длительные галлю­цинации, любовные переживания, нередко с откровенно сексуальными ощущениями, кровоточащие раны (стигмы). Эти их состояния Католическая церковь оценивает как яв­ления благодатные, как свидетельства достижения ими ис­тинной любви.

В православной аскетике, однако, они оценивается «как одна обманчивая, принужденная игра чувств, безотчетли­вое создание мечтательности и самомнения»68, как пре­лесть, т. е. глубочайший самообман. Основная причина та­кой отрицательной оценки католической мистики заключается в том, что главное внимание в ней обращено на возбуждение душевных чувств, нервов и психики, на развитие воображения, на аскезу тела, а не на духовный по­двиг, который, как известно, состоит прежде всего в борьбе с своим ветхим человеком, с его чувствами, желаниями, мечтами, в понуждении к исполнению заповедей Еванге­лия и покаянию. Без этого, по учению отцов, невозможно приобрести никаких духовных дарований, никакой истин­ной любви: «Не вливают... вина молодого в мехи ветхие... но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое» (Мф. 9,17). Вино молодое — Духа Святого, дающе­го верующему вкусить, «как благ Господь» (Пс. 33, 9) — вли­вают в того, кто исполнением заповедей и покаянием при­обретает смирение и очищается от страстей.

Св. Исаак Сирин, обращаясь к одному из своих млад­ших сподвижников, пишет: «Нет способа возбудиться в ду ше Божественной любви... если она не препобедила страс­тей. Ты же сказал, что душа твоя не препобедила страстей и возлюбила любовь к Богу; и в этом нет порядка. Кто гово­рит, что не препобедил страстей и возлюбил любовь к Бо­гу, о том не знаю, что он говорит. Но скажешь: не говорил я «люблю», но «возлюбил любовь». И это не имеет места, ес­ли душа не достигла чистоты. Если же хочешь сказать это только для слова, то не ты один говоришь, но и всякий го­ворит, что желает любить Бога... И слово это всякий произ­носит, как свое собственное, однако же при произнесении таких слов движется только язык, душа же не ощущает, что говорит»69.

Свт. Игнатий, изучавший в подлинниках католическую аскетическую литературу, писал: «Большая часть подвиж­ников Западной церкви, провозглашаемых ею за величай­ших святых, по отпадении ее от Восточной Церкви и по от­ступлении Святого Духа от нее — молились и достигали видений, разумеется, ложных, упомянутым мною спосо­бом... В таком состоянии находился Игнатий Лойола, учре­дитель иезуитского ордена. У него воображение было так разгорячено и изощрено, что как сам он утверждал, ему стоило только захотеть и употребить некое напряжение, как являлись перед его взорами, по его желанию, ад или рай... Известно, что истинным святым Божиим видения да­руются единственно по благоволению Божию и действием Божиим, а не по воле человека и не по его собственному усилию, даруются неожиданно, весьма редко»70; «Прежде­временное стремление к развитию в себе чувства любви к Богу уже есть самообольщение... Должно достигнуть со­вершенства во всех добродетелях, чтобы вступить в совер­шенство всех совершенств, в слияние их, в любовь»71.

Природа истинной христианской любви, как видим, совершенно другая, по сравнению со всеми иными ее ви­дами. Согласно Священному Писанию она есть дар Духа Святого, а не результат собственного нервно-психического напряжения. Апостол Павел писал: «Любовь Божия изли­лась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5,5). Т. е. это любовь — духовная, она — «совокупность совер­шенства» (Кол. 3,14) и, по выражению преп. Исаака Сири­на, есть «обитель духовного и водворяется в чистоте ду­ши»72. Но дарование этой любви возможно лишь при условии приобретения всех других добродетелей и в пер­вую очередь смирения, являющегося основанием всей лествицы добродетелей. Св. Исаак Сирин особенно преду­преждает об этом. Он говорит: «Одним из святых написано: кто не почитает себя грешником, того молитва не прием­лется Господом. Если же скажешь, что некоторые отцы пи­сали о том, что такое душевная чистота, что такое здравие, что такое бесстрастие, что такое созерцание, то писали не с тем, чтобы нам с ожиданием домогаться этого прежде времени, ибо написано, что не приидет Царствие Божие с соблюдением (Лк. 17, 20) ожидания. И в ком оказалось та­кое намерение, те приобрели себе гордость и падение. А мы область сердца приведем в устройство делами покая­ния и житием, благоугодным Богу. Господне же придет са­мо собою, если место в сердце будет чисто и неоскверненно. Чего же ищем с соблюдением — разумею Божии высокие дарования, — то не одобряется Церковью Божи­ею; приемшие это приобретали себе гордость и падение. Это не признак того, что человек любит Бога, но душевная болезнь»73.

Свт. Тихон Воронежский пишет: «Если высшая из доб­родетелей, любовь, по слову апостола, долготерпит, не завидует, не превозносится, не раздражается, николиже от­падает, то это потому, что ее поддерживает и ей споспеше­ствует смирение»74. Потому у христианина «ветхого», не имеющего должного познания себя и опытного смирения, любовь изменчива, непостоянна, смешана с тщеславием, эгоизмом, сластолюбием и т. д., в ней дышит душевность и мечтательность75.

Таким образом, любовь святых — это не обычное зем­ное чувство, не результат целенаправленных усилий по возбуждению в себе любви к Богу, но дар Духа Святого, и как таковой переживается и проявляется совершенно иначе, чем даже самые возвышенные земные чувства. Об этом особенно красноречиво свидетельствуют плоды Духа Божия, ниспосылаемые всем искренним христианам соответственно степени их ревности, духовной чистоты и смирения.