Кумраниты 9 страница
То есть, Матфей избегает утверждать, что Иисус сам прощал грехи. Поскольку болезни считались наказанием за грех, то Иисус исцелял не своей собственной волей. Явно Матфей имеет в виду, что Иисус просто потребил более короткую формулу.
Однако 8:2: «подошел прокаженный и… сказал: ‘Господи! если захочешь, Ты можешь меня очистить’. Он… дотронулся до него, сказав: ‘Хочу, очистись’». То есть, христиане решили, что Иисус может и сам очищать от проказы.
Вероятно, позднее (возможно, из Луки) добавлен 9:6: «Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи… встань, возьми свою постель и иди к себе домой». Это явная вставка, полностью искажающая смысл Матфея.
Видимо, аутентичный текст в Эгер2:2: «Если Ты захочешь, я буду очищен». Тезис в этом виде соответствует Торе: от проказы может очистить Б.
6:14: «если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный…» Конечно, здесь людям предлагается прощать друг другу только мирские грехи. Ведущий к параличу грех мог произойти только от нарушения Закона. Такой грех может прощать только Б.
Похоже, что этот упрек стали адресовать христианским целителям, когда они пытались творить чудеса. В ответ они вынуждены были приписать Иисусу такое экстравагантное объяснение: он прощает грехи, потому что ему лень долго говорить. В Евангелиях нет текстов, похожих на аутентичные, в которых Иисус бы сам прощал грехи.
Интересно, что в дальнейшем миллионы священников стали самостоятельно – на свое усмотрение - отпускать грехи. Вряд ли кого-то может обмануть то, что они прикрываются декларацией наличия у них специальной власти от Б.
Иисус в нескольких местах запрещает исцеленным рассказывать о чуде. Видимо, первоначально истории об исцелении существовали как отдельные тексты. Не однозначно даже, относились ли они к Иисусу или были просто популярной традицией, довольно старой.
9:30-31: после чуда воскрешения, «Иисус строго сказал им: ‘смотрите, чтобы никто не узнал’. А они, вышедши, разгласили о Нем по всей земле той».
Логика Евангелия совершенно непонятна. Во многих других местах Иисус не ограничивает публику в распространении информации. Да и рассчитывать на секретность при такой демонстрации нереально. Не удается и проследить в Евангелиях связи секретности с определенным типом чуда или с определенной аудиторией.
Возможно, фальсификаторы время от времени упоминали секретность, чтобы объяснить непризнание Иисуса, которые в противном случае выглядело бы очень странно. Возможно, фальсификаторам требовалось доказать иудейским последователям Иисуса, которые считали его учителем, что, на самом деле, он творил чудеса, но, в силу секретности, они об этом не знали.
Запрет рассказывать в этих историях мог служить их достоверности: именно в силу тайны аудитория их не знала раньше, но узнавала только от рассказчика. Что-то вроде: «там-то и там-то такой-то человек был исцелен от какой-то болезни, но ему запретили об этом рассказывать. И вот, только сейчас мы узнали об этом исцелении от того-то».
Потом истории были вставлены в контекст Евангелий, к ним добавлена толпа, чудотворец ассоциирован с Иисусом. Автор не заметил возникших при такой подстановке противоречий.
Не исключено, что истории с чудесами изначально относились к какой-то иной традиции. Например (просто предположение), Иисус действовал тайно: исцелял, проповедовал и т.д. Его задачей было подготовить наступление последнего дня. И его не должны были узнать правители, священники и, возможно, злые духи.
Лк4:41: «Из многих выходили демоны, крича: ‘Ты – сын Б.!’ Но Он запрещал им и не разрешал им говорить, ибо они знали, что Он – Мессия».
Здесь мы сталкиваемся со следом какой-то иной традиции, по которой Иисус не должен был быть узнан. Вероятно, объяснение следует искать в сектантских текстах об отвергнутом и преследуемом Мессии. Следуя их логике, Иисус до какого-то момента должен был скрываться.
При наложении традиций возникла абсурдная ситуация. Все знают, что Иисус исцеляет, и ведут к нему больных. Иисус критикует назаретян, которые ему не верят, несмотря на чудеса в Капернауме. Однако Иисус требует от исцеленных молчания. Все слышат крики изгоняемых бесов. Сам факт экзорцизма показывает власть Иисуса. Однако он заставляет демонов молчать.
9:9: «Иисус… увидел человека, которого звали Матфей, собирающего налоги, и сказал ему: ‘Иди за Мной’. И он встал и последовал за Ним».
Лк5:27: «увидел сборщика налогов, которого звали Леви… и он встал, оставил все и последовал за Ним».
Можно гадать о направлении редактирования. Лука мог усилить текст Матфея, добавив «оставил все», или Матфей мог сделать текст Луки более реалистичным, изъяв эту фразу.
Как Матфей мог бросить службу и, вероятно, собранные деньги – и его не искали? Он вряд ли был самостоятельным откупщиком налогов, поскольку тогда апостолам не пришлось бы нищенствовать.
Можно предположить, что отождествление Леви и Матфея основывается только на идентичности эпизодов двух Евангелий, упоминающих разные имена. Согласимся, такое отождествление – довольно сомнительный способ согласования противоречий в текстах.
9:10: «...многие мытари и грешники пришли и возлегли с Ним...»
Лук5:29: «И сделал для Него Левий в доме своем большое угощение; и там было множество мытарей и других…»
Откуда в маленьком городке «множество мытарей»?
Позиция контрастирует с 5:46: «Ибо, если вы любите любящих вас, какая награда вам за это? Не поступают ли так и мытари?»
С точки зрения соответствия христианской доктрине, более интересно другое. Мытарь Левий обратился и последовал за Иисусом. Соответственно, он должен был раздать имущество, взять крест и т.д. Однако он вполне сохраняет свой дом и деньги. Это видно из того, что он устраивает банкет. Иисус же против этого не только не возражает, но и участвует в пиршестве.
У Матфея дело происходит в неопределенном месте в Капернауме. Опять же, неочевидно, уточнил ли Лука описание Матфея, или автор Матфея изъял из текста Луки упоминание о пребывании Иисуса в доме одного из (очень грешных) мытарей.
Сравнение мытарей и грешников, которое могло зародиться только во вполне светском кругу, негативно относящемуся к сборщикам податей. В Торе не содержится прямых «запретов на профессии», кроме, разве что, блуда. Последующие теологические объяснения неприемлемости взимания налогов светской властью были, скорее, объяснениями сформировавшейся нелюбви к мытарям. Термин «мытари и грешники» предполагает, что непосредственно грешниками мытари все-таки не были, но от обычных людей существенно отличались в худшую сторону.
Особое внимание к мытарям может происходить от самого Матфея, сборщика податей. Натурально, он хотел показать себя и коллег особыми грешниками, чтобы его обращение к Иисусу имело тем большее значение. Тогда общение Иисуса с грешниками от Матфея перешло к Луке, и отсутствует у Иоанна.
Отметим, что особо негативное отношение к сборщикам податей должно было появиться после Иудейской войны, когда они собирали резко повышенные налоги и специальный fiscus Judeaus. Отсюда возможная датировка упоминаний о мытарях после 70г.
return false">ссылка скрытаУчитывая количество мытарей, проституток, больных и т.п., вряд ли для иудеев общение с грешниками и нечистыми было такой уж большой проблемой. Такое поведение особенно шокировало бы ессенов. Евангелисты могли отмечать его именно как противопоставление обычаям традиционных ессенов.
Иудеи отнюдь не вычеркивали грешников из общества. Например, известный ребе Симеон бен Лакиш в молодости был грабителем. Условием обращение было раскаяние, отход от прежних злых путей. Евангелия же описывают Иисуса как общающегося с грешниками. То есть, его проповеди их не убеждали и не наставляли на путь добра. Нет прямых упоминаний даже о том, что Иисус вообще ставил перед собою цель их обратить. «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные» - просто популярная пословица, а не высказывание Иисуса.
Конечно, в многообразии талмудической традиции есть аналогии и поведению Иисуса. Sanh37: р.Цейра дружил с грабителями, рассчитывая своим примером направить их на новый путь. После его смерти, они раскаялись. Остальные раввины осуждали поведение р.Цейры.
Zohar2:128: «Стоящий человек должен следовать за грешником и помогать ему избавиться от нечистоты, подчинить Злой Дух, и излечить его душу. И это зачтется достойному человеку, как если бы он родил грешника заново». Или, Sotah47: «Даже когда твоя левая рука отталкивает их, твоя правая рука должна приближать грешников». То есть, отношение иудейского общества к грешникам можно охарактеризовать, как готовность помочь в раскаянии, но отказ участвовать в нечистоте.
Возможно и циничное объяснение. В отсутствие патроната секты Иисуса аристократами, обеспеченные мытари и прочие грешники могли быть основным источником доходы секты. Талмуд часто упоминает матрон, очевидно, бывших донорами раввинов.
9:12-13: на критику фарисеями его пиршества с мытарями, «Иисус… сказал им: ‘Не здоровые имеют нужду во враче, но больные…’ Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию».
Совместное пиршество за счет грешников трудно охарактеризовать как попытку призвать их к покаянию.
Иисус мог знать эту популярную пословицу, видимо, греческого происхождения. Интересно другое. Иисус описывает грешников в традиционном смысле, как нарушающих Закон (блудницы, мытари и т.п.) Именно их он считает грешниками.
Получается, что он не призывал к покаянию (по крайней мере - немедленному, в первую очередь) фарисеев, книжников, иудеев вообще. Возможно, здесь мы имеем дело со следом очень старой традиции о простом проповеднике, который обращался к обычным грешникам, и не собирался перестраивать весь мир.
Иисус называл грешников больными, требующими исцеления. Следовательно, он соглашался с существованием грехов и Закона, их определяющего. А в результате исцеления они должны были перестать совершать грехи – то есть, жить по Закону. То есть, для спасения важна была не (только) вера в Иисуса, но благочестивость.
С другой стороны, здесь подмена понятий. Совместный обед в той культуре означал дружбу, расположение, признание. Несомненно, фарисеи возражали не против проповеди к грешникам, обращения их, а против их признания, расположения к ним, выражавшегося в совместном обеде.
9:14-15: «Тогда приходят к Нему ученики Иоанновы и говорят: почему мы и фарисеи постимся много, а Твои ученики не постятся? И сказал им Иисус: гости на свадьбе не оплакивают, пока с ними жених, не так ли? Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься». Лк5:34-35 вместо «оплакивают» прямо говорит «постятся». Очень похоже, что редактор Матфея усиливает текст Луки.
Друзья жениха не постились и не молились во время брачного пира. Но здесь проявление практичности иудаизма: от веселящихся и подвыпивших людей нельзя ожидать глубокой молитвы или самопогружения, свойственного посту. В случае Иисуса, наоборот, общение с ним должно было бы способствовать молитве и посту. Нет веселья и пьянства, им препятствующих.
Естественно считать довольно ранней традицию Taanit8: при временной невозможности поста, следует начать поститься при первой же возможности. Такого рода ситуации возникали часто, и соответствующая halackah должна быть очень древней. Трудно сомневаться в том, что она была известна Иисусу. Однако отсутствуют упоминания, что апостолы постились после казни Иисуса (с учетом пропущенных постов, это было бы длительное время). Иоанн описывает их трапезу, на которую явился воскресший Иисус. Деяния также не описывают поста после вознесения Иисуса. Скорее, тут позднее объяснение христианской практики несоблюдения иудейских постов.
Интересно, что ученики Иоанна Крестителя не только не примкнули к Иисусу, но и вели себя иначе, чем его ученики, и общались с фарисеями. Иисус для них был авторитетным учителем, но явно не Мессией с абсолютным авторитетом, иначе они бы не спрашивали «почему», а прекратили бы поститься. Иоанн также по-прежнему имел своих учеников, а не бросил проповедь крещения и не пошел за Иисусом. Слова Иоанна Крестителя «Идущий за мною сильнее меня… Он будет крестить вас Духом Святым и огнем…» явно не относились, в его понимании, к Иисусу.
Иисус мог рассматривать несоблюдение заповедей как временное исключение. Тезис вызывает сомнение не только в контексте приверженности Иисуса Закону. Кстати, в религиозной Иудее ему трудно было бы найти сторонников, если бы его ученики (и он сам) не соблюдали Закон.
Вообще-то, апелляция в вопросах точного соблюдения Закона к галилеянину довольно неуместна. Даже если Иисус изначально был иудеем, а не потомком галилеян, обращенных за столетие до него Иоанном Гирканом в иудаизм, жители Галилеи описываются как весьма либерально относящиеся к Закону (хотя ревностно относящиеся к нему в целом). Так, ребе Йоханану бен Заккаю, за восемнадцать лет пребывания в Галилее, задали всего два вопроса о Законе (Y.Shabb16:7). Матфей, несомненно, знал о таком отношении иудеев к галилеянам, и вряд ли стал бы ссылаться на Иисуса в тонкостях Закона, рискуя вызвать смех у своих читателей.
Фм27 специально говорит о посте: «Если вы не будете поститься от мира, вы не найдете царства». Это гностический тезис, «поститься» употреблено в мистическом значении воздержания от мира.
Фм104: «Они сказали Иисусу: ‘Давай сегодня помолимся, и дай нам поститься’. Иисус сказал: ‘Какой грех Я совершил…? Но, когда жених уйдет из чертога брачного, тогда пусть люди постятся и молятся’».
Концепция Иисуса понятна: при нем ученики воздерживаются от мира в мистическом посте, но после его ухода понадобится физический пост. Явно он не считал своих учеников способными к самостоятельному самоосознанию.
Весьма возможно, что Фм104:3 («Но, когда жених уйдет…») является поздней вставкой. Этот тезис несколько противоречит Фм104:2, где Иисус утверждает, что чистому (не согрешившему) не требуется поститься. Единственный способ натянуто совместить Фм104:2 и Фм104:3 – допустить, что рядом с Иисусом ученики были чисты, а после его ухода начнут грешить.
Пост отождествлен с печалью или грехом, что некорректно. Едва ли бы Иисус допустил такую ошибку.
Учитывая отсутствие «много» в ряде манускриптов, история вообще становится очень сомнительной: ученики Иисуса не постились вообще. Это противопоставляется ученикам Иоанна, которые постились.
Обратим внимание, что возможным признаком фальсификации является защита Иисусом собственных учеников, странным образом нарушающих Закон или традицию: пост, умывание рук, срывание колосьев.
9:16-17: «Никто к старой одежде не пришивает заплаты из не севшей ткани; ибо заплата оторвется от одежды, и дыра станет еще хуже. Не вливают также вина молодого в старые мехи; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают; но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается и то, и другое».
Лк5:36: «Никто не отрывает кусок от новой одежды, чтобы пришить на старую…» Похоже, редактор Матфея заменил цитату Луки на более реалистичную. Впрочем, как обычно, направление редактирование достоверно не известно. Например, аудитория Луки могла быть не знакома со свойствами не стираной ткани, и Лука решил заменить тезис на более понятный. В любом случае, очевидно полное отсутствие пиетета евангелистов: они вряд ли рассматривали текст как аутентичный, и уж тем более как откровение.
Фм47: «Человек не может сидеть на двух лошадях или сгибать два лука. И слуга не может служить двум господам… Никто не хочет пить молодое вино сразу после того, как пил старое. Молодое вино не наливают в старые мехи, потому что они могут порваться, и старое вино не наливают в новые мехи, потому что оно может испортиться. Старую заплату не пришивают к новой одежде, потому что порвется».
У Фомы речь о несовместимости нового и старого путей (иудейского и чисто гностического). У Матфея – только о преимуществе нового. У Матфея изъято «старое вино не наливают в новые мехи». Также изъяты ссылки на равноправные объекты: две лошади, два лука. В результате, у Матфея остается только описание ущербности старого. Видимо, у Матфея это поздняя, сильно обработанная, вставка для обоснования нового завета - учения Иисуса, и отказа от Ветхого Завета.
Первичен, видимо, текст Фомы. Матфей пишет: «и вино вытекает, и мехи пропадают», явно ужимая текст Фомы (там порванные мехи и прокисшее вино разнесены в два тезиса).
Лк5:39 повторяет Фому: «И никто после старого вина не хочет молодого, но говорит: ‘Старое лучше’». Впрочем, Ин2:10 описывает хитрость распорядителя на свадьбе в Кане: сначала наливать старое вино, а когда гости опьянеют и перестанут различать – молодое. Трудно предположить, что означал этот тезис у Фомы. Возможно, что иудеи были довольны Библией и не желали христианского гностического учения. В любом случае, тезис настолько плохо уживался с церковной политикой, что некоторые манускрипты исправили на «старое хорошо», а из многих этот перикоп просто убрали.
Притча Матфея содержит логическую ошибку: «дыра будет еще хуже». То есть, применением Нового Завета к Ветхому можно усилить греховность последнего. В то же время, Новый Завет декларируется христианами как улучшение Ветхого. «Сберегается и то, и другое»: но зачем христианам сберегать Ветхий Завет, и чем может ухудшить его (прорвать мехи) Новый Завет?
Притчи не стыкуются с контекстом: в 9:14-15 Иисус отвечает на вопрос о посте, 9:18-31: исцеление дочери начальника. Оба раза Иисус отвечает, словами и действием, соответственно. 9:16-17 Иисус просто произносит без повода.
Традиция может происходить из запрета Торы на смешивание разных тканей, молока и мяса и т.п. Отметим, что этот запрет не связан, как иногда полагают, с верой в то, что совмещение разных сортов приведет к появлению новых, не созданных Б. Запрет распространяется и на вещи, которые уже не смогут что-либо породить. Так, ограничение совмещения молока и мяса: «не вари рожденного {приплода} в молоке матери его». В Мишне, B.Metzia4:11 запрещает смешивать молодое и старое вино. Впрочем, речь идет о правилах торговли.
9:36: «Видя толпы народа, Он сжалился над ними, что они были изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря».
Автор явно пытается связать эпизод с Ис53:6: «Все мы как заблудшие овцы; каждый пошел своим путем, и Господь возложил на него прегрешения всех нас». Если речь идет об Иисусе, то, скорее, его нужно жалеть.
Матфей ненавязчиво добавляет «не имеющие пастыря», что полностью искажает смысл Исаии: как если бы он говорил об Иисусе. Ис53 никоим образом не описывает пастыря, но несколько странную фигуру искупителя. Никакого упоминания о том, что этот искупитель станет пастырем.
Кстати, профессия пастуха овец считалась очень низкой и соответствовала характерно невежественному человеку (Y.Yeb.1).
9:37-38: «Тогда говорит ученикам Своим: жатвы много, а жнецов мало; Итак, просите Господина жатвы прислать жнецов на поля». Аналогично Фм73, Лк10:2.
Вряд ли Иисус требовал, чтобы ученики просили его отправить больше учеников проповедовать. Речь об обращении к Б. с просьбой послать пророков.
Но тогда Иисус однозначно, и в очень достоверном тезисе, подтверждает свою неисключительность, наличие «других жнецов». Это тезис, характерный для гностиков. То, что Матфей пропустил его, может указывать на то, что он был уверен в аутентичности.
10:3-4 перечисляет двенадцать апостолов. Список отличается от приводимого в Деяниях.
Павел не приводит собственного списка, но явно не знает о списке Деян1:13, потому что тогда получается, что он назвал себя тринадцатым (включая Матфия) апостолом, что маловероятно.
ДиалСпас32-33 называет двенадцать учеников, включая Марию Магдалину.
Пт14: после распятия было двенадцать учеников. Вряд ли это число включает Марию из Магдалы, потому что тогда Иисус должен был иметь тринадцать учеников (включая Иуду Искариота) – непривлекательное число.
Из различий, Мф называет апостола Фаддея, а Лк вместо него- Иуды Иаковлева
Матфей назван в синодальной редакции заодно и Левием, чтобы устранить противоречие с Лукой, который именно так называет похожую фигуру. Противоречие приобретает значение, поскольку такая неопределенность касается авторитетного евангелиста.
На позднюю традицию отождествления Левия и Матфея указывает следующий факт. Ряд редакций Матфея, перечисляя апостолов, вместо Фаддея указывают Леввея, называемого Фаддеем, или просто Леввея. То есть, некто с именем, практически похожим на Леви, фигурировал параллельно с Матфеем в списке апостолов.
Можно бездоказательно предположить, что Матфей на самом деле – это Матфий, добавленный в Деян1:26 вместо Иуды Искариота.
Скорее всего, имена апостолов были вставлены позднее. Лк6:13-16 называет среди них Матфея, хотя до этого мытарь фигурировал в Евангелии под именем Левия.
Вероятным представляется такое происхождение списка. Исходный перечень был у Луки. Редактор Матфея предпочел убрать Иуду (Иаковлева) и добавил вместо него Матфия, который к тому времени был известным апостолом и даже, возможно, евангелистом. Потом Леви Лк был отождествлен с Матфеем, и в списке появились Матфий и Матфей. Возможно, тогда они оба были Матфеями, а Матфий появилось позднее для дифференциации. Или же редактор считал, что один человек Левий – Матфей был упомянут в перечне дважды. Поэтому Левия по каким-то признакам заменили на Фаддея, а некоторые писцы пытались разрешить противоречие версий, вписывая «Леввей, сын Фаддея».
Число апостолов также вызывает сомнения. Так, Иоанн говорит о множестве учеников Иисуса. Если Иисус призвал их, то непонятно, почему, например, у Павла отсутствуют упоминания о деятельности большинства из них. Ведь тогда получается, что Иисус ошибся даже в выборе учеников.
На позднюю датировку списка апостолов у Матфея указывает и то, что Иуда Фома Дидимос назван Фомой. Но его имя – Иуда, Фома и Дидимос означают «близнец», на иврите и греческом, соответственно. Для остальных апостолов указаны и имена, и прозвища. Вероятно, что автор вставки не владел ни ивритом, ни греческим, а список появился изначально в латинском тексте.
Кстати, «близнец» могло иметь такой смысл. Традиция (например, притча tSanh19:7) часто называет человека близнецом Б., поскольку Адам был сотворен по Его образу. Ученики считали Иисуса божественным. Иуда мог получить прозвище «близнец» именно в силу какого-то (внешний вид, привычка, взгляды) сходства с Иисусом.
Допустима и эксцентричная гипотеза: Фома был добавлен позднее, первоначально его не было в списке апостолов, потому что он и был Иисусом. Не погибнув во время казни, Иисус мог назваться Близнецом и уйти проповедовать из Иудеи в Сирию или Индию. Деяния Фомы называют его близнецом Иисуса. Сам же Иисус мог быть мифической фигурой.
Двенадцать апостолов, как утверждает Эбионитов, должны были символизировать двенадцать колен Израиля. Тогда необходимо признать приход Иисуса только к иудеям, независимо от их действий, если он пришел даже к коленам Ефрема и Вениамина. Именно их писание считает образцом греховности. Опять же, Иисус знал, что апостолы будут действовать и после его распятия, и поэтому избрание именно двенадцати означает, что он предполагал и после распятия обращение только к иудеям.
Все апостолы были галилеяне. Интересно, что иудеи довольно скептически относились к тамошним жителям, считая их несведущими в Законе и даже просто недалекими (Erubin53).
10:5: «Сих двенадцать послал Иисус и заповедал им, говоря: к язычникам не ходите и не входите ни в какой город самаритян…»
Это указание противоречит наставлению после воскрешения идти ко всем народам. Нельзя и предполагать, что мнение Иисуса столь резко изменилось после распятия - хотя бы потому, что он знал о распятии уже тогда, когда говорил не идти к язычникам.
Впрочем, это вполне могут быть слова не Иисуса, но Матфея в его полемике с христианством для язычников.
Неясным остается исторический вопрос о степени ассимиляции самаритян, то есть, были ли «города самаритян». Было бы удивительно, если бы после пяти веков заселения самаритяне не полностью ассимилировались. Скорее, речь могла идти о территории Самарии. Но для учеников было бы проблематично пройти из Галилеи в Иудею, не заходя по пути в города Самарии.
Самаритяне были иудеями, хотя соблюдение ими Закона вызывало постоянные нарекания. В отказе Иисуса обращаться к иудеям – самаритянам видна позиция, скорее, Матфея.
Причина антипатии христиан к самаритянам, вероятно, лежит совсем в другой плоскости, чем иудеев к ним. Христиане не могли упрекать самаритян в плохом соблюдении Закона, не соблюдая его сами. Христиане едва ли относились с пиететом к Храму (к тому же, вскоре или уже разрушенному), и храм самаритян на горе Геразим не был для них оскорблением. И те, и другие враждовали с традиционными иудеями.
Скорее, конфликт происходил из того, что самаритяне, аналогично саддукеям, не верили в воскресение. Но оно стало принципиальным для христианства только после распятия Иисуса. Тогда можно предположить, что эпизоды, критические в отношении самаритян, не аутентичны.
Описание миссии апостолов Мф10 состоит из наставлений Иисуса апостолам в Лк9 и семидесяти двум ученикам Лк10.
10:6: «А идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева».
В других местах употребляется выражение «заблудшие овцы». Мы полагаем, что в данном перикопе намеренно было произведено изменение на «погибшие овцы», чтобы подчеркнуть бесполезность обращения Иисуса к иудеям и подвести читателя к дальнейшему указанию апостолам идти ко всем народам.
Фм14:4: «Когда вы приходите в любую область и идете по окрестности, когда люди приглашают вас войти, едите, что они вам дают, и лечите больных среди них». Мы полагаем текст Матфея более достоверным. Иисус, проповедуя в Иудее, не мог призывать к нарушению Закона (14:1: отрицание поста, 14:2: молитвы, 14:4: кашрута[22]). Помимо очевидных проблем с последователями, у него возникли бы проблемы и с властями. Иудаизм был легальной религией Римской империи, и, видимо, в Иудее проповедь отказа от Закона (не связанная с обращением в другую легальную религию) преследовалась бы. Отрицание молитвы противоречит 6:9-13, но согласуется с учением гностиков.
10:7: «...проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное».
Эта фраза полностью разбивает доводы христианских теологов о мессианстве Иисуса. Мессия должен прийти непосредственно перед Судом и наступлением Царства, а не для проповеди Царства в неопределенном будущем.
10:8: Иисус апостолам: «мертвых воскрешайте».
Но это – событие только Суда. Можно объяснить такие поступки Иисуса стремлением продемонстрировать свою силу – но не силу апостолов. Кстати, если уж Иисус заходил так далеко в знамениях, то почему же он не дал знамения фарисеям – что разом решило бы проблему веры, обращения и распятия?
Вероятно, это обращение имеет чисто мистический смысл: воскрешать (пробуждать веру) в мертвых духом. Но тогда редакция или намеренно запутана, либо обработана позднее в духе экзорцизма: «Больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте». Впрочем, можно натянуто предположить, что исцеление и очищение тоже связаны с духовным возрождением, обращением, очищением от мира.
«Даром получили, даром давайте» могло (маловероятно) быть указанием на то, что ученики не должны возвеличивать себя в глазах обращенных. Как Иисус не предлагал им отречься от своей духовности, обратившись к нему, так и ученики не должны были становиться идолами (церковными администраторами) для верующих, растаптывая их духовную индивидуальность.
10:9-11: «Не берите с собою ни золота… ни сумы на дорогу, ни двух одежд ни обуви, ни посоха. Ибо трудящийся достоин пропитания. В какой бы город или селение не вошли вы, наведывайтесь, кто в нем достоин, и там оставайтесь, пока не выйдете…»
«Ибо трудящийся достоин пропитания» похож на вставку. Она объясняет 10:9-11 и придает ему иной смысл: не о христианах вообще, а о проповедниках. Это христианская концепция о необходимости для общины содержать проповедников. Фраза присутствует в иудейской традиции (например, A. de R.Nathan5), но, по-видимому, нигде не в смысле содержания общинами раввинов.
Иисусу приписывается поведение, по-видимому, более типичное для странствующих греческих философов. Иудаизм категорически отвергал содержание раввинов за общественный счет (это не касалось священников, которые получали десятину согласно Торе). Оплата раввинам появилась в средневековье. И то в довольно изощренной форме: раввины получали не оплату за свой труд, а компенсацию доходов, которые они получали бы, если бы занимались другой деятельностью. До этого даже известные учителя трудом зарабатывали себе на жизнь.
Zohar Hadash1:4 упоминает, что в древности набожные мудрецы голодали, не работали, изучая Тору. Это, скорее, предание, чем описание реальных событий.
Некоторое противоречие усматривается и с тезисом о беззаботных лилиях. На кого должен уповать христианский проповедник для своего пропитания: на Б. или на жителей городов, которых он посещает? И соответствует ли упованию на Б. то, что жители именно обязаны (согласно Евангелию) кормить проповедников?
Перикоп описывает манеру путешествия ессенов, как ее излагает Флавий. Они ничего не брали с собой в дорогу. В каждом селении они останавливались в домах членов секты («кто в нем достоин»). Все имущество считалось общим. Поэтому им не нужны были дорожные запасы.