Новые критерии избранности

Христианство принесло с собой новый образ человеческого досто­инства и избранничества перед Богом. Для античности человек со­размерен богам постольку, поскольку боги и люди принадлежат одному и тому же космическому целому. Термин «богоравный» употребляется в античной литературе по отношению к тем людям, чья сила и власть в обществе напоминали силу и власть олимпий­ских богов над космическими стихиями. Зримые, наглядно пред­ставленные телесная красота и сила — вот что роднит античные статуи богов и «богоравных» героев.

Совсем иными мы видим избранников христианского Бога. Ко­го Иисус называет «блаженными», к кому он обращается со словами: «вы — свет мира», «вы — соль земли»? К больным, нищим, отвер­женным, но зато «чистым сердцем», «милостивым», к «нищим духом, т. е. (объяснение Вл. С. Соловьева) к лишенным духовного самодо­вольства, осознавшим свою духовную неполноту и стремящимся к ее восполнению, к «алчущим и жаждущим правды» и «изгнанным за правду» (Мф. 5:3-14). Тем самым христианство отстаивает достоин­ство бескорыстной добродетели перед преуспевающим пороком, ми­лосердия — перед внешне торжествующей жестокостью, первенст­во силы духа перед силой тела и могуществом земной власти. Пер­вые христианские святые были изгоями и неудачниками с точки зрения античных ценностей, но они открывали для простого челове­ка путь утверждения своего достоинства не через внешний успех, а через самоотверженное следование высшим нравственным ценнос­тям. И в этой сфере простой человек вдруг переставал быть «про­стым», — каким он казался по своему внешнему статусу. Он мог вы­прямиться духовно и открыть для себя новые смысловые возможно­сти и перспективы (эта и другие принципиальные особенности христианской культуры описаны в замечательной книге С. С. Аве­ринцева «Поэтика ранневизантийской литературы» — М., 1977).

«Поруганный и униженный бедняк, оставаясь на самом дне общест­ва, на какое-то время переставал видеть блеск верхов общества на­висающим над головой, как небосвод; он мог «в духе» взглянуть на богатых и властных сверху вниз, мог сделать еще больше — пожа­леть их» (Там же. С. 83).