Глобальная медиакратия.

 

Александр Дугин – профессор МГУ, лидер Международного Евразийского Движения, философ, политолог, социолог.

 

Cредства массовой информации в различных типах моделей парадигм международных отношений, их функции, их роль.

 

СМИ- это явление политического модерна. Это специфическое явление современности, но, конечно, как у любого явления современности, даже появившегося в новое время и имеющего совершенно уникальный смысл, функцию, логическое значение и статус, были определённые предшественники.

 

Так вот, на самом деле можно рассмотреть средства информации как одну из разновидностей трансляций дискурса в обществе. То есть средства массовой информации - это организованный социальный дискурс. Если само явление как средство массовой информации появляется в новое время и по мере становления нового времени, как социологической модели, значение СМИ всё больше и больше растёт, пока не достигает понятия четвёртой власти. На самом деле и в досовременном обществе существуют, безусловно, различные версии социального дискурса - организованного социального дискурса, который существует до средств массовой информации. Это принципиально. Соответственно, мы можем рассмотреть средства массовой информации с одной стороны и как новое явление, возникающее в новое время, и как продолжение какой-то тенденции более общей - организованный социальный дискурс.

 

Как распространяется организованный социальный дискурс в обществах премодерна, в обществах, где существует жёсткая, эксплицитная, то есть откровенно выраженная иерархия между элитами и массами. Или где существует фигура князя, которая признана и открыто, юридическим образом, и соответственно обладает полнотой принятия ответственных решений.

 

Так вот здесь возникает вертикальная ось социально-организованного дискурса, которая имеет два неравнозначных вектора.

Первое. Существует понятие предписаниеили приказа. Князь, или обобщённо элиты, сообщают о том, как обстоит дело в мире, о том, что надо делать и как надо всё понимать, массам. Этим декретом, который проистекает из власти от элиты, или от лица князя - индивидуального или коллективного, или от лица того, что Карл Шмитт называл Potestas Directa, то есть открытый, прямой, прямолинейный центр власти, центр могущества, - исходит некоторое указание, некоторый дискурс. Это властный дискурс, который имеет значение, по сути дела, закона.

 

Этот властный дискурс распространяется не только на то, где можно кому селиться, а где - нет, сколько налогов надо платить, какое количество детей надо сдавать в войска и так далее. Такие вот социально-политические вещи декларирует властный дискурс. Но одновременно властный дискурс декларирует, во что надо верить, что человека создал Бог (говорят представители Церкви), как надо молиться, что является истиной, а что является ложью, что является добром, а что является злом.

То есть этот дискурс , который можно назвать авторитарным знанием, он имеет строго вертикальный характер: власть говорит, а масса слушает и принимает.

Конечно, нельзя полностью свести реальную структуру общества к этой модели, хотя эта модель является по сути дела нормативной для всего общества премодерна. Но ведь люди иногда что-то говорят в ответ. И есть канал для этого ответа масс властному дискурсу - это называется жалоба.

Вот эти жалобы представляют собой ответный вектор, это голос масс, обращённый к элитам, или донос, как версия жалобы. Донос и жалоба - это ответ масс элитам. Жалобы обычно никто не рассматривает, очень редкий случай.

Слухи .Это то, как массы общаются между собой. У масс нет права на авторитарный дискурс. Это как бы такие ламентации, конечно, можно их услышать, но никакого значения они не имеют.

 

Итак, у нас в традиционном обществе есть три социально-организованных, социально значимых дискурса:

- Базовым является вертикальный декретный дискурс.

- Маленький ответ жалоб и недовольств.

- И море слухов, масса общается друг с другом. Море слухов, на которое никто не обращает внимания.

 

Новое время. Феномен СМИ появляется в тот момент, когда начинается переосмысление вертикальной модели политического устройства. Конечно, этот процесс очень долгий: он растянут, например, с эпохи нового времени: с 17-го века по 21-ый, и там разные стадии. Но, тем не менее, это новое время, оно протекает с точки зрения идеи разделения властей: разделения, а потом и распыления властей. То есть по мере релятивизации, концентрации власти на одном полюсе в элите, или в князе, происходит и изменение дискурса. Социально-организованный дискурс начинает меняться.

 

Вначале из одного источника (князь) транслируется на три источника: существует властный дискурс законодательной власти, исполнительной власти и судебной власти.

 

- Законодательная власть исторгает из себя дискурс, как должно быть, то есть нормативный дискурс (нормотворчество, закон).

- Исполнительная власть в рамках этого изложенного следит за исполнением закона и уже организует реальное исполнение ,то есть воплощение в жизнь этого закона уже на собственное усмотрение. Это вторая власть и тоже она издаёт подзаконные акты.

- И существует третья власть - судебная власть, которая властным образом судит в каждой конкретной ситуации: так или верно соответствует это закону или практике или не соответствует.

Все эти три власти друг друга ограничивают и направлены они на то, чтобы власти было меньше в обществе.

 

феномен СМИ, который представляет собой очень интересное явление, поскольку фундаментально искажает геометрию власти. То есть средства массовой информации представляют собой нечто радикально новое по отношению к элитам и массам.

Возникает новое социальное пространство - пространство массовой информации, которое претендует на очень интересную функцию. Оно изначально, когда появляются газеты, линотипы - первые листовки начинают печататься уже в 18-ом веке, в новое время и в 19-ом веке становится огромной индустрией средства массовой информации. Здесь возникает совершенно новая модель.

СМИ по отношению к массе выполняют функцию власти, поэтому она называется "четвёртая власть", Potestas. Это просто декрет. Но, та же самая газета по отношению к власти выступает как совокупность систематизированных жалоб и слухов.

Возникает совершенно уникальная инстанция, довольно оторванная как от власти, так и от масс. И вот эта оторванная инстанция превращается в самостоятельную четвёртую власть Potestas Indirecta, которая начинает оперировать с дискурсом, практически уже в отрыве от политических реальностей.

влияние средств массовой информации в сетевом сообществе распространяется на всё общество. Всё общество начинает подражать не господам и массам, а журналистам: каждый сам себе режиссёр, каждый сам себе журналист, каждый сам себе писатель. Соответственно мы переходим в особое пространство. Всё. Это вот феномен СМИ, как он есть, с социологической точки зрения.

 

СМИ в понятии реалистов являются национально ограниченными, то есть они соответствуют структуре той Potestas Directa, которая сложилась в данном обществе. Вот если взять это реалистское представление о смысле средств массовой информации, это соответствует, например, представлению Путина о том, какими должны быть СМИ.

СМИ должны быть

- Национальными, то есть транслировать позицию российских властей.

- Второе: СМИ должны быть демократичными, то есть предоставлять некоторую критику для того, чтобы людей, способных на эту критику, интегрировать в чиновничье сословие - вот только ровно в этой степени.

 

Либерализм в международных отношениях. А вот здесь как раз мы имеем дело с иным пониманием демократии, и иным пониманием национального государства, как мы уже видели на других примерах. Здесь, наоборот, все претензии СМИ на создание самостоятельной модели четвёртой власти рассматриваются самым серьёзным образом. Претензии СМИ на то, что они порождают то по-настоящему демократическое общество, где под демократией будет пониматься не просто упрощение процедуры ротации элит, а будет реальное распыление полномочий по массам, то есть передача полномочий власти от элит к массам, - вот это как раз специфика либеральной парадигмы.

 

Либералы в международных отношениях рассматривают, что СМИ - это самостоятельная реальность, которая является транснацинальной.Это очень важно. Что СМИ - это настоящая демократия. То есть настоящая демократия, настоящее распыление возможно только в злобной грёзе журналиста. В жизни её не может быть, потому что жизнь всегда создаёт неравенство, всегда создаёт пары: "господин - раб" (master - slave), реальная жизнь. Всегда кто-то обладает властью, а другой нет. И лишь в такой завистливой и злобной грёзе возможно представить и смоделировать мир, где не будет власти. И тем не менее, те, кто участвует в этом моделировании мира без власти, эти такие, как бы патентованные, высокомерные лузеры, которые приписывают себе свойства победителей - они на самом деле составляют специфический тип - новый социологический тип, который должен выступать против власти и презирать массы.

 

 

Переходим к марксизму.

Марксизм анализирует СМИ в рамках своего классического экономического анализа. Марксисты считают, что дискурс заказывает экономическая элита, что надо смотреть в корень, то есть, кому принадлежат средства массовой информации. Они принадлежат в буржуазном мире капиталистам. Соответственно , то, что капиталист (хозяин) заказывает, то эти средства массовой информации и пишут. Ни о какой автономии, и ни о какой реальной свободе марксисты и думать не хотят за средства массовой информации.

 

Соответственно, все СМИ для марксистов в глобальном масштабе делятся на буржуазные и пролетарские.

- Либо СМИ буржуазные - тогда не важно, французские они, американские, российские или какие-то ещё.

- Либо они являются органами коммунистических партий, которые на свои копейки, свои трудовые пролетарские деньги печатают, публикуют и передают их другим способом.

 

постпозитивисткое понимание СМИ.

Идея следующая: существует три уровня осуществления властных отношений:

- Первый - экономический классический марксизм.

- Второй - политический ленинизм, где речь идёт об относительной автономии политических партий. То есть надстройка уже тоже важна, не только базис.

- И третье. Выделяется так называемое "гражданское общество", по его терминологии - некий свободный интеллектуально-культурный компонент, который по сути дела ответственен как раз за дискурс, где и осуществляется гегемония как скрытая власть, как властные отношения, которые не имеют прозрачного, откровенного (эксплицитного) оформления.

 

СМИ позволяют журналисту перейти на сторону контргегемонии. Демократическое общество будет это до какой-то степени терпеть для того, чтобы увидеть в этом журналисте, который всё время всех критикует, например, пассионарного представителя контрэлиты, которому можно будет поручить, там, развитие детских садов или в дальнейшем какое-нибудь машиностроение. Поскольку элита и даже контрэлита, которая проявляется через СМИ, полезна для того, чтобы вытягивать для выполнения каких-то элитных функций. Это необходимо для оживления элиты.

 

Вот значение в наше время этого контргегемонистского дискурса, когда средства массовой информации как особое поле четвёртой власти, особая геометрия, может быть использовано и теми, которые не просто журналисты, а которые входят в роль журналистов, и на самом деле в этом искусственном образе транслируют революционные, контргегемонистские, более серьёзные какие-то, более идеологически, политически обоснованные тенденции. Это критическая теория международных отношениях,о возможности использовать средства массовой информации.

 

Ну, переходим, к Эшли - постмодернистской теории международных отношений.

Здесь, конечно же, как и в случае Грамши, речь идёт о том, что средства массовой информации заведомо рассматриваются как первичные по отношению к реальности, которую они описывают - "Хвост виляет собакой", "Уши машут ослом". Безусловно, то, что показано в мире виртуальном, то и есть - считают постмодернисты. Более того, на самом деле речь идёт о борьбе образов. То есть всё противостояние, вся структура власти и распределение ролей "господин и раб" - это по сути дела вещь сугубо дискурсивная, текстологическая и поэтому средства массовой информации и являются главным пространством гегемонии, а дальше - власти и даже политической эксплуатации.

 

То есть на самом деле виртуальная сфера (особенно интерактивные СМИ, ну, и обычные СМИ) вместе и составляют то поле, где происходит реализация воли к власти и утверждение гегемонии. Средства массовой информации в нашем мире - это единственно то, что есть. Ничего за этим пределом нет, считают постмодернисты, и, соответственно они соглашаются с тем, что дискурс является первичным над реальностью, они отказываются считать, что существуют какие бы то ни было двойные стандарты при описании реальности - просто потому, что никакой реальности нет. Потому что человек мыслит всё через язык. В наше время языковые стратегии полностью включены в пространство средств массовой информации, поэтому человек говорит то, что он читает и слышит в средствах массовой информации. Он использует этот язык, он использует эти формулы, он полностью зависит от средств массовой информации. И он есть только в той степени, в которой он соучаствует в процессе средств массовой информации, то есть в этом поле Media, которое и есть message. Как это легко доказать? Распространением повальным тех же самых сетей и виртуальных пространств. У каждого сегодня есть какой-то социальный аккаунт в социальных системах, блог, какой-то псевдоним. Каждый уже давно включён в этот процесс ретрансляции или трансляции каких-то высказываний. И именно эти высказывания, способность безответственно высказываться в виртуальном пространстве и являются сущностью современных социальных процессов, в том числе, процессов в международных отношениях.

 

Соответственно всё с точки зрения постмодернистов это лишь СМИ, поэтому требовать о том, чтобы СМИ говорили правду, - абсолютно неправильно, абсолютно не верно, потому что правды нет, а существуют различные потоки такого как бы дискурса медийного. Это не значит, что СМИ лгут, а это значит, что правды нет - это тоже очень интересно с точки зрения постмодернизма существует только дискурс. Соответственно международных отношений с точки зрения постмодернистов не существует, а существует лишь дискурс о международных отношениях. Где проецируется дискурс? В средствах массовой информации преимущественно, потому что книги сегодня мало читают. Соответственно колонка международного комментатора в какой-нибудь престижной газете или программа популярного телеведущего, который описывает международные отношения, - это и есть международные отношения и бороться надо именно за эти позиции считают постмодернисты.

 

Что касается СМИ и женщины - здесь каких-то феминистских таких моделей о средствах массовой информации, особенно в сфере международных отношений нет. Единственно, что можно заметить, что с гендерной точки зрения журналистика - очень специфическая профессия, где, в общем-то, требуется некоторое сочетание гендерных функций. Для того, чтобы быть носителем вот этого поля медиакратии, для этого надо быть достаточно гибким, как женщина, и достаточно, скажем, злобным, как мужчина. Поэтому в принципе ни чисто женские свойства, которые впитывает реальность, как она есть, как она кажется, или, наоборот, такая навязчивость мужская параноидальная: и те, и те свойства, они для журналистов не пригодны. Поэтому журналисты, или носители вот этой четвёртой власти, как правило, представляют собой ещё гендерные гибриды, которые частично являются женщинами, частично мужчинами, Потому что в некоторых случаях они должны быть пассивными, а в некоторых - активными. Соответственно создаётся особое журналистское сообщество, где на самом деле гендерные функции, как в шоу-бизнесе, распределены чрезвычайно приблизительно и обратимо. Такая реверсивность гендерных функций - тоже одно из свойств средств массовой информации. Но феминистскую особенно тематику средств массовой информации в международных отношениях не акцентируют.

 

Самое главное, что в постпозитивистских моделях в целом, и у конструктивистов, и у представителей нормативистского подхода в постпозитивистских отношениях, существует убеждённость в том, что либералы и неолибералы особенно правы относительно серьёзности феномена виртуальности, феномена СМИ. Что СМИ растут, поле вот этой искажённой геометрии социальной (медиакратии, Potestas Indirecta) ширится и это является тем процессом, с которым следует считаться и который лишь надо постараться изучать, использовать либо в свою сторону, либо разоблачать, но именно как некое глубинное, социологическое изменение.

Поэтому с точки зрения постпозитивизма международных отношений не существует, а существует лишь информационное освещение тех отношений, которые конструируются в процессе этого освещения.