Восточноевропейский социализм: становление общественной модели и попытки ее модификации

Период Переход стран Восточной Европы под жесткий кон-

«построения троль СССР привел к окончательной унификации
основ их политического развития. Радикальной чистке на

социализма» этот раз подверглось само коммунистическое дви­жение. В 1949 — 1952 гг. во всех странах региона, за исключением Югославии, прокатилась волна политических процессов и репрес­сий, ликвидировавших «национальное» крыло коммунистических партий и закрепивших власть наиболее ортодоксальных, «промос-ковских» коммунистов. Парадоксально, но значительную роль в ин­спирировании этих процессов по сфабрикованным уликам сыгра­ли американские спецслужбы.

С образованием после войны американского Центрального раз­ведывательного управления восточноевропейский регион стал од­ной из важнейших зон проведения его операций. Крупнейшей из них стала операция «Расщепляющий фактор», направленная на дис­кредитацию национал-коммунистического крыла правящих партий. Основатель американской разведывательной системы А. Даллес по­лагал, что если «коммунисты-националисты» смогут остаться у вла­сти, то коммунистические режимы в Восточной Европе сохранят под­держку народных масс. Для стратегических же интересов США более приемлемым оказывался вариант прихода к власти ортодок­сальных «москвичей», не имевших достаточного влияния и не спо­собных привести свои страны к стабильности и процветанию. Это могло стать основой для развертывания в восточноевропейских го­сударствах в будущем и широкого демократического движения вплоть до окончательного уничтожения коммунистических режимов. Для проведения операции «Расщепляющий фактор» ЦРУ вос­пользовалось услугами Йозефа Святло, подполковника польской службы государственной безопасности УБ, предложившего сотруд­ничество английской разведке летом 1948 г. Впоследствии Святло объяснял свой шаг*несогласием с советизацией Польши, а также отказом президента Берута поддержать расследование о корруп­ции в X управлении госбезопасности. Это управление, руководи­те Я. Берманом, отвечало за внутрипартийный идеологический и политический контроль. Святло являлся работником этого управ­ления и сам представил материалы, компрометирующие Бермана.

1осле ареста его главного информатора и недвусмысленного пред­ложения впредь не затрагивать подобные темы, Святло обратился

просьбой о политическом убежище и предложением своих услуг


к представителю английских специальных служб. Вскоре ценным агентом заинтересовались американцы. Именно Святло, обладав­ший не только важной информацией, но и реальными рычагами вли­яния стал центральной фигурой подготавливаемой операции.

Еще одним ключевым фигурантом операции «Расщепляющие фактор» стал бывший сотрудник государственного департамента США Ноэль Филд. В годы войны он возглавлял Управление уни­тарных служб (УУС), ведавшее эвакуацией и поддержкой полити­ческих беженцев из европейских стран. Благодаря своей работе Филд был знаком со многими представителями левых партий вос­точноевропейских стран. При этом как в Москве, так и в Вашинг­тоне к деятельности Филда относились с определенными опасени­ями. Американцы считали его шпионом Советского Союза из-за связей с европейскими коммунистами, советские спецслужбы были склонны видеть в нем провокатора. Чувствуя опасность, Филд ре­шился переехать в 1948 г. в Восточную Европу. Добравшись до Польши, он вначале безуспешно просил политическое убежище в этой стране, а затем обратился к Я. Берману, к тому времени воз­главившему всю систему госбезопасности Польши, с просьбой по­мочь перебраться в Прагу. Именно этот момент и был использован руководством ЦРУ. Святло получил задание довести до сведения своих руководителей в Польше и СССР, что в странах Восточной Европы зреет широкомасштабный антисоветский заговор, цент­ральным звеном которого является Ноэль Филд — главный евро­пейский агент ЦРУ. Святло должен был доказать, что во время вой­ны Филд под прикрытием унитарной миссии провел вербовку мно­гих коммунистических лидеров Польши, Венгрии, Болгарии, Чехословакии, Румынии и Восточной Германии, которые теперь внедрены на самые высокие государственные посты в этих стра­нах. ЦРУ рассчитывало таким образом не только нанести удар как по наиболее опасному крылу в руководстве восточноевропейских коммунистических партий, но и спровоцировать волну политичес­ких репрессий, способных дискредитировать сами коммунистичес­кие режимы в целом.

Информация полученная из Польши оказалась чрезвычайно свое­временной для руководства советских спецслужб. К этому времени оно уже имело неофициальное распоряжение Сталина об активиза­ции борьбы против англо-американской агентуры в Европе. К тому же дополнительная проверка фактов о деятельности Филда, прове­денная советскими агентами в Вашингтоне, также оказалась «резул ь-тативной» — Даллес позаботился об умелой подаче дезинформации. Было вынесено решение о немедленном уничтожении «тропкистско-титоистского» заговора. 11 мая 1949 г. Филд был арестован. На доп


осах он не скрывал своих служебных связей с восточноевропейски­ми политиками в годы войны. Филд признал, что являлся в то вре­мя посредником между американскими гуманитарными службами

руководством местных организаций Сопротивления, в том числе и нКОЮ. С учетом специфики «югославского фактора» в разви­тии политической ситуации в 1948—1949 гг. этого оказалось доста­точно для развертывания широкомасштабных репрессий в руковод­стве восточноевропейских коммунистических партий.

Первым высокопоставленным лицом, арестованным по «делу филда», был Тибор Шони, руководитель отдела кадров ЦК ВКП. Но основной целью венгерских спецслужб являлся их недавний руководитель, а в тот период министр иностранных дел Венгрии Ласло Райк, единственный реальный соперник ставленника Моск­вы Матьяша Ракоши. Райк был бескомпромиссным коммунистом и одним из организаторов жесткого подавления демократической оппозиции в Венгрии в 1947—1948 гг. Но советских руководителей не устраивало стремление Райка отстоять идею «национального пути строительства социализма» в Венгрии. На допросах Шони по­казал, что Райк в октябре 1948 г. ездил на конфиденциальную встре­чу с министром иностранных дел правительства Тито А. Ранкови-чем (на самом деле — с целью убедить югославскую сторону занять более умеренную позицию в отношениях с СССР). Райк был арес­тован в июле 1949 г., а в сентябре того же года состоялся судебный процесс над «американско-титоистскими шпионами». Райк, а так­же Шони и его заместитель Андраш Салаи были приговорены к смертной казни, их «сообщники» — к длительным срокам заклю­чения. Характерно, что все обвиняемые «признали свою вину» на публичном процессе и согласились с Приговором.

Расследования по «делу Филда» начались тогда же в Польше и Болгарии. Правда, в Польше организовать крупномасштабный политический процесс не удалось. Под подозрением московских коллег из-за связей с Филдом оказался сам руководитель госбе­зопасности Берман, но его спасло заступничество генерального секретаря ПОРП Болеслава Берута. Сам Берут являлся ставлен­ником Москвы и начал «мягкую» чистку руководства ПОРП еще До начала волны репрессий. Поэтому единственным следствием Расследования по «делу Филда», проводимого лично Ю. Святло, стал арест в 1951 г. опального В. Гомулки. Но оказалось, что Го-мУлка практически неуязвим для политического обвинения. Био-1 Рафия его не содержала «подозрительных» фактов, а глубокое Уважение бывших соратников и коллег привело к тому, что никто

13 аРестованных по «филдистскому делу» не дал ни одного обви-

яющего показания. Повода привлечь Гомулку к ответственности


 




за государственную измену и организацию антисоветского заго вора так и не нашлось.

В Болгарии, напротив, спецслужбы чрезвычайно быстро органи­зовали «филдистский процесс». Главным обвиняемым стал Трайчо Костов, бывший заместитель премьер-министра, рассматривавший­ся в высших политических кругах Болгарии как преемник Георгия Димитрова. Костов был смещен со своего поста еще в 1948 г. за под­держку идеи балканской конфедерации и связи с югославским ру­ководством. В 1949 г. он был арестован и в декабре вместе с несколь­кими болгарскими экономистами предстал перед судом. Костов был обвинен в связях с английской разведкой и попытках разорвать эко­номические и торговые связи между СССР и Болгарией, стремле­нии свергнуть болгарское правительство с помощью югославов. Но вопреки обычному для «московских процессов» сценарию, Костов и его товарищи не признали себя виновными, отказавшись от всех по­казаний на первом же публичном заседании суда. Смертный приго­вор был вынесен и приведен в исполнение, но резонанс в болгарском обществе оказался очень негативным. Вылко Червенков, возглавив­ший государство и партию после смерти Димитрова в 1949 г., был вынужден приступить к созданию мощной репрессивной системы, полностью переняв сталинский стиль «культа личности».

Очень широкий характер приобрели политические репрессии в Чехословакии, стране с давними парламентскими традициями, где идея социализма в наибольшей степени носила демократический характер. В ноябре 1949 г. был арестован Отто Слинг, секретарь партийной организации Словакии. На основании его показаний го­товился процесс о «словацком национализме», но неожиданно в ходе следствия были обнаружены «компрометирующие» матери­алы о секретаре ЦК КПЧ Р. Сланском. Президент Клемент Готвальд попытался приостановить ход расследования, но ситуация уже вы­шла из под контроля руководства страны. Московские спецслуж­бы проявили большую заинтересованность в результативном итоге следствия, а ЦРУ постаралось в максимальной степени направить интерес своих «коллег» именно на фигуру Сланского. С арестом Сланского в ноябре 1951 г. начался новый виток политических про­цессов, которые на фоне разгоравшегося советско-израильского конфликта приняли антисемитский характер. Были арестованы сотни государственных деятелей разного масштаба. Тщательно от­репетированный судебный процесс состоялся в ноябре 1952 г. Сам Сланский признал себя виновным по всем четырем пунктам обви­нения — в шпионаже, государственной измене, саботаже и военном предательстве. Десятерых обвиняемых из тринадцати приговори­ли к смертной казни, троих — к пожизненному заключению.


Дишь в Румынии ситуация развивалась по иному сценарию. Ру-оводство РКП сделало все возможное для того, чтобы «филдист-кий след» не распространился на Румынию. В 1952 г. Г. Георгиу-ЯеЖ предпринял личные переговоры со Сталиным и Берией. Ру­мынский лидер сумел убедить советских руководителей в своей лояльности и необходимости нанести удар именно по его против­никам — бывшему «московскому крылу» РКП. В июне 1952 г. нача­лась пропагандистская атака на «правоуклонистов». Министр ино­странных дел А. Паукер,'министр внутренних дел Т. Джорджеску и министр финансов В. Лука были осуждены. В руководстве Румы­нии усилились позиции «молодого крыла» во главе с А. Дрэгичем и Н. Чаушеску, сторонников «национальной модели социализма». Закрепление у власти в восточноевропейских странах наиболее ортодоксального крыла коммунистического движения, олицетво­рением которого стали Б. Берут, М. Ракоши, В. Червенков, К. Гот­вальд, Г. Георгиу-Деж, привело к резкому форсированию обществен­ных преобразований. По аналогии с процессами, проходившими в СССР в 20—30-х гг., они получили характеристику «построения основ социализма». Это понятие имело важнейшее доктринальное значение. В отличие от иных моделей «догоняющего развития» пе­реход к строительству социализма по советскому образцу предпо­лагал постановку ряда принципиально новых задач. Речь шла о социализации всей общественной структуры в духе марксистско-ленинского классового подхода, в том числе о ликвидации эксплу­атации человека человеком, обеспечении полного преобладания наемного труда и его максимальном обобществлении, переходе к соответствующей структуре форм собственности и соотношению экономических укладов. Экономическая эффективность преобра­зований оказывалась менее значимой по сравнению с их соци­альным и психологическим эффектом — искоренением «нетрудо­вых элементов», закреплением нового типа социальной мотивации, эгалитарных морально-этических ориентации. Важным критерием Успешности таких реформ становился их темп и абсолютные коли­чественные показатели. Именно стремительное, тотальное преоб­разование всей социально-экономической системы общества рас­сматривалось как основа наименее болезненного перехода к более справедливому и эффективному устройству. Те жертвы и потери, к°торые оказывались сопряжены с подобным революционным рыв­ком, считались неизбежными и оправданными.

Основными направлениями экономической политики восточно-ропейских коммунистических режимов в конце 40-х — начале ~х гг. стали индустриализация, национализация промышленности анковского сектора, начало коллективизации сельского хозяйства.


 




формирование новой управленческой и распределительной системь Национализация, первоначально осуществлявшаяся в отнощени предприятий тяжелой промышленности, уже вскоре распространи­лась практически на все отрасли производства. К началу 50-х гг. д0Ля государственной собственности в промышленности составила по ре­гиону более 90 %. Одновременно разворачивался процесс ускорен­ной индустриализации с приоритетным развитием отраслей группы «А». Как и в свое время в Советском Союзе, преобразования в сель­ском хозяйстве несколько отставали по темпам от индустриализа­ции. Основной формой коллективизации аграрного сектора в эти годы стало формальное кооперирование. Из-за недостатка инвести­ций «коллективизировалась» лишь организация крестьянского тру­да при сохранении прежней технической и технологической базы свойственной индивидуальному крестьянскому хозяйству.

Темпы и масштабы национализации промышленности и коллек­тивизации сельскохозяйственного сектора определялись не кате­гориями экономической эффективности, а прежде всего идеологи­ческими принципами. Провозглашение единственно справедливым и обоснованным дохода от трудовой деятельности оставляло вне закона доходы от частной собственности (производственной эксп­луатации собственного имущества). Правда, многие восточноевро­пейские страны так и не приступили к тотальной ликвидации част­нособственнического сектора в сфере услуг, мелкотоварного обме­на. Но подобная «уступка» рассматривалась в качестве временной практики и не являлась результатом сколько-нибудь серьезной кор­ректировки идеологических подходов. Огосударствление экономи­ческой системы осуществлялось прежде всего за счет централиза­ции системы производственного потребления, распределения ра­бочей силы, фондового рынка. Государство распространило контроль на весь рынок капиталов и ценных бумаг, а затем и пол­ностью ликвидировало в этой сфере частную инициативу. Произо­шел отход от принципов рыночного ценообразования. Внутренние цены стали существенно отличаться от мировых, а их соотношение оказалось в значительной степени искусственным. Планирование экономического развития приобрело жесткий, директивный харак­тер. Оно стало основываться на физических объемах продукций («валовые показатели») и полностью игнорировало реальный Де­нежный эквивалент производимой продукции. Создание плановой экономики фактически решило проблему занятости. Но при отсут­ствии безработицы новая экономическая модель не содержала и сколько-нибудь действенных экономических стимулов к труДУ-Формировалась жестко фиксированная система заработной платы, уровень которой, а также дополнительные формы поощрения (пр^


пособия, льготы) в минимальной степени зависели от произ-одйтельности труда и инициативы работника.

Важную роль для определения стратегии общественных преоб­ладаний в восточноевропейских странах сыграла экономическая дискуссия, проходившая в 1951-1952 гг. в СССР. Итоги ее были под­ведены в книге Сталина «Экономические проблемы социализма

СССР», где полностью отрицалось действие закона стоимости в сфере производства средств производства, хотя и признавалось дей­ствие этого закона в области производства предметов потребления. Тем самым подтверждалась идея о постепенной ликвидации товар­ного производства при социализме. Государственная централизация и тотальное планирование на первый взгляд вполне соответствова­ли марксистской идее о замене стихийной рыночной координации некоей «высшей», более гармоничной в социальном отношении, ко­ординацией общественного производства. Но если Маркс предпо­лагал возможность свободного взаимодействия автономных произ­водителей, то практика строительства «реального социализма» ис­ходила из приоритета объединяющего государственного начала. В результате проведения реформ уже к середине 50-х гг. Восточ­ная Европа достигла небывалых успехов в «догоняющем разви­тии» — был совершен впечатляющий рывок в наращивании эконо­мического потенциала, модернизации социальной структуры. В масштабах региона был завершен переход к индустриально-аг­рарному типу общества. Однако стремительный рост производства сопровождался увеличением отраслевых диспропорций. Создава­емый экономический механизм был во многом искусственным, не учитывающим региональную и национальную специфику. Эконо­мический рост осуществлялся на экстенсивной основе, т.е. за счет все большего вовлечения количества рабочей силы, энергии и сы­рья. Сформировалась «мобилизационная» система экономических отношений, в которой вертикальная командно-административная структура заменяла действие горизонтальных рыночных связей. Ее неизбежным порождением стала бюрократизация экономичес­кого управления, появление проблемы скрытой коррупции.

Чрезвычайно низкой оказалась социальная эффективность фор­мируемой командно-административной экономической системы. Восточноевропейские коммунистические режимы пытались в боль-Щей или меньшей степени копировать советский опыт решения со­циальных вопросов. Однако ресурсы, находящиеся в их распоряже­нии, были недостаточны. Использование методов, избранных Ста­линым, — сохранение минимального уровня оплаты коммунальных Услуг, жилья, городского транспорта, создание бесплатной системы

оразования и здравоохранения, периодическое снижение цен на то-


 




вары потребления — требовало достаточно больших бюджетных расходов даже с учетом сохранения общего низкого уровня зара­ботной платы. Решать эту задачу одновременно с проведением круп­номасштабных структурных преобразований было практически не­возможно. В результате уже первые годы социалистического строи­тельства вызвали в восточноевропейских странах нарастающее социальное напряжение. Смерть Сталина в 1953 г. и начало поли­тических перемен в СССР стало сигналом для корректировки по­литического курса.

Политический Летом 1953 г. в Москве прошло совещание восточ-
кризис ноевропейских коммунистических и рабочих

в Восточной партий, где были освещены некоторые направления Европе в се- политического курса нового советского руковод-редине -х гг. ства Наибольший отзвук политические перемены в СССР нашли в Польше, Венгрии, Чехословакии, ГДР — странах, достигших индустриально-аграрного уровня развития и сформи­ровавших относительно развитую рыночную инфраструктуру уже в межвоенный период. Развертывание социалистических преобра­зований здесь сопровождалось наиболее болезненной ломкой со­циальной структуры, ликвидацией достаточно многочисленных предпринимательских слоев, насильственным изменением приори­тетов социальной психологии. По мере ослабления политического контроля со стороны Москвы в руководстве польской, венгерской, чехословацкой коммунистической партий активизировались сто­ронники корректировки прежнего курса, поиска более гибкой стра­тегии реформ, повышения их социальной эффективности.

Обострение социально-политической ситуации в ведущих вос­точноевропейских странах было связано и активизацией подрыв­ных действий извне. В структуре населения здесь по-прежнему были широко представлены группы, ранее связанные с капиталистичес­ким и мелкотоварным укладами. Они наиболее пострадали в пери­од национализации и коллективизации, а также в результате поли­тических репрессий. Являясь носителями альтернативной социаль­ной психологии, с трудом приспособливающиеся к насаждаемой коллективистской ценностной системе, эти слои населения могли стать опорой для развертывания контрреволюционных движении. В то же время в среде польского, венгерского, чехословацкого, во< точногерманского рабочего класса, более квалифицированнее и многочисленного, чем в других восточноевропейских странах, та же распространялись оппозиционные настроения. Рабочие, в цело> позитивно относившиеся к началу социалистических преобразов ний, болезненно воспринимали уравнительные тенденции в пол


тике новых режимов, сохранение минимального уровня заработной «даты. Первым открытым проявлением этих взрывоопасных настро­ений стали массовые выступления протеста в Восточной Германии

июне 1953 г. Спустя считанные дни Совет национальной безопас­ности США рассмотрел вопрос о программе действий в отношении стран Восточной Европы и принял документ под характерным на­званием «Временный план психологической стратегии США по использованию волнений в европейских сателлитах». На его осно­ве 29 июня была издана директива Совета национальной безопас­ности «Цели и акции Соединенных Штатов по использованию вол­нений в государствах-сателлитах». Основным объектом внимания обеих сверхдержав в последующие годы стала Венгрия.

Июньский 1953 г. Пленум ЦК Венгерской партии трудящихся произвел весьма радикальные перестановки в высших эшелонах власти. Занимаемый М. Ракоши пост генерального секретаря был ликвидирован. Ракоши стал первым секретарем, а его полномочия оказались значительно сокращены. По рекомендации пленума пре­мьер-министром страны стал Имре Надь. В том же году новое пра­вительство начало серию весьма радикальных реформ. Более равно­мерным стало распределение инвестиций между отраслями промыш­ленности, что привело к сокращению темпов индустриализации. Правительство отказалось от продолжения насильственного коо­перирования крестьян и ликвидировало задолженность сельхозпро­изводителей по государственным поставкам. Предпринимались меры по повышению хозяйственной самостоятельности предприя­тий с целью усиления их экономической активности. Все эти шаги, а главное попытка правительства Надя перейти к демократизации политического строя Венгрии, начать реабилитацию пострадавших в ходе репрессий и ликвидацию системы чрезвычайного (полицейс­кого) судопроизводства вызвали жесткое сопротивление ортодок­сальной части партийного руководства. В 1955 г. Надь был смещен с занимаемых постов и даже исключен из рядов партии. Но спустя год ситуация вновь изменилась. XX съезд КПСС стал сигналом для но­вого витка борьбы с наследием сталинизма. В июле 1956 г. Ракоши оьщ отстранен от поста первого секретаря «по состоянию здоровья».

го преемником стал Э. Гере, так и не сумевший найти способ нор-

ализации внутриполитической и социальной обстановки в стране. В начале октября 1956 г. Венгрия оказалась взбудоражена поли­ческой реабилитацией и перезахоронением Ласло Райка. Разоб­щение организаторов репрессий вызвало нарастающее недоволь-0 в самых различных слоях общества. В этот ответственный мо-

ент высшее партийное руководство проявило удивительную сивность (Гере большую часть месяца вообще отсутствовал в Вен-


 




грии). 23 октября в Будапеште начались стихийные манифестации студентов, требующих удаления из правительства сторонников Ра-коши, проведения свободных выборов, возвращения на пост пре­мьер-министра И. Надя и возобновления экономических реформ. ЦК ВПТ принял решение о реабилитации Надя и передаче ему полно­мочий главы правительства. Однако при этом в Будапеште было объявлено чрезвычайное положение, а утром 24 октября введены со­ветские войска. Партийное руководство перешло к Яношу Кадару. Возглавив правительство, И. Надь настоял на прекращении на­сильственных акций против демонстрантов и выводе советских войск из столицы. Объявив происходящие события народно-демо­кратической революцией, он солидаризировался с ее участниками и заявил о своей готовности сформировать коалиционное прави­тельство «национального единства». Однако сам Надь в действи­тельности не обладал четкой концепцией реформирования обще­ственного строя Венгрии. Он был недостаточно последовательным политиком, с явными популистскими наклонностями и скорее шел за событиями, чем направлял их. Вскоре правительство полностью утратило контроль над происходящим. Широкое демократическое движение, направленное против крайностей сталинской модели социализма, вылилось в откровенную антикоммунистическую контрреволюцию. Страна оказалась на грани гражданской войны. В Будапеште начались вооруженные столкновения восставших с рабочими дружинами и сотрудниками госбезопасности. Активи­зировалась антисоветская пропаганда. Все большую политическую роль начинал играть кардинал Миндсенти, поддерживаемый запад­ными политическими кругами. Правительство Надя фактически встало на сторону противников режима, заявив о намерении выйти из Организации Варшавского Договора и закрепить за Венгрией статус нейтрального государства. В столице и крупных городах на­чался белый террор — расправы над коммунистами и сотрудника­ми ГБ. В этой ситуации советское правительство приняло решение о проведении крупномасштабной военной операции по подавлению восстания. В ходе предварительных консультаций этот шаг обсуж­дался с представителями польского, чехословацкого, румынского, болгарского и югославского правительств. Основные бои происхо­дили 4—5 ноября в Будапеште. В них погибло 669 советских солда г и офицеров. Венгерские потери составили 2700 человек. Одновре­менно бежавшие из столицы члены ЦК ВПТ во главе с Я. Кадаро начали формирование нового правительства. К 11 ноября оно пр няло всю полноту власти. Надь и его ближайшие соратники °ь1Л преданы суду и казнены. Партия, преобразованная в Венгерск> к социалистическую рабочую партию, подверглась чистке. Одновр

,120


менно Кадар заявил и о намерении искоренить все проявления ста­линизма, вызвавшие кризис венгерского общества, добиться более сбалансированного развития страны.

Драматично развивались события в Польше. Реализация шес­тилетнего народно-хозяйственного плана 1950—1955 гг., ориенти­рованного на ускоренную индустриализацию страны и жесткие формы коллективизации сельского хозяйства, вызвала нарастаю­щее социальное напряжение в стране. Несмотря на политические перемены в Москве, связанные со смертью Сталина, польское ру­ководство первоначально не стремилось к корректировке прежне­го курса. Более того, в мае 1953 г. были предприняты шаги против католической церкви, в том числе обнародован декрет, обязываю­щий духовенство присягнуть на верность государственной власти. Начались гонения на католические издания, а 25 сентября был ин­тернирован примас Польши кардинал С. Вышинский. В июне 1953 г. был арестован один из крупнейших функционеров ПОРП С. Спы-хальский — явно готовился новый «громкий» политический про­цесс. Состоявшийся в марте 1954 г. II съезд ПОРП занял жесткую позицию по основным политическим и идеологическим проблемам. Ситуацию взорвала серия выступлений по радио «Свободная Европа» небезызвестного полковника госбезопасности Ю. Святло. Отправленный в Западный Берлин для выполнения секретного за­дания, он «исчез», а затем объявился в США. В нескольких радио­передачах и на пресс-конференции Святло подробно рассказывал о деятельности польских служб госбезопасности, а также всех об­стоятельствах «дела Филда». Вскоре Филд и его семья были осво­бождены. После его официальной реабилитации начался пересмотр тысяч дел «филдистов» по всей Восточной Европе. Но реакция польской общественности была исключительно острой. Разоблаче­ния действий спецслужб вызвали и давно назревавший раскол в польском руководстве. Вскоре было расформировано министер­ство общественной безопасности, а вместо него были созданы ми­нистерство внутренних дел и комитет по делам общественной бе­зопасности. 13 декабря 1954 г. из-под домашнего ареста был осво­божден Гомулка. На III Пленуме ЦК ПОРП в 1955 г. разгорелась есткая дискуссия между сторонниками сохранения администра­тивно-командных методов управления и теми, кто высказывался Демократизацию внутрипартийной жизни, неприятие догмати-Рованной советской модели строительства общества социальной Раведливости («пулавянами»). Позиции противников сталиниз­ма особенно укрепились в 1956 г. после того, как в феврале в Моск-е состоялся XX съезд КПСС, а 12 марта в Москве неожиданно °нчался Берут. Новый первый секретарь Эдвард Охаб принял


решение (вразрез с требованием ЦК КПСС) распространить сте­нограмму XX съезда в партийных организациях всех уровней. На фоне разгоревшейся общественной дискуссии фатальную роль сыг­рали события, произошедшие в Познани.

28—29 июня 1956 г. на предприятиях Познани начались стихий­ные выступления рабочих против повышения цен на продоволь­ствие. После прекращения работы колонны забастовщиков напра­вились в центр города, где располагались партийные и государствен­ные учреждения. 100-тысячная толпа скандировала «Свободы и хлеба». Одновременно несколько сотен радикально настроенных людей, главным образом молодежи, совершили нападение на тюрь­му. Обезоружив охрану, они выпустили заключенных на свободу и овладели огнестрельным оружием. Вскоре началась перестрелка у здания воеводского управления общественной безопасности. Пос­ле прибытия в город воинских частей стихийные выступления были подавлены. В ходе столкновений около 60 человек погибло и 300 оказались ранены. В официальных печатных изданиях события в Познани были охарактеризованы как результат подрывной дея­тельности «провокаторов и других агентов империализма». Одна­ко на VII пленуме ЦК ПОРП, состоявшемся в те же дни, Охаб по­пытался связать произошедшее с перегибами прежнего руководства, долговременной нерешенностью социальных проблем. Все большая часть руководства ПОРП начинала видеть выход из кризиса в воз­вращении в большую политику опального В. Гомулки. Его автори­тет мог оказаться спасительным для партии залогом единства и конструктивного компромисса. Пленум поспешил снять с В. Го­мулки и его соратников политические обвинения.

Новое обострение политической ситуации в Польше произошло осенью 1956 г. Радикальные настроения утвердились в Союзе польской молодежи и других молодежных организациях. Значитель­но активизировались католические круги. В. Гомулка, принимавший участие в заседаниях Политбюро с 12 октября, стал выразителем мнения наиболее умеренной части оппозиции, требующей не столько радикального пересмотра курса на строительство социализ­ма, сколько нормализации отношений с СССР, перехода к более рав­ноправным отношениям, отказу от слепого копирования советско­го опыта в социально-экономической сфере. В преддверии VIII пле­нума ЦК ПОРП В. Гомулка был рекомендован на пост первого секретаря. Он и возглавил драматичные переговоры с советской Дб" легацией, которая неожиданно прилетела в Варшаву в день откры­тия пленума — 19 октября. В составе этой представительной грУп' пы находились Н.С. Хрущев, Л.М. Каганович, В.М. Молотов. А.И. Микоян. Причем накануне прилета советских руководителе


оаршаве начали продвижение части советских войск. Гомулке уда-сь убедить представителей Москвы в своей политической лояль­ности и в том, что корректировка реформ не затронет основ социа­листического строя. Одновременно во многих польских городах про-хотили многотысячные митинги в поддержку нового партийного руководства. Назначение Гомулки 20 октября первым секретарем ПК ПОРП было встречено массовым взрывом энтузиазма. Поля­кам импонировало не только опальное прошлое Гомулки, но и его попытки предстать в качестве общенационального лидера, ищуще­го компромисс и консенсус в условиях внешней угрозы. Важное зна­чение имело провозглашение нового партийного курса; получившего неофициальное название «польского пути к социализму».

Пик политической напряженности в Чехословакии пришелся на начало 50-х гг. Волна репрессий, апогеем которой стал «филдист-ский» процесс над Р. Сланским, продолжилась и после смерти в 1953 г. К. Готвальда. Его преемник А. Новотный санкционировал в 1954 г. судебные процессы над «словацкими националистами» (в числе осужденных тогда оказался, в частности, будущий чехословацкий лидер Г. Гусак) и над группой «экономистов» И. Голдмана и П. Эй-слера. Но уже в 1955 г. Новотный, верно спрогнозировав конъюнк­туру, инициировал пересмотр ряда приговоров, вынесенных в 1948—1952 гг. Уникально сочетая в себе черты искреннего ком­муниста и опытного политикана, он сумел не допустить раскола высшего партийного руководства и его дискредитации на фоне сен­сационного итога XX съезда КПСС. В конце 50-х гг. в ЦК КПЧ оформилась группа умеренных реформаторов. В феврале 1957 г. Пленум ЦК принял решение о реорганизации системы управления народным хозяйством. Оказались распущены почти все отраслевые министерства. По аналогии с советским опытом вместо них созда­вались областные и региональные совнархозы. Но стратегия рефор­мы не была тщательно продумана и ее потенциал вскоре истощил­ся. Несмотря на значительную децентрализацию управления, не­изменной оставалась административная основа стимулирования производства, ценообразования, распределения трудовых ресурсов. Схожие проблемы переживала в тот период экономика Югославии.

Югославский В Югославии, насильственно отлученной от социа-
«самоуправ- листического лагеря и свободной в критике стали­
рующийся низма, корректировка послевоенного политическо-
[иализм» го КурСа началась быстрее и сразу же приобрела ра-

Кггтг\ЬНЫ^' идеологизиРованный характер. В июле 1948 г. на V съезде КЗ председатель плановой комиссии Б. Кидрич выступил с обо­жанием новой стратегии реформ. Ключевым фактором следую-


 




щего этапа социалистического строительства Кидрич считал децен­трализацию экономики. Не стремясь к жесткой критике советского опыта, он связывал целесообразность отказа от тотальной национа­лизации, сохранения слоя мелких и средних земельных собственни­ков, обеспечения самостоятельности предприятий и смягчения плановых начал экономического развития лишь с национальной спе­цификой Югославии. В 1949—1950 гг. Кидрич развил эти идеи в кон­цепции «план—рынок». Он отстаивал необходимость развития то­варно-денежных отношений при социализме, приоритет «реальных целей» социалистического строительства — улучшения жизни тру­дящихся. В 1950 г. реформаторское крыло КПЮ добилось приня­тия закона о широком вводе рабочего самоуправления.

Одновременно, по мере обострения советско-югославских отно­шений, в руководстве КПЮ сформировалось и более радикальное течение. Его возглавил Э. Кардель. В противовес контрпропаганди­стскому образу «советского тоталитаризма» и «диктатуры партии» он выдвинул идею «самоуправляющегося социализма», основыва­ющегося на «все большем соединении государственного аппарата с народными массами». Тито поддержал именно такую идеологизи­рованную версию «югославской модели социализма». VI съезд КПЮ в ноябре 1952 г. окончательно закрепил курс на построение «само­управляющегося социализма». Самоуправление трактовалось как «непосредственная демократия», несовместимая как с жестким эта­тизмом советского типа, так и с представительной демократией за­падного образца. Основными политическими ячейками общества должны были стать местные территориальные единицы и трудовые коллективы. Таким образом, изначальная идея экономической ре­формы с вводом товарно-денежных отношений отошла на второй план, уступив место административно-управленческой реформе с явным идеологическим подтекстом. Этому способствовала и смерть Б. Кидрича в 1953 г.

На VI съезде КПЮ был рассмотрен и вопрос об изменении поли­тической роли партии. КПЮ была переименована в Союз комму­нистов Югославии. Новый устав ориентировал деятельность партий­ных организаций на борьбу против бюрократического централизма, закрепление принципа гласности, отказ от директивных методов внутрипартийного управления, рост значимости низовых звеньев Основным идеологом обновления партийной жизни являлся Мило­ван Джилас. В 1953 г. он стал председателем Союзной народной скуп­щины (федерального представительного органа). Однако попытк! сторонников Джиласа последовательно перевести строительство «< моуправляющегося социализма» в русло политической демократу зации натолкнулись на сопротивление консервативной части парти


ного руководства. Это крыло СКЮ добилось сохранения в приня­той в 1953 г. новой конституции положения о руководящей полити­ческой роли коммунистической партии (наряду с декларативным тезисом об «отделении партии от государства»). Конституционный закон 1953 г. закрепил также политическую роль органов, самоуп­равления — Народных комитетов, избираемых населением террито­риальных единиц, и Вече производителей, избираемых рабочими на соответствующих территориях. Народные комитеты получили в свое распоряжение часть дохода предприятий, располагавшихся на их территории. Органы рабочего самоуправления на предприятиях по­лучили возможность распоряжения частью прибыли, а также право участия в управлении. Вместе с тем сохранился централизованный административный контроль над инвестиционными фондами и це­нообразованием. Июньский 1953 г. Пленум ЦК СКЮ закрепил курс на идеологическую консолидацию самой коммунистической партии. Вскоре Джилас был смещен со всех занимаемых постов и осужден на тюремное заключение. Впоследствии он был депортирован на За­пад. Жесткая политическая линия была закреплена с принятием в 1958 г. Программы СКЮ с концепцией самоуправления. Идея по­степенной ликвидации партийного руководства по мере «отмирания общественных противоречий» соседствовала в ней с отказом от прин­ципа гласности и демократизации внутрипартийной жизни.

Восточно- Кризисные явления, характерные для развития во-

европейские сточноевропейского региона в первой половине

станы в конце 50-х гг., оказались «болезнью роста» социалисти-

50-х —начале ческой системы. В последующие годы произошла

60-х гг, «Реаль- ^

„ „ заметная стабилизация социально-экономическо-

ныи социализм» т т

го и политического положения. Но характер ее су­щественно различался в двух группах восточноевропейских стран. В Чехословакии, Польше, Венгрии, Югославии процесс реформ по­степенно приобрел более сбалансированный характер. В полити­ческой и идеологической сферах достаточно последовательно осу­ществлялась борьба с наследием сталинизма. Фактически было сан­кционировано существование разных экономических укладов, что означало сосуществование государственного и кооперативного сек­торов экономики, а также развитие индивидуальной трудовой дея-ельности. В сельском хозяйстве был совершен переход к реально-У кооперированию — снижен уровень администрирования, уве­чены инвестиции, началось совершенствование технической технологической базы аграрного производства. Особенно важны-эти изменения были для польского и венгерского обществ, ока-авшихся на грани гражданских конфликтов.


 




Наиболее радикальными изменения оказались в Польше. Пп вительство В. Гомулки предприняло большие усилия для создани нового политического имиджа режима. Уже в 1956 г. был заключен договор о дружбе и сотрудничестве с СССР, подтверждающий прин­ципы полного равноправия, незыблемости территориальных гпя-ниц, независимости и суверенности в отношениях двух стран. Го­сударственный долг Польши Советскому Союзу считался погашен­ным за счет дополнительной оплаты за поставки польского угля в 1946—1953 гг., которые осуществлялись тогда по необоснованно низким ценам. СССР предоставлял Польше кредиты для закупки зерна и товаров. Правительство СССР выразило также согласие па продолжение репатриации из Советского Союза поляков, оказав­шихся в годы войны на его территории. Реализация новой полити­ческой линии сопровождалась кардинальными кадровыми переме­нами (в том числе освобождением советского военачальника К. Ро­коссовского с поста министра национальной обороны, назначением новых руководителей политических органов в армии, отказом от скомпрометировавшего себя института военных советников из СССР, заменой руководителей многих воеводских организаций ПОРП). При этом в высшие органы законодательной власти и го­сударственного управления вводились не только представители коммунистической, но и других политических партий. Гомулка по­шел на контакты с католическими группировками разных направ­лений, распорядился об освобождении из мест интернирования примаса Польши кардинала Вышиньского. В сейме была создана фракция беспартийных католиков «Знак». Началась волна реаби­литаций деятелей движения Сопротивления, разнообразных поли­тических группировок и организаций. Важнейшие изменения про­изошли в сельском хозяйстве. Радикальные решения VIII пленума ЦК ПОРП положили начало широкомасштабному восстановлению индивидуальных хозяйств в аграрном секторе. Значительная часть сельскохозяйственных производственных кооперативов была во­обще расформирована в силу массового выхода из них крестьян. Одновременно предпринимались шаги по смягчению бюрократи­ческого давления на развитие промышленности. Уже в 1956 г. сейм ПНР принял закон о рабочих советах на предприятиях. Впервые в практике строительства восточноевропейского социализма был создан специальный орган для публичного обсуждения государ­ственной экономической стратегии — Экономический совет.

Радикальные меры по стабилизации социально-экономическо­го и политического положения в стране предпринимало и прави­тельство Я. Кадара в Венгрии. В декабре 1956 г. Пленум ЦК ВС1 принял решение о реорганизации партии на основе сохранена


пганизационного и идеологического единства, но с преодолени-м «перегибов» и ошибок прошлого. Кадар не допустил разраста­ния волны репрессий. К уголовной ответственности привлекались иШЬ реальные участники восстания, чья вина была доказана ходе судебного расследования. Активно велась пропагандистская работа в трудовых коллективах. Несмотря не сложную экономи­ческую ситуацию, власти стремились к проведению более гибкой социальной политики, поэтапному повышению заработной пла­ты. Уже к началу зимы психологическая атмосфера в венгерском обществе начала меняться. Рос и личный авторитет самого Када­ра. В мае 1957 г. Государственное собрание Венгрии заявило о пол­ном восстановлении конституционного порядка. В июне того же года всевенгерская конференция В СРП подвела итоги произо­шедшим событиям. Рассматривая восстание как контрреволюцию, спровоцированную извне, конференция указала и на вину догма­тически настроенной части руководства, необходимость решитель­ной борьбы, с остатками сталинизма. Основными целями ВСРП были провозглашены продолжение социалистического строитель­ства, укрепление рядов самой партии, активизация воспитатель­ной работы в массах. Корректировка стратегии экономических преобразований привела к приостановке ускоренного развития тяжелой индустрии, более сбалансированному инвестированию отраслей народного хозяйства. В конце 50-х гг. приоритет уже от­давался развитию сельскохозяйственного производства. В отличие от польского опыта, венгерское руководство не отказа­лось от широкого кооперирования в аграрном секторе. Но осно­вой его стало не насильственное объединение крестьянских хо­зяйств, а целенаправленное укрепление материально-технической базы кооперативов, их льготное кредитование, отказ от практики обязательных государственных поставок. Эти меры позволили в кратчайшие сроки создать достаточно эффективную систем)' аг­рарного производства социалистического типа.

Совершенно по-иному развивались события в Румынии, Болга­рии, Албании. Уже во второй половине 50-х гг. они образовали свое­образный «второй эшелон» восточноевропейских социалистичес­ких стран. Отличительной чертой социально-экономического и по­литического развития этих государств стал более жесткий вариант социалистического строительства. Правящие режимы не предпри­нимали каких-либо попыток смягчить социальные последствия Реформ, сбалансировать отраслевое развитие, соотнести динамику иДустриализации с решением социальных проблем. Причиной одобных тенденций было явное отставание Румынии, Болгарии, Албании в процессе модернизации от других восточноевропейских


 




стран — наименьшее развитие институтов гражданского обществ сохранение авторитарной политической культуры, недостаточна ' социальная мобильность, преобладание традиционных групп насе ления и их консервативной психологии. Процесс обобществления производства здесь шел на основе традиционной социальной струк­туры, с сохранившимися естественными социально-психологичес­кими формами коллективизма. «Пролетаризация» населения вос­принималась значительно спокойнее. Отсутствовал достаточно многочисленный предпринимательский слой, способный стать ре­альной альтернативой огосударствлению экономики. Таким обра­зом, широкой общественной оппозиции сталинистским методам со­циалистического строительства в этих странах не возникло.

Наиболее радикальный вариант подобного развития событий продемонстрировала Албания, вставшая на путь полной самоизо­ляции. Возглавивший в 1954 г. ЦК Албанской партии труда Энвер Хаджа приступил к разработке концепции «особого албанского пути» построения социализма (она получила название «энвериз-ма»). Под лозунгом «особого пути» в стране насаждался жесткий авторитаризм в политической сфере, была приостановлена индуст­риализация и сохранена преимущественно аграрная система обще­ственного производства. Сохранив культ личности Сталина, албан­ское руководство даже пошло на полный разрыв с СССР в 1961 г., а затем и на выход из ОВД. В итоге «албанский путь» стал символом наиболее консервативной, патриархальной модели социализма.

Румынский лидер Г. Георгиу-Деж и его преемник Н. Чаушеску избрали похожий способ укрепления социализма в своей стране. В Румынии сформировалась чрезвычайно жесткая система подав­ления инакомыслия. Служба государственной безопасности «Се-куритате» обладала полной вседозволенностью. В то же время рас­тущему консерватизму в политике руководства РКП придавался вид возвращения к национальным истокам, укрепления независи­мости Румынии. Уже с конца 50-х гг. Румыния нарочито обособля­ется на международной арене от СССР (характерно, что при этом любое фрондерство руководителей Румынии и Албании не вызы­вало большой тревоги в СССР, так как прочность социализма в этих странах не подвергалась сомнениям). В румынской эконо­мике сохранялась жесткая централизованная модель, связи с вне­шним рынком, в том числе и с СЭВ, были предельно ограничены. Но в отличие от Албании курс на «догоняющее развитие» и широ­кую индустриализацию в 60-х гг. был сохранен. Источником для поддержания темпов развития стали диспропорции в отраслевой структуре — приоритет тяжелой индустрии при полном упадке про­изводства товаров народного потребления, а также щедрая финан-


овая поддержка стран Запада, поощрявших внешнеполитическую независимость авторитарного режима Чаушеску. В 70-х гг. Румы­ния даже получила статус развивающейся страны и режим наиболь­шего благоприятствования в экономических отношениях с США. Сумма долга Международному банку реконструкции и развития и ведущим странам Запада достигла уже тогда 11 млрд долл.

Болгарская модель «консервативного социализма» также отли­чалась определенной спецификой. Политические процессы середи­ны 50-х гг. копировали здесь события, происходившие в Москве. Осенью 1953 г. Политбюро ЦК БКП осудило сталинистские мето­ды руководства В. Червенкова и вынудило его отказаться от поста генерального секретаря. Апрельский 1956 г. Пленум ЦК БКП вы­нес решение о полном искоренении культа личности Червенкова. Однако «оттепель» оказалась ложной. Новый лидер Тодор Живков не сумел преодолеть нарастающую волну карьеризма, приспособ­ленчества, поразившую партийное руководство. Серьезных попы­ток осмыслить опыт первых лет социалистического строительства не предпринималось. При отказе от глубоких внутренних реформ ставка делалась на дальнейшее сближение с СССР, демонстрацию полной политической лояльности, максимальную интеграцию бол­гарской экономики в советскую. Эффективность подобной полити­ки была немалой — при всех стратегических просчетах в развитии болгарской экономической системы, явных перекосах в ее отрасле­вой структуре и чрезмерной зависимости от внешних рынков сырья и сбыта, долгое время удавалось сохранить достаточно высокие тем­пы развития и стабильный уровень жизни населения. В то же время в долговременной перспективе такая роль «экономического сател­лита» грозила самыми серьезными осложнениями.

Итак, на рубеже 50—60-х гг. восточноевропейские страны, всту­пившие на путь социалистического строительства и вынужденные изначально ориентироваться на единую модель подобных преоб­разований, основанную на советском опыте, образовали две груп­пы, существенно, отличавшиеся по динамике и приоритетам соци­ально-экономического развития, сочетанию реформаторской и консервативной стратегии в политике правящих режимов. Одна­ко вне зависимости от наметившегося раскола все страны региона подошли в начале 60-х гг. к важному рубежу в своем развитии. В Документах правящих партий это получило соответствующее иде­ологическое оформление — было декларировано завершение стро­ительства «основ социализма». «Съезд победившего социализма» пРошел в Болгарии уже в 1958 г. (VII съезд БКП). В 1960 г. 0 завершении строительства основ социализма заявил III съезд Ру-мьшской рабочей партии, в 1962 г. - VIII съезд ВСРП. Вфедера-


 



8674 А. М. РодР1



тивных восточноевропейских странах завершение первого этапа со-циалистического строительства было закреплено на конституции онном уровне. В 1960 г. состоялось принятие социалистической конституции Чехословацкой Советской Социалистической Респуб­лики, в 1963 г. — Социалистической Федеративной Республики Югославии.

Провозглашение завершения строительства «основ социализма» в восточноевропейских странах и перехода к новому этапу разви­тия социализма носило прежде всего идеологический, доктриналь-ный характер. Однако подобный вывод опирался и на вполне объек­тивные основания. К ним можно отнести завершение создания ос­нов промышленной индустрии и крупномасштабной аграрной реформы, достижение полного преобладания наемного труда в со­циальной структуре общества, формирование новой, социалисти­ческой интеллигенции. Тем самым в восточноевропейских странах завершился не только начальный период социалистического стро­ительства, но и важный этап модернизации общества. Дальнейшие преобразования могли быть связаны уже с переходом от индустри­ально-аграрной к индустриальной модели развития, совершенство­ванием отраслевой структуры экономики. На смену насильствен­ной пролетаризации населения пришло естественное самовоспро­изводство основных социальных групп, связанных с наемным трудом. Важнейшие изменения произошли и в общественной пси­хологии. В активную жизнь вступило поколение, воспитанное уже после войны, для которого «досоциалистический» период был уже почти историей. Тем самым объективная возможность консерватив­ной контрреволюции практически была исчерпана. Социалистичес­кие режимы вступили в период политической стабилизации. Од­нако все эти факторы отнюдь не свидетельствовали о полном вос­приятии советской модели. Что же представлял собой «реальный» восточноевропейский социализм?

Тоталитарная коммунистическая модель, сформировавшаяся в СССР, не только базировалась на идеологических принципах мар­ксизма, но и отражала специфику исторического развития России. Утверждение большевистского видения социализма в других стра­нах являлось в значительной степени искусственным и было воз­можно прежде всего при условии прямого военно-политического присутствия или влияния Советского Союза. Объектом «экспорта коммунизма» стали страны, находящиеся на переходной стадии развития от традиционного к индустриальному обществу, приняв­шие «догоняющую» модель развития. Противоречия ускоренной модернизации общественного строя создали здесь основу для при­внесения тоталитарной идеологии, формирования отдельных ин-


ститутов тоталитарной государственности. Но реальным результа­том синтеза внутренних и внешних факторов развития стало фор­мирование не классической тоталитарной, а скорее авторитарной общественной системы — «левого авторитаризма». За внешними атрибутами тоталитарности советского образца просматривались достаточно традиционные прогрессистские диктатуры, не опираю­щиеся на массовое политическое движение и ориентирующиеся скорее на решение прагматичных задач экономического развития и политической стабилизации, нежели на воспитание «новой лич­ности», самоотречение во имя «великой цели». К тому же, чем мень­шим было прямое влияние СССР, чем глубже шли процессы разло­жения самой советской системы, тем больше восточноевропейский социализм приобретал специфические черты, соответствующие национальным особенностям тех или иных стран, специфике и уров­ню их развития. «Реальный социализм» приобретал все более яв­ный региональный и национальный характер.

К началу 60-х гг. восточноевропейские страны оказались перед необходимостью выбора дальнейшего пути развития. После перво­го шока и эйфории от слома сталинизма пришло время серьезного анализа жизнеспособности социализма в условиях «оттепели», ког­да исчезла или ослабла возможность прежних силовых, террорис­тических методов социальной мобилизации, быстро утрачивался массовый энтузиазм и вера в коммунистические идеалы. По мере формирования индустриальной экономической базы, роста связан­ных с нею социальных слоев, их внутренней дифференциацией, ес­тественного развития институтов гражданского общества, соответ­ствующих изменений в социальной психологии правящие комму­нистические режимы оказались перед необходимостью выработать новую стратегию. Объективно существовало два возможных пути: либо попытка перейти к строительству «социализма с человечес­ким лицом», сделав ставку на повышение эффективности эконо­мической системы и рост реального уровня жизни, используя для интенсификации реформ естественную социальную дифференци­ацию и потенциал новых социальных групп (при сохранении по­литических атрибутов коммунистических режимов), либо блоки­рование развития гражданского общества жестким политическим диктатом, сохранение монолитности социальной структуры при отказе от дальнейших экономических реформ. Выбор прежде всего зависел от объективной готовности той или иной страны к даль­нейшему продолжению форсированной модернизации и фактичес­ки был уже сделан в конце 50-х гг. Новое десятилетие еще больше Углубляет наметившийся раскол Восточной Европы на два внут­ренних субрегиона.


 



5*



Попытки 60-е гг. стали наиболее благоприятным периодом

реформирова- для реформирования социалистической модели в

ния социалиста- веДуЩИХ странах Восточной Европы. Объективной

ческой системы. ., ^ -

причиной активизации общественных преобразо-
весна» ваний было постепенное исчерпание потенциала

экстенсивного экономического развития. Ранее постоянное наращивание человеческих, финансовых, сырьевых ре­сурсов в основных отраслях обеспечивалось не только идеологи­чески обусловленными приоритетами политики, но и объективны­ми особенностями процесса индустриализации, а также модерни­зации сельского хозяйства. Радикальная перестройка всей экономической инфраструктуры, основанная на массированных ка­питаловложениях, сопровождающая ее мощная волна урбанизации, а также помощь извне создали возможность стремительного «рас­ширяющегося» развития экономики на протяжении полутора де­сятилетий. Но к началу 60-х гг., когда восточноевропейские страны перешли на стадию индустриально-аграрного развития и соответ­ствующие структурные преобразования в целом завершились, ис­точники для экстенсивного наращивания экономической мощи ока­зались исчерпаны. Созданная же жесткая мобилизационная эконо­мическая модель не обладала эффективными механизмами дальнейшего саморазвития.

Уже «хрущевская оттепель» середины 50-х гг. дала первый тол­чок для попыток найти более действенные формы экономического регулирования. Но тогда они оказались сопряжены не столько с от­казом от базовых принципов командно-административной систе­мы, сколько с видоизменением методов административного конт­роля и стимулирования. Половинчатость таких реформ стала очевидной в 60-х гг. Противостояние группировок в высшем поли­тическом руководстве СССР, завершившееся приходом к власти Л. Брежнева, обеспечило на несколько лет уникальную возможность развертывания творческой дискуссии о дальнейших путях разви­тия, осуществления весьма радикальных преобразований не толь­ко в области управления, но и в сфере трудовых отношений, обме­на и потребления. Важную роль в стимулировании этих процессов сыграла реформа Совета Экономической Взаимопомощи, осуще­ствленная в 60-х — начале 70-х гг.

СЭВ как экономическая интеграционная система, по сути, на­чал функционировать лишь с 1959 г., когда был принят его устав. В 1962 г. на Софийской сессии СЭВ были сформулированы основ­ные принципы международного социалистического разделения труда — специализация и координация. Деятельность СЭВ должна была обеспечить равномерное развитие всех стран социалистичес-


кого содружества. Поэтому специализация осуществлялась не толь­ко в зависимости от наличия природных ресурсов или сравнитель­ных расходов на производство того или иного товара. Стратегичес­кой задачей оставалась координация экономического развития стран СЭВ вплоть до формирования единого межрегионального народно-хозяйственного комплекса.

В 1971 г. на Бухарестской сессии СЭВ была принята Комплекс­ная программа сотрудничества, направленная на углубление эко­номической интеграции, что должно было привести к равномерно­му распределению производства различных видов продукции меж­ду партнерами. Для регулирования межгосударственных расчетов в 1964 г. был создан Международный банк экономического сотруд­ничества (МВЭС). Тогда же был произведен переход от прежней практики клиринговых расчетов (взаимозачетов) к многосторон­ним платежам на основе новой расчетной единицы — переводного рубля. Переводный рубль не имел хождения внутри стран. Его эмис­сия осуществлялась МВЭС в форме платежей за товары и услуги или путем предоставления кредита. При этом поступление пере­водных рублей в платежный оборот и дальнейшее их обращение между странами осуществлялось только в безналичном порядке по банковским счетам. В тот же период в рамках СЭВ значительно расширилась практика предоставления инвестиционных кредитов. Наряду с долгосрочными государственными кредитами широко стало практиковаться предоставление коммерческих кредитов на сроки от 5 до 10 лет для закупки машин, оборудования и некото­рых потребительских товаров. В 1970 г. начал деятельность Меж­дународный инвестиционный банк (МИБ) — банк долгосрочного и среднесрочного кредитования стран-членов СЭВ. Его основной задачей стало кредитование капитального строительства. Преобла­дающая часть кредитов банка направлялась в топливно-энергети­ческий комплекс, машиностроение, на развитие транспорта.

Трансформация системы межгосударственных экономических отношений в рамках социалистического содружества могла прине­сти реальный эффект лишь в сочетании с реформой всей системы воспроизводства. Наряду с СССР подобные попытки предприни­мались в 60-х гг. в ряде ведущих восточноевропейских стран — Вен­грии, Чехословакии, Польше, Югославии. В Польше преобразова­ния оказались наименее масштабными. Здесь еще не был исчерпан потенциал успешной реформы второй половины 50-х гг., принес­шей значительный подъем сельского хозяйства и обеспечившей более сбалансированное развитие промышленности. При этом В. Гомулка тщательно избегал любых идеологических новаций, опи­раясь на бюрократические методы управления. Исследования


 




польских экономистов в области моделирования рыночных отно­шений в условиях социалистической плановой экономики (в част­ности, работы В. Бруса и авторов из школы экономической кибер­нетики О. Ланге) не получили практического применения.

Неоднозначными оказались и результаты новой экономической реформы в Югославии. Эта страна первой в послевоенной Восточ­ной Европе получила возможность использовать для наращивания темпов развития помощь крупнейших западных государств. Совет­ско-югославский конфликт стал поводом для активизации эконо­мических и гуманитарных связей США и их союзников с опальной социалистической страной. Уже к середине 50-х гг. американские инвестиции в югославскую экономику достигли 1,5 млрд долл. Пос­ле нормализации отношений с СССР Югославии удавалось искус­но лавировать между двумя военно-политическими блоками, сохра­няя статус неприсоединившейся страны и получая серьезную эко­номическую поддержку с обеих сторон. Значительно снизился и идеологический пафос реформаторства в Югославии. Внедрение модели «самоуправляющегося социализма» все в большей степени рассматривалось именно в контексте экономических преобразова­ний. Выработке их дальнейшей стратегии был посвящен VIII съезд СКЮ, состоявшийся в 1964 г.

- В преддверии VIII съезда СКЮ ряд югославских экономистов выступили с предложением крупномасштабной экономической ре­формы, основанной на последовательном внедрении принципа хо­зяйственной самостоятельности предприятий, либерализации цено­образования, расширении масштабов кооперативной и индивиду­альной трудовой деятельности. Однако в ходе съезда возобладала иная точка зрения, по-прежнему связывающая экономическое раз­витие с дальнейшей децентрализацией административного механиз­ма управления. В ходе экономической реформы, развернувшейся с 1965 г., была ликвидирована практика государственного дотирова­ния предприятий, банкам предоставлены права самоуправляющихся организаций. Основным источником роста авторы реформы счи­тали распространение принципа самоуправляющегося социализма на федеральную систему, уменьшение прерогатив «центра» в эко­номической сфере. Предполагалось, что экономическая самостоя­тельность субъектов федерации будет способствовать развитию наиболее рентабельных форм производства, а отказ от политики «выравнивания», т.е. дотирования одних регионов за счет других, обеспечит ускоренный экономический рост наиболее развитых рес­публик и в конечном счете всей федерации. Стремление к перено­су принципа самоуправления на федеративную систему привело к пересмотру основ национальной политики СКЮ. Национальный


фактор общественных отношений, замалчивавшийся на протяже­нии предыдущих лет, был «легализован» идеологически. На VIII съезде впервые был обнародован национальный состав ЦК СКЮ, в частности И. Броз Тито впервые заявил о своей принадлежности к хорватской народности. Против федеральной реформы выступи­ла группа высших государственных и партийных деятелей под руко­водством Александра Ранкевича («централисты»). Однако после кадровой чистки в 1965—1966 г. их сопротивление было преодолено.