Сравнение, перифраз(а), метонимия

 

Любое сравнение нового с ранее познанным призвано вызвать в сознании слушающего, читающего ассоциацию, обычно сопро­вождаемую эмоциями, вспышкой воображения, что вкупе спо­собствует возникновению образа.

Сравнение может быть логическим, оно лишено какого-либо иносказания; по мнению К. Д. Ушинского, такое сравнение есть основа человеческого познания вообще: все познается через срав­нение нового с уже познанным; сравнение — путь к пониманию. Примеры логического сравнения: сравнить кошку и собаку, т. е. найти сходства и различия между ними.

Поэтическое, образное, риторическое сравнение ищет общее и знакомое: молодая луна сравнивается с серпом, глаза женщи­ны — с сиянием звезд. Как пахарь, битва отдыхает — пишет А. С. Пушкин. Мотивация здесь отнюдь не логическая, она эмо­ционально-образная. Сравнение, с одной стороны, углубляет по­нимание, с другой — создает зрительную картину.

Выделяются следующие виды сравнений-т р о п о в.

1. Сравнение еще не оторвано от синтаксиса, оно вводится с по­мощью союзных слов как, как будто, как бы, словно, подобно и пр.:

Долги дни короткие,

Ветви в небе скрещены,

Черные и четкие,

Словно в небе трещины.

(Н. Матвеева)

Потрясающе сильный образ, он вызывает не только зритель­ные ассоциации, но и чувство всеобъятной тревоги. И в самом деле, сходство действительно трагическое.

2. Сравнение вводится формой творительного падежа.

Стоят кресты после сражения

Простыми знаками сложения.

(С. Кирсанов)

Такое жуткое сравнение символично неисчислимостью смертей.

3. Сравнение вводится формой родительного падежа: языки пла­мени.

Пламя уподобляется (зрительно) языкам: они лижут деревян­ные стены здания, и те загораются.

4. Сравнение вводится как обособленный оборот, приложение.

Руки милой — пара лебедей —

В золоте волос моих ныряют.

(С. Есенин)

5. Отрицательное сравнение — не совсем обычный тип: эффект достигается по принципу противопоставления:

Не стая воронов слеталась

На груды тлеющих костей,

За Волгой, ночью, вкруг огней

Удалых шайка собиралась.

(А.С. Пушкин)

Этот тип сравнения пришел в литературу из фольклора, отли­чается поэтичностью, напевностью, он сродни антитезе, несет в себе образ: стая воронов, костры — сложная картина.

Своеобразным тропом, имеющим сходство со сравнением, слу­жит перифраз (а) — замена слова описательным оборотом: Япо­ния, страна восходящего солнца, встретила нас дождем и ветром (Из газет). Здесь само слово Япония вполне может отсутствовать. Напри­мер: ...Иза учителей своих заздравный кубок поднимает (Петр после Полтавского сражения) — здесь А. С. Пушкин цитирует самого Петра, не без основания назвавшего шведов своими учителями.

Перифраз — не всегда оборот, сочетание слов, он может быть и однословным: Аврора — утренняя заря:

Навстречу утренней

Авроры Звездою Севера явись.

Здесь А. С. Пушкин вводит два тропа: Аврора и звезда Севера.

Перифраз типа Аврора, как правило, символ, таковы многие мифологические образы: Бахус, служение Бахусу — «бог вина» и «служение ему»; Меркурий — «бог торговли», арлекин, полиши­нель, Перун, Илья Муромец и огромное количество других — все это символы и заменители в поэтическом языке. Перун символи­зирует громы небесные, сова — мудрость, голубь — мир, меч — символ войны, Марс — бог войны.

Поэтические тексты первой половины XIX в. насыщены таки­ми символическими образами; в наши дни поэтика иная, старая символика давно примелькалась, но в определенных стилисти­ческих условиях уместна, даже в разговорной речи.

Известен перифраз в пародиях. Пример — пародия Д. Минаева на стихи А. А. Фета:

Шепот. Робкое дыханье. Холод. Грязные селенья.

Трели соловья... Лужи и туман...

Близка к перифразу и метонимия — связи по смежности, замена имени. Сравнения здесь уже нет, но имя раскрывается че­рез результат.

Имя И. В. Гоголь заменяют на оборот автор «Мертвых душ»; го­ворят не Кутузов, а победитель Наполеона, не рыба, а дары моря, не Байкал, а жемчужина Сибири. Иногда — наоборот, называют автора вместо его творений:

...Читал охотно Апулея,

А Цицерона не читал...

(А. С. Пушкин)

Речь идет о «Метаморфозах» римского писателя Апулея, трак­татах философа и оратора Цицерона.

Только слышно — на улице где-то

Одинокая бродит гармонь.

(М.Исаковский)

Бродит, разумеется, гармонист, но чутье подсказывает поэту об­раз-метонимию. Троп всегда предполагает и богатое воображение слушателя, и даже просто компетентность. Пушкин писал для тех, кому не чужды имена Апулея и Цицерона, и не только имена, но и характер сочинений — «Золотой осел» первого и «О судьбе» второго.

Вот еще показательный пример:

Вагоны шли привычной линией,

Подрагивали и скрипели.

Молчали желтые и синие,

В зеленых плакали и пели.

(А. Блок)

Чтобы понять этот образ, надо знать, что желтые и синие — это вагоны первого и второго классов, в которых не ездили обездолен­ные, а зеленые — вагоны третьего класса, в них не было купе, народу набивалось много, люди общались, не скрывая ни горя, ни радости, плакали и пели. Этот образ понятен лишь тому, кто знает, на что намекает поэт: метонимия перерастает в аллюзию.