О механизмах речевого и музыкального слуха

 

Общие закономерности речевой и музыкальной интонации, рассмотренные в предшествующих разделах, говорят о большом сходстве речи и музыки, позволяющем переносить навыки восприятия речи на музыку. Дальнейшая задача — выяснить более подробно, каковы различия и сходства в самой материальной структуре интонации, в ее звуковых формах в речи и музыке.

 

В книге «Речевая интонация» Б.В. Асафьев предложил систему слуховых упражнений, основанную на признании единой природы речевого и музыкального интонирования. Нельзя не согласиться с Е.М. Орловой, которая в предисловии к книге пишет о том, что при оценке значения этой работы нужно учитывать время ее написания — 1925 год — и дальнейшее развитие взглядов Асафьева, а также развитие советской музыкальной науки и педагогики¹.

Однако признание внутреннего органического родства музыки и речи, в частности — в области звуковысотной интонации, являющееся краеугольным камнем теории Асафьева, получило уже в этой книге достаточно полное выражение. В нем ученый резко выступает против практики механического сольфеджирования, основанного на автоматическом запоминании звукорасстояний, на нейтральном воспроизведении ступеней, против сольфеджирования, не опирающегося на ощущения смысловой и стилистической значимости музыкального интонирования. Он утверждает, что поскольку музыкальное интонирование родственно речевому, постольку для пробуждения интонационно-осмысленного слухового контроля нужно не отрываться от речи, а наоборот, — опираться на речевой слух. Для этой цели предлагается система интонационно-слуховых упражнений, которая включает в себя как слушание и оценку речевой мелодики, так и пение различных типов напевов, расположенных в порядке постепенного перехода от речевой интонации через песенно-речевые, декламационные и речитативные мелодии к развитым формам мелодического интонирования. В сущности, Асафьев в виде методических рекомендаций, ярко и четко сформулированных, излагает те основные принципы, из которых издавна исходило учение о выразительности музыкального исполнения.

Сопоставим данную концепцию с другим положением современной науки, в оценке которого в большой степени сходятся музыкальная теория, лингвистика, психология, физиология. Это — положение о том, что специфическим моментом, отличающим музыкальный слух от

_____________________________________________

¹ Б.В. Асафьев. Речевая интонация. М.— Л., «Музыка». 1965, стр. 6.

 

речевого, является выделение высотного качества звуков при музыкальном восприятии в отличие от выделения тембрового качества звуков как основы речевого восприятия. Изучению его посвящены работы во всех названных областях науки.

Конечно, было бы неправильно абсолютизировать наблюдаемое различие и его роль в комплексе специфических признаков, разделяющих речь и музыку, но все же возникает вопрос: возможно ли перенесение навыков речевого интонирования и восприятия на музыку, не слишком ли все-таки различны и специализированы функции речевого и музыкального слуха. Он требует серьезного анализа свойств слуха, изучения материалов музыкально-педагогических наблюдений, экспериментальных данных. Интересно, в частности, обратиться к работам, в которых речевой и музыкальный слух исследовались современными психологическими методами.

Работы, выполненные советскими психологами Ю.Б. Гиппенрейтер и О.В. Овчинниковой под руководством А. Н. Леонтьева, занимают в этой области центральное место. В них наиболее четко изложена мысль о принципиальном различии механизмов музыкального и речевого слуха. Результаты этих исследований публиковались в «Докладах Академии педагогических наук РСФСР»¹, полно отражены в диссертациях Гиппенрейтер² и Овчинниковой³, а также в обобщающей статье Леонтьева⁴.

В своих работах психологи исходили из учения о двухкомпонентной теории звуковысотного слуха, описанной, в частности, в книге Б.М. Теплова «Психология музыкальных способностей». Согласно этой теории вос-

_________________________________________

¹ См. публикации сообщений А.Н. Леонтьева, Ю.Б. Гиппенрейтер и О.В. Овчинниковой на тему «Анализ системного строения восприятия» в «Докладах АПН РСФСР»: 1957, № 4; 1958, № 1-й № 3; 1959, № 1 и № 2; 1960, № 3.

² Ю.Б. Гиппенрейтер. О восприятии высоты звука. Диссертация. М., 1960 (рукопись).

³ О.В. Овчинникова. Опыт формирования звуковысотного слуха. Диссертация. М., 1960 (рукопись).

⁴ А.Н. Леонтьев. О механизме чувственного отражения. «Вопросы психологии», 1959, № 2, стр. 19 — 21 (эта статья помещена также в сборнике «Проблемы развития психики». М., изд-во АПН РСФСР, 1959).

 

приятие высоты звука складывается из собственно звуковысотного и тембрового — «светлотного» компонентов. Высокие звуки отличаются от низких не только по высотным, но и по тембровым признакам, как светлые от темных, «тонкие» и «острые» от более «объемных», «массивных». Первый компонент определяется как музыкальный. Второй же характерен для восприятия и не музыкальных звуков. Опираясь только на тембровый критерий, слух не может точно определять звуковысотные интервалы. Логично предположить, что для музыкального восприятия более важен звуковысотный компонент, а для восприятия речи — тембровый компонент высоты, ведь в речи различение фонем ориентируется во многом именно на тембровые и артикуляционные признаки. На основе этого предположения были построены специальные эксперименты. Звуки разной высоты, предлагаемые слушателям для сравнения, могли воспроизводиться как с одинаковыми тембрами, так и с различными. Такая методика позволяла как бы разделять тембровый и высотный компоненты. Достигалось это тем, что изменения тембра не соответствовали изменениям высоты, не согласовывались с ними. И тембр и высота изменялись независимо друг от друга. Испытуемым предъявлялись пары звуков, в которых один был высоким, другой — низким. Разница по высоте изменялась от долей полутона до октавы и более. Каждый звук мог воспроизводиться с тембром, соответствующим речевым фонемам «и» и «у».

Как показали эксперименты, испытуемые с хорошим музыкальным слухом уверенно различали высоту звуков, независимо от того, с каким тембром произносился этот звук. Испытуемые же без музыкального слуха оценивали высоту в основном по тембровому качеству, по светлоте или затемненности. Звуки с более светлым тембром фонемы «и» оценивались как высокие по сравнению с темными звуками типа фонемы «у». Часто бывало даже, что реально более высокие звуки, произносившиеся на более «темной» фонеме, оценивались как более низкие по сравнению с действительно низкими, но «светлыми» звуками.

Экспериментаторы предположили, что такие результаты объясняются принципиальными различиями механизмов речевого и музыкального слуха. Двигательной

 

базой фонематического слуха являются артикуляционные органы речи. Соотнесение акустических сигналов, соответствующих тем или иным фонетическим системам национального языка, с определенными артикуляционными движениями и обусловливает активность, точность. и остроту речевого слуха. Двигательной же мускульной базой музыкального слуха — предположили исследователи — являются не органы артикуляции, а связки, то есть фонационный орган, определяющий высоту тона и в речи и в пении. Неслучайно именно в практике певческого интонирования обычно и развивается музыкальный слух.

return false">ссылка скрыта

Опыты по развитию звуковысотного слуха, проведенные О.В. Овчинниковой, показали, что упражнения в оценке высоты с помощью «моторной» методики пропевания довольно быстро обостряют звуковысотную чувствительность. Более того, в особых экспериментах было установлено, что можно развить музыкальный слух и без пения, но обязательно с опорой на моторику, например на ощущения изменяемого вместе с высотой напряжения мускулов рук.

Таким образом, данные исследований позволили сделать вывод о том, что речевой и музыкальный слух — это две самостоятельные функциональные системы. Важнейшими звеньями речевого слуха являются слуховой рецептор и органы артикуляции. Именно этот комплекс и был назван особым функциональным системным органом речевого восприятия. Системным «органом» музыкального звуковысотного восприятия является комплекс, в который входит орган слуха и органы управления высотой звука, органы фонации.

Эти исследования, имеющие большое теоретическое значение в психологии, весьма интересны и для музыкальной педагогической практики. Они обосновывают, например, необходимость преобладающего использования в курсах сольфеджио активных форм развития слуха, построенных на участии связок, на пении.

Вместе с тем сами результаты исследований и выводы требуют дополнительных комментариев, без которых они могут быть неправильно истолкованы. В ряде же случаев необходимы уточнения формулировок выводов и вспомогательные исследования.

Прежде всего не следует забывать, что в описанных

 

исследованиях рассматривались лишь фонематические функции слуха и не затрагивалась проблема речевой интонации, в которой важную роль играет звуковысотная мелодическая линия. Эта проблема была поставлена только в одной из серий опытов, которые рассматривались как проверочные. Остановимся на них несколько более подробно.

В проверочных опытах испытуемыми были студенты, говорящие на так называемом тональном языке, — вьетнамцы. Как известно, в тональных языках, таких, как вьетнамский, китайский и некоторые другие, наряду с тембровыми компонентами, позволяющими отличать одну фонему от другой, важную роль играют тоны — движение высоты внутри слога на гласном звуке. Определенный рисунок движения (и иногда уровень) «отличает одну фонему от другой при сходных тембровых характеристиках. Естественно было предположить, что в этих языках роль собственно звуковысотных тональных элементов значительнее, чем в языках нетональных, и что, следовательно, люди, говорящие на этих языках, должны приобретать музыкальный слух уже в речевой практике. Опыты, проведенные со студентами вьетнамцами, показали, что такое предположение достаточно правомерно: по сравнению с русскими испытуемыми вьетнамцы показали лучшее различение высоты разно-тембровых звуков.

Из этого можно было бы заключить, что тональные языки развивают собственно звуковысотный слух; ухо же, воспитанное на нетональной речи, где фонологически значимы в основном тембровые фонематические средства, может подменять различение музыкальной высоты различением тембровых признаков светлоты или затемненности.

«Так называемые «тембровые» языки (к которым принадлежит и русский) имеют такие звуковые особенности, которые не только не благоприятствуют формированию восприятия высоты звуков, — говорится в одной из статей А.Н. Леонтьева и Ю.Б. Гиппенрейтер, — но, больше того, затрудняют его. Этот отрицательный эффект вызывается интенсивным развитием системы тембрового слуха и возникающим в связи с этим явлением «замещения» или компенсации им недостаточного развития звуковысотного слуха. В противоположность

 

этому речевое общение на так называемых «тональных» языках, к числу которых принадлежит, в частности, вьетнамский язык, способствует более равномерному развитию обеих упомянутых слуховых систем»¹.

По-видимому, опасность такого замещения действительно иногда может возникать. Однако вряд ли она является очень большой. Факты свидетельствуют о том, что приведенное выше высказывание нельзя рассматривать как окончательный вывод, имеющий всеобщее значение. Чтобы придти к некоторому общему выводу, нужно учесть наряду с результатами описанного исследования также и некоторые другие данные, касающиеся особенностей тональных и нетональных языков. Это важно и для более точной оценки степени взаимосвязи речи и музыки, и для изучения закономерностей музыкального воспроизведения речевых интонаций, и для решения ряда теоретических и практических вопросов воспитания слуха.

Рассмотрим более детально, что имеют в виду под тонами в тональных языках. Известно, что слова в языке, как правило, отличаются друг от друга по своему звуковому составу. Однако свойства звуков в разных языках используются для различения слов неодинаково. Так, в немецком языке, например, существенна долгота гласного (сравни wählen — выбирать и Wellen — волны, Beet — грядка и Bett — кровать), тогда как в русском долгота не играет словоразличительной роли. И наоборот, в немецком несущественна разница в степени твердости и мягкости согласных, являющаяся для русского языка одним из важнейших фонологических средств (сравни слова «цел» и «цель», «стол» и «столь», «стан» и «стань»). В тональных языках к фонологическим словоразличительным средствам относится наряду с тембровыми компонентами и движение высоты звука внутри слога. Различные типы движения высоты вместе с комплексом других звуковых характеристик и образуют так называемые тоны. Слова с различными тонами имеют различное значение.

_____________________________________

¹ А.Н. Леонтьев, Ю.Б. Гиппенрейтер. Анализ системного строения восприятия. Сообщение VIII. Влияние родного языка на формирование слуха. «Доклады АПН РСФСР», 1959, № 2, стр. 61.

 

Уже из самого определения тонов ясна роль высотного фактора. Ее не следует преувеличивать, так как вместе с высотой в комплекс средств, определяющих тип тона, входит и целый ряд других характеристик. Так, шесть тонов литературного вьетнамского произношения отличаются друг от друга по звуковысотному рисунку, по длительности, динамике, по наличию или отсутствию гортанной смычки, по фарингализации1. Исследования показывают, что в большинстве случаев тоны противопоставляются и различаются сразу по нескольким качествам, чаще всего по трем-четырем, причем в живой, связной разговорной речи разные признаки тона в известной мере могут компенсировать, замещать друг друга2. Кроме того, различение тонов опирается и на целый ряд других критериев. В частности, большую роль играет тип слога — закрытый или открытый: первый и второй тоны встречаются только в открытых слогах, а пятый и шестой — только в закрытых. Восприятие тонов в большой степени может опираться и на знание вероятности появления того или иного тона после уже известного, так как во вьетнамском языке существуют определенные закономерности сочетания тонов. Таким образом, доля собственно звуковысотного различения тонов значительно снижается за счет целого ряда фонетических и контекстных факторов.

Но главное, есть еще одно обстоятельство, существенное для понимания функций звуковысотного слуха при восприятии тонов: узнавание тона не связано с точно зафиксированным музыкальным интервалом движения мелодической кривой в речи. Важна лишь форма этой кривой — скорость изменения высоты, спада или подъема — но не качественно определенная музыкальная величина интервала. Величина имеет значение лишь самое общее, а градации интервалов могут быть описаны в терминах: «большой», «средний», «малый».

______________________________________

¹ Фарингализация — особая окраска речевых звуков, возникающая в результате сужения глотки, достигаемого разными способами в различных случаях.

² Н.Д. Андреев, М.В. Гордина. Система тонов вьетнамского языка (по экспериментальным данным). «Вестник Ленинградского университета», № 8, серия истории языка и литературы, вып. 2, 1957, стр. 147.

 

Безусловно, необходимость различать значение слова не только по тембровым критериям, но и по мелодическому рисунку требует достаточно тонкого развития звуковысотной чувствительности слуха. Однако оказывается, что важно умение различать не музыкальные интервалы, а лишь скорость подъема или спада то-

 

Рис. 12. Мелодический рисунок тонов вьетнамского языка по данным Н. Д. Андреева и М. В. Гординой

 

на, форму этого движения. Но если это так, то принципиального различия между тональными и нетональными языками в сфере мелодии речи нет. Мелодика и в русской речи играет смысловую роль, только не словоразличительную, а фразоразличительную. Так, по модальности отличаются слова, произнесенные с интонацией утверждения и интонацией вопроса. И в русском, как и в большинстве других европейских языков, движение тона совершается, как правило, в пределах слога, причем именно восприятие формы этого движения, а не точных интервалов и является необходимым и достаточным условием различения смысла, которым наделяется одна и та же по словесному составу фраза. Весьма показательны данные, полученные в экспериментальной работе И. А. Зимней и В.А. Фомичева¹. Они опытным путем установили, что именно оценка рисунка, а не абсолютной высоты и интервала речевой мелодики важна для слухового восприятия смысла.

Таким образом, вся разница заключается в том, что в одних языках движение высоты звука выполняет словоразличительную, а в других фразоразличительную

_________________________________________

¹ И.А. Зимняя, В.А. Фомичев. Исследование одного из акустических стимулов, вызывающих восприятие речевой интонации вопроса. «Вопросы психологии», 1964, № 5, стр. 73—82.

 

функцию. Но и в том и в другом случае слух должен оценивать «кривую» звуковысотного движения.

Не случайно поэтому авторы русских учебников вьетнамского и китайского языков нередко пользуются приемом сравнения тонов с интонациями русского языка и рекомендуют его как метод овладения фонетикой тонов. Сошлемся на конкретный пример. Двухфонемное сочетание «да», произнесенное с вопросительной (для русского слуха) интонацией, с резким повышением тона, в китайском будет соответствовать второму тону, при котором слово будет иметь значение «отвечать». Достаточно придать слову «да» интонацию понижения с последующим повышением (третий тон), какая в русском языке может быть расшифрована словом «неужели?», чтобы слово получило в китайском языке значение «быть». И наконец, утвердительное произнесение слова «да» с резко понижающейся интонацией со значением «конечно, так» будет соответствовать четвертому тону и значению «большой» — в китайском. Этот пример, приводимый в одном из учебников китайского языка¹, наглядно демонстрирует и различия в применении звуковысотного движения (в китайском — для создания тона, в русском — для фразовой интонации), и сходство — обеспечение смыслового различения.

В целом можно констатировать, что, во-первых, и в тональных и в нетональных языках существенна оценка мелодического рисунка. В тональных — рисунок сложнее, так как на тоновую модуляцию накладывается и модальная фразовая интонация и это требует более чуткого слуха. Однако разница эта лишь количественная и с точки зрения собственно музыкальной — непринципиальная.

Во-вторых, в речевой интонации существенна оценка так называемой огибающей кривой, тогда как в музыке важна интервалика, образуемая дискретным рядом. В речи важно услышать, большой или малый интервал взят голосом, но несущественно — малая нона это или большая секунда. Приблизительность интервалики от-

______________________________________

¹ Б. Исаенко, Н. Коротков, И. Советов-Чэнь. Учебник китайского языка. М., изд-во литературы на иностранных языках, 1954, стр. 38.

 

мечают многие исследователи¹. Она несущественна и в тональных языках и в «тембровых». Но даже если бы интервальные показатели звуковысотного движения в речи были более стабильны, ухо не могло бы их воспринять и определить как музыкальный интервал по другой причине: в звуковысотной линии речи нет никаких более или менее заметных ровных площадок интонации, которые могли бы стать исходными и конечными пунктами интервального отсчета, — высота непрерывно и плавно изменяется, слуху не за что «зацепиться». Во вьетнамской системе исключение составляет лишь один из шести тонов — «ровный». Но и его высота колеблется в пределах полутона.

Таким образом, специфика речевого и музыкального слуха заключается, с одной стороны, — в различной степени опоры на звуковысотную и тембровую сторону (что отмечалось А.Н. Леонтьевым, Ю.Б. Гиппенрейтер и О.В. Овчинниковой), с другой же — и это для нас значительно важнее — в различных подходах к оценке интонации: как скользящей — в речи и упорядоченной, дискретной — в музыке. Вместе с тем очевидно, что в речевом интонационном опыте есть не только фонематическая тембровая сфера, но и собственно высотно-интонационная. Именно она является объектом для сравнительного анализа в следующих разделах.