Мне не дает покоя следующий вопрос: ведь сфено-базилярный симфиз с возрастом окостеневает. Что вы об этом думаете?

Это не голословное утверждение, но, на мой взгляд, подвергать сомнению нужно не возможность мобильности структур черепа, а используемую модель. «Клиновидная кость и затылочная кость, а так же задние части височных костей формируют основание черепа. Это видоизмененные позвонки, соединенные межпозвоночным диском, видоизмененным в синхондроз, который существует до 25 лет. Даже после полного окостенения, синхондроз сохраняет гибкость». (Magoun, 2001, 123). Мэгун говорит о гибкости. А вот что говорит нам Сатерленд: «Костная ткань тоже флюидична». (Wales ed., 1990, 127). Лично я говорю о пластичности. Для меня недопонимания кроятся в модели. Чтобы объяснить механику костей черепа, а именно механику СБС, т.е. для описания пластичной системы, использовали твердую модель (ригидные рычаги, двигающиеся по строго определенным осям). Речь идет о двух разных уровнях абстракции и перцепции. То, что годится для одного уровня, не обязательно годится для другого.

Модель шестеренок, примененная для описания мобильности клиновидной и затылочной костей, описывает механизм. Но она отображает реальность лишь грубо, приблизительно. Появление этой модели привело к тому, что многие стали считать, что там действительно есть сустав. Модель настолько прочно вошла в наше сознание, что нам потребовалось поддерживать существование этого сустава, чтобы объяснить наличие движения.

Я представляю себе движение открытия клиновидной и затылочной костей во время флексии, как раскрытие цветка. Придется очень потрудиться, чтобы описать ось движения, потому что весь цветок распускается. Оси не существует. Речь идет о деформации структур. Меня очень смешит тот факт, что и сегодня так дотошно относятся к осям, которые, по меньшей мере, виртуальные, а по большому счету, вообще не существуют. Наши умы парализованы твердостью модели черепного движения, которая совершенно не подходит в данном случае.

Моя реальность краниальной системы происходит от того, что я чувствую, а не от того, что об этом говорят. Я чувствую черепное движение даже у очень пожилых людей. Оно имеет меньшую амплитуду и более медленный ритм, чем у молодых, но, тем не менее, прекрасно существует. Иногда я с удивлением замечаю, что движения структур не соответствуют возрасту человека: у некоторых пожилых людей я чувствую, что жизнь тканей проявляется с такой силой, которой позавидовали бы многие молодые люди.