КУЛЬТУРА XII-XVII вв. (ПЕРИОДЫ КАМАКУРА, МУРОМАТИ И МОМОЯМА)

Со второй половины XII в. началась эпоха господства феодального военного сословия - буси (самураев), продолжавшаяся шесть веков и делящаяся на периоды Камакура (XII-XIV вв.), Муромати (XIV-bt треть XVI вв.) и Момояма (вт. треть XVI-XVII вв.). Отличительной чертой эстетики того времени было соседство япон­ского и китайского стилей.

Самурайская этика бусидо (путь воина) опиралась на культ воли, чести, вас­сальной преданности сюзерену и находилась в тесной связи с буддийским учени­ем дзен. Согласно дзен природа являлась «космическим телом» Будды, приобще­ние к которому через самоуглубление и прозрение обеспечивало гармонию духа и постижение истины. Для этого требовалась индивидуальная дисциплина и тре­нировка духа через тренировку тела. По сравнению с рафинированной хэйанской культурой, обращенной в мир утонченных эмоций узкого круга лиц, новая культу­ра характеризовалась демократизмом и брутальностью.

Архитектурные сооружения, воплощавшие эстетику бусидо, силу и упорядо­ченность нового государства, возводились в китайском стиле кара-э. Для храмо­вых комплексов было характерно наличие двух ворот, крытых галерей, опоя­сывавших двор по периметру, расположение центральных зданий - дома божества со статуей Будды и храма для проповедей - по одной оси. Основные храмо­вые постройки сооружались на каменном фундаменте и перекрывались двух-трехъярусными кровлями, которые поддерживались резными кронштейнами, располагавшимися не только на концах подпор, но и по верхней зоне стены. Мно-гоярусность и декоративность стали общим стилевым признаком для архитекту­ры как духовной, так и светской, наиболее типичными образцами которой слу­жат феодальные замки-дворцы. Появившиеся как оборонительные сооружения в период войн за объединение страны, замки постепенно превратились в центр феодальных поместий, символ богатства и престижа владельца. К примеру, замок Химэдзи - «Замок белой цапли» в плане представляет собой лабиринт с цен­тральной неприступной башией-тэнсю, окруженный толстыми стенами с баш­нями и воротами, глубоким рвом. Это обусловлено его стратегическим назначе­нием. Вместе с тем замок необычайно декоративен и уподоблен легко парящей в небе птице, чему способствуют кладка из белоснежного камня и многоярусные изогнутые крыши, крытые дымчато-серой черепицей. Общая преувеличенность масштабов, пышная и многокрасочная орнаментация главного входа, богатство

настенных росписей по зо­лотому фону позволяют отнести его к монумен­тальной красочной архи­тектуре.

Другой тип архитекту­
ры - японский стиль сёин-
дзукури, отразивший эсте­
тику даен с ее культом
самоуглубления и «суровой
простоты», нашел вопло­
щение в чайных домиках,
возводившихся для чайной
церемонии - тя-но-ю.
Особенностями стиля

Замок Химэдзи

сёин-дзукури являются отсутствие фасада; взаимо­действие в одном ансамбле архитектуры, пейзажного сада, живописного свитка, букета цветов, предметов декоративно-прикладного искусства; создание атмосферы возвышенной духовно­сти для постижения красоты, заключающейся не в роскоши, а в непритязательно­сти и простоте. Чайный дом напоминал хижину отшельника, построенную из де­рева, соломы, бамбука, шириной в «четыре с половиной циновки» (около 3 кв. м). Чайная посуда простой цилиндрической формы изготавливалась из глины, покры­той одноцветной глазурью. В специальную нишу - токонома во время церемонии помещался всего один предмет - живописный свиток, цветок в вазе, курильница с благовониями. Действо состояло из прохода гостей через сад, входа в дом, любо­вания композицией в токонома, безмолвного приветствия появившегося хозяина, приготовления хозяином единственной чашки взбитого чая, которая по очереди передавалась гостям, наконец, любования необходимыми для чайной церемонии предметами - чашкой, чайницей, ложкой для заваривания, котелком для кипячения воды. Созерцая картину в нише, слушая бульканье кипящей воды в котелке, гости и хозяин погружались в состояние «безмолвной беседы», полного внутреннего кон­такта и примирения.

Такую же ясную, легкую и стройную конструкцию, как чайные домики, пред­ставляет собой Кинкакудзи (Золотой павильон) храма Рокуондзи, построенный в конце XIV в. близ Хзйана, получившего название Киото. Это деревянное строе­ние имеет три этажа с широкими верандами и двумя слегка загнутыми кровлями. В соответствии с назначением каждого яруса (первый предназначался для жилых помещений, второй - для занятий музыкой и поэзией, третий - для молитвы) из­бирается стиль: для двух нижних - сёин-дзукури, для верхнего - кара-э дзенских монастырей. Расположенный на берегу пруда, увенчанный изящной кровлей из листового золота, украшенный стройными подпорами и легкими перилами, Золо­той павильон отражается в воде и словно растворяется в окружающем простран­стве сада.

Наиболее самобытным видом искусства, отразившим эстетику дзен, стали так называемые «философские сады камней» дзенских монастырей. Различают два типа: пейзажный сад с холмами - пукияма и плоский сад - хиранива. При этом

обязательными компонен­тами были камни и вода -настоящая либо символи­зированная песком. Од­ним из самых знаменитых цукияма является Дайсэн-ин в Киото, где особое рас­положение камней и песка, кустарников и деревьев создает впечатление об­рывистых горных громад, шумных потоков, срыва­ющихся в пропасть водо­падов. Через композицию сада-микрокосма переда­валось ощущение беспре­дельного мира.

Более отвлеченным, на­целенным на самоуглубле­ние и обретение внутрен­ней гармонии считается

хиранива Рёандзи в Киото.

г, г « Кинкакудзи (Золотой павильон). Храм Рокуондзи близ Хэиана

Сад представляет собой небольшую прямоуголь­ную площадку, огороженную невысокой глинобитной галереей с черепичной кровлей. Ровная поверхность засыпана белым гравием, на котором расположе­ны группы камней, окруженные буро-зеленым мхом. Гравий «расчесан» специ­альными граблями так, что бороздки идут параллельно длинной стороне сада и концентрическими кругами опоясывают каждую группу камней. Буквальное про­чтение композиции: тигрица с тигрятами вброд переходят реку. Но за простотой и предельным лаконизмом формы каждый волен угадывать различное содержа­ние: путь тех, кто переплывает море иллюзий по направлению к берегу озарения; космогонический символ самой Японии - море с его островами; одиночество ге­ния над морем посредственности; парение истины над облаками заблуждений и пр. Тайна скрывается и в расположении камней: с любой точки веранды из пят­надцати всегда видны только четырнадцать камней. Состояние гармонии и тиши­ны позволяет сосредоточиться и обрести гармонию духа. При всей рукотворное™ сада и его внешней статичности он - неразрывная часть природы и изменяется в зависимости от погоды, времени суток, сезона, порождая новые образы и новые мысли. Поклонение природе, любование ее красотой были дополнены философ­ским осознанием ее космической значимости, соотнесением ее с высотами чело­веческого духа.

Дзенским садам, сочетавшим изобразительность и отвлеченность, созвучна пейзажная живопись Сэссю (1420-1506). Природа как воплощение дзенской идеи грандиозного, беспредельного мира, органичной частью которого является чело­век, изображалась им в технике монохромной живописи тушью. Но если в ки­тайской живописи состояние природы передавалось как адекватное лирическому настроению художника, то в пейзажах Сессю ощущается волевое, активное отно­шение к окружающему миру. Поэтому главным средством художественного вы­ражения у Сэссю стала линия, хотя он писал и в технике хабоку (ломаная тушь),

return false">ссылка скрыта

где соотношение тяжелого и легкого подте­
ка туши, уравновешенность темных и свет­
лых пятен помогали прочувствовать настрое­
ние пейзажа. В «Длинном пейзажном свитке»,
изображавшем четыре времени года, отраже­
на не только безграничность природы, но и ее
изменение во времени. Тем самым художник
выражает представление о жизни как о пото­
ке бытия, затрагивая один из важных аспек­
тов дзенского учения. Делая акцент на перед­
нем плане, как бы сопоставляя могучие горы
и нежные побеги травы, безбрежные водные
глади и утлую лодку рыбака, Сэссю делает
мир природы осязаемым. Этому же способст­
вует линия, то мощная и ломкая, то нежная и
плавная, ритмически организовывающая пло­
скость картины. Например, композиция его
знаменитого «Зимнего пейзажа» построе­
на на ритме параллельных и пересекающих­
ся линий, очерчивающих склоны занесенных
снегом холмов, изогнутые стволы заснежен-
Сэссю. Зимний пейзаж. Свиток ных сосен, берег замерзающего ручья. В этот

общий ритм холмов, сосен и ручья вторгает­ся интенсивная, уподобленная трещине в льдине линия, создающая ощущение застылости и холода. Она воспринимается как сконцентрированное выражение ощущений, порожденных картиной зимы. Пульс Вселенной гениально воссозда­вался Сэссю с помощью линий и пятен, что и сделало его величайшим художни­ком периода Муромати.

Распространение чайной церемонии способствовало расцвету керамики, глав­ное место в которой заняло изготовление чайных чашек -раку. Здесь с наибольшей полнотой проявилась любовь японцев к естественным, природным формам. В гли­няную массу подмешивали песок, а вместо декора использовали свободные подтеки глазури с тем, чтобы чашки с шероховатой поверхностью, неровными, случайными по форме и рисунку затеками напоминали простую глину или камень и восприни­мались как творение самой природы. Даже технические дефекты - трещины, пятна, углубления в глазури уподоблялись красоте затянутого дымкой горного пейзажа, где все скорее угадывается, чем различается. Национальным сокровищем Японии считается чашка «Фудзи-сан»: она имеет традиционную цилиндрическую форму и сверху покрыта глазурью желтовато-розового тона, постепенно темнеющего и пе­реходящего к середине тулова в густо-коричневый, а в нижней части вновь светле­ющего до серовато-песочного цвета. Эти переходы неодинаковы с разных сторон, и такая неопределенность декора рождает ассоциации с изменчивостью священной горы в разные сезоны и время суток.

Скульптура на всем протяжении рассматриваемого периода характеризовалась суровой простотой и реализмом образов, который достигался путем инкруста­ции глаз и зубов, почти натуралистически передающих живость взгляда и оскала. При почти портретном сходстве скульптуры фиксировалась не человеческая ин­дивидуальность, а принадлежность к определенному сословию - правитель, го­сподин, вассал, герой-воин и т.д. В целом японская скульптура в хэйанскую и камакурскую эпохи достигла наивысшего расцвета и считается классикой в японской

пластике. Дальнейшее сокращение монастырского строительства обусловило зна­чительное уменьшение заказов на скульптуру