Заключение

Социальная трансформация постсоветской России не была результатом целенаправленного строительства новой общественной формации, базирующейся на артикулированной ценнностно-смысловой системе. К этому и не предрасполагал узкий набор абстрактных представлений отечественных реформаторов 1990-х гг. о свободном рынке, который якобы сам собой обеспечивает справедливость и процветание. Более того, возврат к рыночным отношениям в условиях постиндустриальной парадигмы не мог создать и подобие классического капитализма.

Если относительное экономическое благополучие России в течение 20 лет обеспечивалось высокими мировыми ценами на энергоносители, то сохранность государства как организма – укорененным в русской традиции спросом на сильную центральную власть. В то же время сила – не единственное свойство центральной власти, которое оправдано исторической памятью и востребовано большинством. Общество ждет от власти постановки высоких задач, обращенных в будущее и вовлекающих все страты и призвания, а отдельный человек, воспитанный русской культурой – причастности к общему делу. Вакуум таких задач, внятных и развивающих стратегий созидательного (пространственного и экономического) развития, предрасполагает к расхождению общества по имущественным, этнорелигиозным, региональным и культурно-эстетическим признакам, к самозамыканию в субпопуляции и напряженности между ними. В результате общество, все более отчуждаясь от власти, не удовлетворяющей ее базовый ценностно-смысловой спрос, отчуждается от национальной традиции.

Чем большей степени достигают в обществе вышеназванные расколы, тем больше нация подвержена усвоению чужих, привнесенных смыслов, культурных и бытовых стереотипов. Эта уязвимость качественно повышается в той фазе постиндустриального периода, когда коммуникационные технологии, во-первых, становятся общедоступными, а во-вторых, погружают массы населения в параллельную реальность. Пребывание в виртуальной среде закрепляет эгоистические стереотипы, препятствует развитию созидательных навыков и родной культуры, а помимо этого – упрощает картину мира иллюзией легких, «кнопочных» решений любых проблем.

Между тем в реальном мире назревает фундаментальная переоценка парадигмы глобального развития и структуры миропорядка. В этих условиях соперничество цивилизаций даст преимущество тем, кто настроен на лидерство и концентрацию воли, на выполнение миссии. Создание самостоятельного полюса мирового влияния невозможно без высокого ценностно-смыслового объединения нации.