Возможности для маневра

Известно — нельзя собеседника достаточно долго держать в напряжен­ном состоянии, под градом резких вопросов он растеряется или озлобится, или демонстративно замкнется, не желая быть наглядным пособием в «блестящей журналистской игре». Маски «следователя», высокомерного, снисходительно внимающего «усталого журналиста» («много, много я вас перевидал...») нежелательны ни при каких условиях.

Резко отрицательный результат, подчас, дает и наигранное участие, сост­радание (тот же «следователь», но не с кнутом, а с пряником); как однажды воскликнул какой-то «подследственный»: «Перестаньте обливать меня по­моями вашей гуманности!»

Те или иные «психологические позиций» во время профессиональной работы, как правило, журналист занимает вполне осознанно (хотя, в прин­ципе, «перевоплощение» может происходить и бессознательно).

«Имиджи» используются для устранения, либо смягчения некоторых психологических барьеров между интервьюером и интервьюируемым. И вы­бирать маски надо точно.

В случае социального неравенства его только усугубит надменность жур­налиста; человека, и так чувствующего себя неловко в нестандартной для себя ситуации, не стоит ошеломлять напором или демонстрировать свою крайне изысканную и глубокомысленную манеру «эстета».

Есть и еще одна опасность, которую надо учитывать в данной ситуа­ции. Интервьюера с его вполне безобидными намерениями слишком час­то принимают за настоящего «ревизора». Особенно, если «у страха глаза велики» не без основания. Тогда-то, как известно еще по Гоголю, могут возникнуть комические ситуации. Так было, к примеру, в практике журна­листки Т. Ивановой:

«Вспоминаю одно из своих первых интервью. С пасечником. Я молодая была, волновалась, почитала какую-то специальную литературу перед встречей. Разговаривала я с этим дедом просто. Хорошо беседовали.

А потом задала вопрос, и в нем было какое-то специальное слово, сей­час уже не помню, какое. Так вот, проскользнуло.

Этот дед метнул на меня быстрый взгляд и спросил: «Инспектор?»

Так и не смогла я ему доказать, что я всего лишь журналистка...»

Из всех вариантов масок чаще всего употребляются маски с «эффектом снижения», «опрощения» журналиста; спектр тут широк: от нагруженного начальством «трудяги», до просто восхищенного собеседника.

«Труднее тогда, когда вы идете к людям, которые принимают вас за на­чальника, — справедливо считает А. Рубинов, — тогда стоит задавать... очень много глупых, наивных вопросов...

Так было, например, когда я собирал материал о том, что происходит в камерах хранения — там происходят очень интересные вещи. Так вот, работницы камер хранения никак не могли разговориться. Тогда я стал за­давать наивные вопросы, вроде, скажем, такого: «А правда ли, что у вас прячут человеческие трупы?» Шутил много. Постепенно они разговори­лись... Я подыгрывал им, раскрывал рот от удивления... Получился хороший материал. Если бы я не задавал глупых вопросов, не ставил себя ниже них, материала не получилось бы».

Для журналиста естественно менять, в зависимости от ситуации, и мане­ры, и речь. Как говорил яркий московский репортер Э. Церковер: «Порой журналист не просто меняет речь, порой нужна роль. Если разговор, напри­мер, с военным, то лучше всего предстать перед ним совсем уж штатским, по его понятиям, может быть, недисциплинированным.

Я брал интервью у адмирала, командующего флотом. Человек он был су­ровый, с тяжелым характером, не любил лишних слов. Казалось, заставить его ответить на вопрос, на который он отвечать не хочет, практически невозможно. Но все-таки можно, при условии, если он видит перед собой штатского... И хотя я сам капитан-лейтенант флота, я специально для него выгляжу «чисто штатским». Я спрашиваю: «Сергей Георгиевич, а де­ти ваши пошли по стопам отца?» — «Да, сын служит во флоте». — «Сер­гей Георгиевич, а нельзя сказать, где он служит?» — «Не надо, ему и так легко служится!» — «Ну, Сергей Георгиевич, ну а все-таки...» Военному он ответит «Нет!», а тут видит перед собой человека, спрашивающего по наивности... Ему трудно со мной бороться, я не из его компании!

...С актером разговор нужен такой — стилистически, и по манере беседы, — чтобы он понял, что вы знаете театральный мир, не новичок. Обязатель­но нужно польстить вначале: «Мы вас так любим...», на них это действует. С рабочим разговариваю так, как корреспондент разговаривает с рабо­чим. Хитрить не надо: «Я в вашем деле ничего не понимаю, говорите со мной, как с невеждой, объясните все, пожалуйста, подробно». Ему это при­ятно: он начинает чувствовать себя авторитетно».

Использование маски — использование возможностей для маневра. В случае, если беседа грозит сорваться по причине несоответствия уровня компетенции журналиста тому, каким этот уровень хотел бы видеть собесед­ник, также можно использовать маски. Можно польстить человеку, знающе­му больше вас. Можно сослаться на странную прихоть начальства («Ну с че­го бы редактору именно меня к вам посылать...»). Выдавать себя за «все­знайку» (даже если усердно готовился) не стоит, можно попасть впросак, дискредитировать себя в глазах собеседника, после чего на хороший мате­риал уже надеяться нечего («единожды совравши — кто тебе поверит...»).