Вербальная коммуникация. Речь.

Речь — это вербальная коммуникация, т. е. процесс общения с помощью языка. Средством вербальной коммуникации являются слова с закрепленными за ними в общественном опыте значениями. Слова могут быть произнесены вслух, про себя, написаны или же заменены у глухих людей особыми жестами, выступающими носителями значений (так называемая дактилология, где каждая буква обозначается движениями пальцев, и жестовая речь, где жест заменяет целое слово или группу слов).

Различают следующие виды речи: письменная и устная речь, последняя, в свою очередь, подразделяется на диалогическую и монологическую.

Наиболее простой разновидностью устной речи является диалог, т. е. разговор, поддерживаемый собеседниками, совместно обсуждающими и разрешающими какие-либо вопросы. Для разговорной речи характерны реплики, которыми обмениваются говорящие, повторения фраз и отдельных слов за собеседником, вопросы, дополнения, пояснения, употребление намеков, понятных только говорящим, разнообразных вспомогательных слов и междометий. Особенности этой речи в значительной мере зависят от степени взаимопонимания собеседников, их взаимоотношений. Сплошь и рядом в семейной обстановке педагог строит диалог совсем не так, как в классе при общении с учениками. Большое значение имеет степень эмоционального возбуждения при разговоре. Смущенный, удивленный, обрадованный, испуганный, разгневанный человек говорит не так, как в спокойном состоянии, не только употребляет иные интонации, но часто пользуется другими словами, оборотами речи.

Вторая разновидность устной речи — монолог, который произносит один человек, обращаясь к другому или многим лицам, слушающим его: это рассказ учителя, развернутый ответ ученика, доклад и т. п. Монологическая речь имеет большую композиционную сложность, требует завершенности мысли, более строгого соблюдения грамматических правил, строгой логики и последовательности при изложении того, что хочет сказать произносящий монолог. Монологическая речь представляет большие трудности по сравнению с диалогической речью, ее развернутые формы в онтогенезе развиваются позднее, и ее формирование у учащихся представляет специальную задачу, которую педагогам приходится решать на протяжении всех лет обучения. Не случайно встречаются взрослые люди, умеющие свободно, без затруднений беседовать, но затрудняющиеся, не прибегая к заранее написанному тексту, выступить с устным сообщением (докладом, публичным выступлением и т.п.), имеющим монологический характер. Это зачастую является последствием недостаточного внимания учителей школы к работе по формированию у учащихся монологической речи.

Письменная речь появилась в истории человечества много позднее устной речи. Она возникла как результат потребности общения между людьми, разделенными пространством и временем, и развилась от пиктографии, когда мысль передавалась условными схематическими рисунками, до современного письма, когда тысячи слов записываются с помощью нескольких десятков букв.

Благодаря письму оказалось возможным наилучшим образом передавать от поколения к поколению опыт, накопленный людьми, так как при передаче его с помощью устной речи он мог подвергаться искажению, видоизменению и даже бесследно исчезать. Письменная речь играет важную роль в развитии сложных обобщений, которыми пользуется наука, в передаче художественных образов. Письмо и чтение, развитие которых является важнейшей задачей школы начиная с первых дней обучения ребенка, раздвигает его умственные горизонты и является важнейшим средством приобретения и сообщения знаний. Пользование письменной речью создает необходимость добиваться максимально правильных формулировок, строже соблюдать правила логики и грамматики, глубже продумывать содержание и способ выражения мыслей. Нередко записать что-либо — значит хорошо уяснить это и запомнить.

Механизи речи.

Речь своей физиологической основой имеет деятельность слухового и двигательного анализаторов. В коре мозга замыкаются временные связи между раз­личными раздражениями со стороны внешнего мира и движениями голосовых связок, гортани, языка и других органов, регулирующих произнесение слов. Речь функционирует на основе второй сигнальной системы. Слово, по словам И. П. Павлова, это «сигнал сигналов». Слова, сигнализируя сигналы первой сигнальной системы, всевозможные впечатления, существующие в виде образов мира, могут вызывать те же действия, что и непосредственные раздражители. Слова и их сочетания всегда представляют собой результат отвлечения и обобщения, переработки в мозгу сигналов первой сигнальной системы.

Сложный процесс вербального общения основывается на действии последовательного включения обеспечивающих его механизмов. Первым этапом является программирование речи — построение смыслового костяка речевого высказывания, того, что человек хочет сказать. Для этого отбирается информация, которую он считает важной, и отсеивается ненужная, второстепенная. Второй этап — построение синтаксической структуры предложения. Прогнозируется общая конструкция фразы, ее грамматическая форма, включаются механизмы, обеспечивающие поиск нужного слова, выбор звуков, наиболее точно его воспроизводящих. Наконец осуществляется проговаривание, реальное звучание речи. Таким образом, развертывается процесс «говорения», в ходе которого коммуникатор кодирует информацию, подлежащую передаче. В процессе слушания собеседник (реципиент) декодирует полученную информацию, что, в свою очередь, представляет собой поэтапный перевод звуков слышимой речи в значения слов, и это обеспечивает понимание того, что хотел сказать коммуникатор. Правильность понимания слушающим того, что ему было сообщено, становится для коммуникатора очевидной, лишь когда реципиент сам превращается в коммуникатора (смена коммуникативных ролей) и своим высказыванием дает знать, что он принял и понял сообщенное. В диалогическом общении коммуникативные роли попеременно меняются, в результате чего постепенно складывается взаимопонимание, оказывается возможным согласование действий и поведения общающихся, без чего было бы невозможно достичь результата в совместной деятельности.

Функционирование процессов кодирования и декодирования речевых высказываний оказывается возможным при сохранности мозговых центров и систем, обеспечивающих успешность вербального общения. Если имеют место нарушения в работе этих систем, у человека возникают различные расстройства речи — афазии. В одних случаях оказывается невозможным построение фразы, но понимание речи сохраняется, в других — нарушается членораздельность речи (возникает дизартрия), хотя слова больной подбирает правильно, в третьих — утрачивается возможность восприятия речевого высказывания при сохранении возможности высказаться и т. д.

Уже в середине XIX в. двумя учеными были открыты участки мозга, при нарушении работы которых наблюдались расстройства речи. Так, П. Брока выяснил, что при поражении задней трети нижней лобной извилины левого полушария у больных появляются нарушения произношения слов. Позднее К. Вёрнике описал случаи нарушения понимания слов в результате поражения задней трети верхней височной извилины левого полушария. Эти участки мозговой ткани были обозначены как «центры» моторной речи («центр Брока») и понимания речи («центр Вёрнике»). Однако в дальнейшем благодаря работам, главным образом, советских психофизиологов (Л. Р. Лурия, Н. А. Бернштейн, П. К. Анохин и др.) стало очевидным, что физиологической основой речи является не столько деятельность изолированных участков мозга («центров речи»), сколько сложная организация деятельности мозга как единого целого. Таким образом, сложилось представление о динамической (т. е. не строго анатомической, а подвижной) локализации речевых функций, имеющее исключительно важное значение для коррекции расстройств речи в связи с использованием широких компенсаторных возможностей центральной нервной системы.

Невербальная коммуникация.

Общение людей не может быть уподоблено передаче информации по телеграфу, где коммуникатор и реципиент обмениваются вербальными сообщениями. В общение людей оказываются закономерно включены эмоции общающихся. К тому, что является содержанием коммуникации, и к тем, кто вовлечен в общение, они определенным образом относятся, и это эмоциональное отношение, сопровождающее речевое высказывание, образует особый, невербальный аспект обмена информацией, особую, невербальную коммуникацию. К средствам невербальной коммуникации принадлежат жесты, мимика, интонации, паузы, поза, смех, слезы и т. д., которые образуют знаковую систему, дополняющую и усиливающую, а иногда и заменяющую средства вербальной коммуникации — слова. Товарищу, поведавшему о постигшем его горе, собеседник выражает свое сочувствие словами, сопровождаемыми знаками невербальной коммуникации: опечаленным выражением лица, понижением голоса, прижиманием руки к щеке и покачиванием головы, глубокими вздохами и т.д.

Средства невербальной коммуникации как своеобразный язык чувств являются таким же продуктом общественного развития, как и язык слов, и могут не совпадать в разных национальных культурах. Болгары несогласие с собеседником выражают кивком головы, который русский воспринимает как утверждение и согласие, а отрицательное покачивание головой, принятое у русских, болгары могут легко принять за знак согласия.

В разных возрастных группах для осуществления невербальной коммуникации выбираются различные средства. Так, дети часто используют плач как средство воздействия на взрослых и способ передачи им своих желаний и настроений. Коммуникативный характер, который приобретает у детей плач, хорошо передает их нередко встречающееся предупреждение «Я не тебе плачу, а маме!»

Существенно важное значение для усиления действия вербальной коммуникации имеет пространственное размещение общающихся. Реплика, брошенная через плечо, четко показывает отношение коммуникатора к реципиенту. В некоторых видах обучения (в частности, при обучении «говорению» на иностранных языках) преподаватель предпочитает размещать учеников не «в затылок друг другу», как это принято в классе, а по кругу, лицом друг к другу, что существенно повышает коммуникабельность общающихся и интенсифицирует приобретение навыков общения на иностранном языке.

Соответствие используемых средств невербальной коммуникации целям и содержанию словесной передачи информации является одним из элементов культуры общения. Это соответствие особо важно для педагога, для которого средства как вербальной, так и невербальной коммуникации являются инструментом его профессиональной деятельности. А. С. Макаренко подчеркивал, что педагог одно и то же слово должен уметь произносить с множеством различных интонаций, вкладывая в него значение то приказа, то просьбы, то совета и т. д.

Развитие речи.

Удовлетворение потребностей человека оказывается изначально возможным лишь в том случае, если он вступает в общение, взаимодействуя с другими людьми. Это порождает потребность субъекта сказать им о том, что для него важно и значимо. Ребенок овладевает членораздельной речью, первые зачатки которой появляются в конце первого года жизни. Это созвучия «ма-ма», «па-па», «баба», и т.п., не требующие сложной артикуляции и легко произносимые. Взрослые соотносят эти созвучия с конкретными лицами — матерью, отцом, бабушкой и способствуют закреплению у ребенка связи каждого из этих созвучий с конкретным лицом из его ближайшего окружения («это баба»).

В дальнейшем каждое из этих созвучий превращается для ребенка в слово, которое он использует для организации своего взаимодействия со взрослыми. Теперь слово «баба» выступает как средство удовлетворения его текущих потребностей. Произнося слово, ребенок стремится получить желаемое: внимание, ласку, игрушку и т. д. Слово становится средством общения. В дальнейшем число используемых слов лавинообразно возрастает, и к двум годам не только чрезвычайно расширяется словарь языка детей, но и становится возможным правильное употребление грамматических форм, усложняются и удлиняются предложения. Обогащение языка ребенка продолжается на протяжении всего дошкольного детства.

Одновременно развивается и невербальная коммуникация: мимика, пантомимика, интонационное разнообразие речи. В эти годы формируются обратные связи в процессе коммуникации— ребенок научается дешифровать выражение лица собеседника, улавливать одобрение или неодобрение в его интонациях, понимать значение жеста, сопровождающего и усиливающего слово взрослого человека. Все это позволяет ему корректировать свои действия, добиваться должного взаимопонимания в общении.

В школе на уроках чтения и письма, а в дальнейшем — языка и литературы осуществляется формирование у детей сознательного отношения к языку как средству и к речи как процессу общения. Становясь предметом специально организованного преподавателем анализа, язык предстает перед учащимся как сложная знаковая система, подчиненная действию социально выработанных законов, усвоение которых позволит ему не только грамотно писать, читать и говорить, но и овладеть с помощью языка духовными богатствами, выработанными до него и для него человечеством. Построенные на основе исследований советских психологов современные методики обучения грамоте в качестве ведущего принципа принимают формирование у школьников умений сознательного звукового анализа речи, что существенно облегчает переход к продуктивному овладению грамотным письмом. Значительные трудности возникают у школьника при освоении синтаксиса. Так, в русском языке существует около двухсот правил пунктуации.

Исследования психологов Московского университета показали, что все эти правила выявляют всего три функции связи слов в предложении: их соединение, разделение и обособление. Как выяснилось, достаточно научить школьников по определенным признакам анализировать и обнаруживать эти функции в конкретных предложениях, чтобы они безошибочно ставили знаки препинания, не заучивая ни одного правила пунктуации.

Исключительно велика роль педагога в формировании умений речевого общения дошкольников и школьников. И здесь первым важнейшим условием развития речи и мышления учащихся является свободная и точная речь педагога. В. А. Сухомлинский писал: «Есть еще одна сторона педагогической культуры, о которой нельзя говорить без тревоги, — это речевая культура учителя. Лет двадцать назад, наблюдая, как воспринимают дети изложение нового материала на уроке у одного учителя, я обратил внимание на то, что, слушая изложение материала, дети очень устают, с урока идут просто изнуренные. Я стал внимательно вслушиваться в слова учителя (он преподавал биологию) и ужаснулся. Его речь была до того хаотична, логически непоследовательна, смысл излагаемого до того неясен, что ребенку, впервые воспринимающему то или иное понятие, надо было напрягать усилия, чтобы понять хоть что-нибудь».

В. А. Сухомлинский подчеркивал, что «культура речи учителя в решающей степени определяет эффективность умственного труда учеников на уроке», и намечал пути ее формирования: преодоление неясности в толковании понятий, расплывчатости представлений, которые учитель стремится создать посредством слова и без которых невозможен переход от простого к сложному, от близкого к далекому, от конкретного к общему; углубленный анализ текста учебников, с которыми имеют дело учащиеся, выявление в тексте логической последовательности и причинно-следственных связей. Высокая культура речи — важное условие рационального использования времени учителем. «Сколько времени теряется на бесчисленные повторения, необходимость в которых возникает тогда, когда предмет, явление, понятие не находит в речи учителя яркой, доступной пониманию ребенка словесной оболочки», — писал В. А. Сухомлинский.

 

11.5.3. Общение как межличностное взаимодействие

Вступая в общение, т. е. обращаясь к кому-либо с вопросом, просьбой, приказанием, объясняя или описывая что-то, люди с необходимостью ставят перед собой цель оказать воздействие на другого человека, добиться от него желаемого ответа, выполнения поручения, понимания того, что он до тех пор не понимал. Цели общения отражают потребности совместной деятельности людей. Это не исключает случаев пустой болтовни, так называемого фатического общения (от лат. fatuus — глупый), бессодержательного использования коммуникативных средств с единственной целью поддержания самого процесса общения. Именно таков выдуманный гоголевским Хлестаковым пустопорожний «диалог» его с «Пушкиным»: «Ну что, брат Пушкин?» — «Да так, брат, — отвечает, бывало, — так как-то все...» Если общение не является фатическим, оно обязательно имеет или во всяком случае предполагает некоторый результат — изменение поведения и деятельности других людей. Здесь общение выступает как межличностное взаимодействие, т. е. совокупность связей и взаимовлияний людей, складывающихся в процессе их совместной деятельности. Межличностное взаимодействие представляет собой последовательность развернутых во времени реакций людей на действия друг друга: поступок индивида А., изменяющий поведение Б., вызывает с его стороны ответные реакции, которые в свою очередь воздействуют на поведение А.

Социальный контроль и социальные нормы.

Совместная деятельность и общение протекают в условиях социального контроля, осуществляемого на основе социальных норм — принятых в обществе образцов поведения, регламентирующих взаимодействие и взаимоотношения людей.

Общество вырабатывает в качестве социальных норм специфическую систему образцов поведения, им принятых, одобряемых, культивируемых и ожидаемых от каждого, находящегося в соответствующей ситуации. Их нарушение включает механизмы социального контроля (неодобрение, осуждение, наказание), обеспечивающего коррекцию поведения отклоняющегося от нормы. О существовании и принятии норм свидетельствует однозначное реагирование окружающих на поступок кого-либо, отличающийся от поведения всех остальных. Диапазон социальных норм чрезвычайно широк — от образцов поведения, отвечающего требованиям трудовой дисциплины, воинского долга и патриотизма, до правил вежливости. К поведению, соответствующему социальной норме, относится и максимальная отдача сталевара в труде на своем рабочем месте, и выполнение только что усвоенного первоклассником правила вставать из-за парты при появлении учителя в классе. Обращение людей к социальным нормам делает их ответственными за их поведение, позволяет регулировать действия и поступки, оценивая их как соответствующие или не соответствующие этим нормам. Ориентировка на нормы позволяет человеку соотносить формы своего поведения с эталонами, отбирать нужные, социально одобряемые и отсеивать неприемлемые, направлять и регулировать свои отношения с другими людьми. Усвоенные нормы используются людьми в качестве критериев, с помощью которых ведется сравнение их собственного и чужого поведения.

Роли и ролевые ожидания в процессах общения.

Социальный контроль в процессах взаимодействия осуществляется в соответствии с репертуаром ролей, «исполняемых» общающимися людьми. В психологии под ролью понимается нормативно одобряемый образец поведения, ожидаемый окружающими от каждого, кто занимает данную социальную позицию (по должности, возрастным или половым характеристикам, положению в семье и т.д.). Субъект выступает в роли учителя или ученика, врача или больного, взрослого или ребенка, начальника или подчиненного, матери или бабушки, мужчины или женщины, гостя или хозяина и т.д. И каждая роль должна отвечать совершенно определенным требованиям и определенным ожиданиям окружающих.

Один и тот же человек, как правило, выполняет различные роли, входя в различные ситуации общения. Являясь по своей служебной роли директором, он, заболев, выполняет все предписания врача, оказываясь в роли больного; вместе с тем в домашней обстановке он сохраняет роль послушного сына своей престарелой матери; принимая друзей, он гостеприимный хозяин и т. п. Множественность ролевых позиций нередко порождает их столкновение — ролевые конфликты. Учитель как педагог не может не замечать недостатки в характере своего сына и убежден в необходимости усилить требовательность, но как отец он иногда проявляет слабость, потакая мальчику и способствуя закреплению этих отрицательных черт. Посещая родителей недисциплинированного ученика, педагог как гость не должен был бы огорчать хозяев дома неприятным сообщением о неблаговидном поведении их ребенка, но как учитель — обязан.

Взаимодействие людей, исполняющих различные роли, регулируется ролевыми ожиданиями. Хочет или не хочет человек, но окружающие ожидают от него поведения, соответствующего определенному образцу. То, как роль исполняется, подвержено социальному контролю, обязательно получает общественную оценку, и сколько-нибудь значительное отклонение от образца осуждается.

Так, например, родители должны быть добрыми, ласковыми, снисходительными к детским провинностям — это отвечает ролевым ожиданиям и социально одобряется, признается достойным всяческого поощрения. Но избыток, «перебор» родительской ласки, всепрощения подмечается окружающими и подвергается решительному осуждению. «Избаловала мамаша сыночка, скоро он не только ей, всем другим на голову сядет» — приговор безапелляционный, возможно, несправедливый, но четко вычерчивающий верхнюю границу ролевых ожиданий по отношению к материнской доброте. Родители должны быть строгими, требовательными к своим детям. Это тоже ролевые предписания для родителей. И здесь общественная оценка устанавливает нижнюю границу этих предписаний. «Он при мамаше пикнуть не смеет, совсем она его задергала» — налицо «заглазное» осуждение. Таким образом, существует определенный диапазон, в котором исполнение роли матери рассматривается как социально приемлемое. То же самое относится и к другим членам семьи, принадлежащим к старшему поколению.

Что же касается ребенка, то перечень ролевых ожиданий, связанных с обязательным послушанием, уважением к старшим, отличной учебой, опрятностью, прилежанием и т.д., общеизвестен. Все окружающие — не только в семье, но и повсюду вне ее, отнюдь не «заглазно», но, что называется, «открытым текстом» информируют ребенка (дошкольника ли, подростка ли — безразлично), соответствует ли он своей роли или нет.

Итак, необходимым условием успешности процесса общения является соответствие поведения взаимодействующих людей ожиданиям друг друга.

Каждый человек, вступая в общение, в большей или меньшей степени точно приписывает обращающимся с ним людям определенные ожидания в отношении его поведения, слов и поступков. Способность и умение человека безошибочно точно приписывать другим ожидания того, что они готовы от него услышать или в нем увидеть, называется тактом.

Из этого, разумеется, не следует, что тактичный человек всегда и во всех случаях должен следовать этим ожиданиям. Если возникает ситуация, в которой принципы и убеждения субъекта вступают в резкое противоречие с тем, что от него, как он понимает, ожидают окружающие, он, проявляя принципиальность, может и не заботиться о том, насколько тактично его поведение. Легендарная фраза Галилея «А все-таки она вертится!» не может, разумеется, рассматриваться как нарушение такта по отношению к инквизиторам, ожидавшим от него полного и безоговорочного отречения, а является лишь свидетельством высочайшей принципиальности, научной честности и гражданского мужества.

Однако в повседневных жизненных ситуациях ошибочное приписывание ожиданий или их игнорирование является бестактностью. Бестактность — это деструкция ожиданий в процессе общения, нарушающая взаимодействие общающихся и иногда создающая конфликтные ситуации. Бестактное поведение может иметь сравнительно безобидный характер. Например, если на весьма формальный вопрос при встрече двух знакомых: «Как дела?» — следует подробный рассказ одного из них о здоровье всех домашних, о незначительных событиях последних дней, то это может расцениваться как некоторая бестактность. Но в ряде случаев нарушение требований такта ведет к серьезным последствиям. Это в особенности относится к проявлениям бестактности при педагогическом общении.

Приведем конкретный пример. В девятом классе преподаватель организовал кружок выразительного чтения и вел его весьма успешно.

Но однажды произошло следующее. Руководитель кружка предложил для работы басню И. А. Крылова «Разборчивая невеста». Не успел он приступить к чтению, как один из кружковцев встал и попросил выбрать другую басню: «Какую угодно, только не эту!» — «Объясните, в чем дело»,— возразил учитель. «Не могу...»— последовал тихий ответ. Преподаватель все это счел капризом и настоял на своем. Закусив губу, паренек сел на место. И только прочитав заключительные строчки и вложив интонационный сарказм в слова:

И рада, рада уж была,

Что вышла за калеку,

по гнетущей тишине, по взволнованным и возмущенным лицам ребят, по слезам, выступившим на глазах одной из девушек, учитель наконец понял смысл случившегося. Он вдруг вспомнил, что в числе кружковцев сидит юноша, которому несколько лет назад поездом отрезало ногу, и что здесь же находится девушка, в которую тот давно влюблен.

Учитель не должен упускать из виду, что ученический коллектив состоит из людей и личность каждого надо принимать во внимание, даже если работаешь фронтально, со всеми. Даже временная потеря психологического контакта со школьниками способна нанести тяжелый ущерб, последствия которого трудно предвидеть. Если же такие нарушения взаимопонимания оказываются скорее правилом, чем исключением, то можно с уверенностью предсказать, что между педагогом и учениками вскоре образуется труднопреодолимая пропасть.

Использование тех возможностей, которые предоставляет воспитателю педагогический такт при установлении необходимых контактов, дает возможность осуществить процесс формирования личности школьника в наиболее благоприятных условиях, открывая ей перспективы развития.

Психологический контакт в педагогическом общении.

Контакт (от лат. contactus — соприкосновение) предполагает двустороннюю связь между общающимися. Условием поддержания и нормального развития его является взаимное уважение и доверие лиц, вступивших в общение. Педагог в ходе учебно-воспитательной работы, вступая в контакт с учащимися, ожидает от них уважения, которое предполагает сама роль учителя. Эти обоснованные ролевые ожидания поддерживаются «Правилами для учащихся», традициями школы, единодушными требованиями учительского коллектива. Однако двусторонний характер контактов людей в общении, в свою очередь, требует уважения учащихся и доверия к ним от самого учителя. Хорошо зная известную педагогическую формулу, восходящую к А. С. Макаренко: «Максимум требований к личности и максимум уважения и доверия к ней», некоторые учителя используют только первую часть, не считая для себя обязательным придерживаться второй, хотя А. С. Макаренко подчеркивал, что это не две разные вещи, а одно и то же.

В случае, если педагог проявляет — при всей принципиальности и требовательности — доверие и уважение к своим воспитанникам, действенными оказываются даже его скупые замечания, в то время как очень аргументированные и логичные нотации оставляют сплошь и рядом подростка равнодушным, если он не ощущает за словом учителя уважительного отношения к себе.

Взаимоотношения педагогов и учеников складываются не в вакууме. В большей или меньшей степени они являются производными от общей атмосферы школы, зависят от уровня понимания психологии школьников, характерного для педагогического коллектива, от его педагогической и психологической культуры. Эта объективная зависимость контактов обнаруживается при психологическом анализе любого происшествия школьной жизни — от мелкой провинности младшеклассника до ЧП, взволновавшего всю школу. Педагоги, умеющие сочетать требовательность с уважением к ученику, создают наиболее благоприятную психологическую атмосферу для осуществления целей коммунистического воспитания. Обнаруживая в общении с учащимися уважение к ним, они формируют у подростков самоуважение, которое становится условием дальнейших контактов с ними. Опора в общении со школьниками, в особенности с подростками, на их самоуважение является надежным средством оказания на них продуктивного педагогического воздействия.

В отличие от взрослого, у подростка, как правило, отсутствует устойчивая самооценка. Поэтому он вынужден ориентироваться на предполагаемые оценки своих поступков со стороны различных авторитетных для него лиц: оценку родителей, педагогов, сверстников, старших ребят и т.д. При изменениях этих внешних оценок он стремится сохранить самоуважение как достаточно прочную опору для поддержания удовлетворяющего его общения с другими людьми, добиваясь того, чтобы они воспринимали его таким, каким он хотел бы выступить в их глазах. Опытные педагоги знают, как важно, налаживая успешное педагогическое общение с подростками, опираться на их самоуважение и с его помощью обеспечивать прочный психологический контакт.

Приведем конкретный пример. Валерий П. учился плохо, отставал от класса. По-видимому, он примирился с положением безнадежного и стал нечувствительным к двойкам, неуважению в классе, замечаниям учителей, упрекам родителей. Преподавательница физики, его классная руководительница, попыталась помочь ему. Она стала дополнительно заниматься с мальчиком и при этом применила психологически хорошо рассчитанный прием: не догоняла с Валерием класс, а умышленно обгоняла всех учеников, объясняя ему новый материал до урока. И когда в классе во время решения задач по новому материалу даже сильные учащиеся пасовали, учительница вызывала Валерия и он успешно справлялся с заданием. Это существенно изменило отношение к нему товарищей. Валерий почувствовал это. Вскоре учительница поручила ему «подтянуть» девочку, которой не давалась новая тема. Он взялся за это с гордостью и увлечением. Затем, уже по собственной инициативе, чтобы не ударить лицом в грязь перед своей ученицей, он основательно принялся не только за новый, но и за старый материал. Обретая самоуважение, Валерий по-иному стал относиться к учению вообще. Он старался теперь лучше учиться и по другим предметам. Ему уже не хотелось терять то, что он, наконец, приобрел — уважение других людей и связанное с этим самоуважение.

Чувство самоуважения — инструмент точный, но хрупкий. И если взрослые по неосторожности, неведению или же намеренно разрушают у подростка чувство самоуважения, то они лишают его возможности противостоять дурным влияниям, делают невосприимчивым к хорошему примеру. Как бы ни был плох ребенок, но если у него сохранилось самоуважение, то это позволяет надеяться, что его удастся научить уважать и других людей, уважать общество, в котором он живет. А следовательно, в отношении него сохраняется оптимистическая перспектива. Разрушение же психологического контакта может привести к межличностному конфликту.

Межличностный конфликт.

Нельзя представлять себе процессы общения всегда и при всех обстоятельствах гладко протекающими и лишенными внутренних противоречий. В некоторых ситуациях обнаруживается антагонизм позиций, отражающий наличие взаимоисключающих ценностей, задач и целей, что иногда оборачивается взаимной враждебностью — возникает межличностный конфликт. Социальная значимость конфликта различна и зависит от ценностей, которые лежат в основе межличностных отношений. Конфликтными становятся иногда взаимоотношения двух старшеклассниц, оказавшихся соперницами, равно претендующими на внимание юноши. Характер конфликта приобретает столкновение двух товарищей, один из которых совершил бесчестный поступок. Очевидно, что общественная оценка причин и характера этих конфликтов будет существенно различаться.

Это обстоятельство должно привлечь внимание к причинам возникновения межличностного конфликта, к его детерминации.

В процессе совместной деятельности в качестве причин конфликтов могут выступать два рода детерминант: предметно-деловые разногласия и расхождение личностно-прагматических интересов.

В том случае, если во взаимодействии людей, осуществляющих хорошо организованную, общественно ценную совместную деятельность, преобладают предметно-деловые противоречия, возникший конфликт, как правило, не ведет к разрыву межличностных отношений и не сопровождается нагнетанием эмоциональной напряженности и враждебности. В комитете комсомола школы, вступая в острую дискуссию по поводу налаживания работы в микрорайоне, комсомольцы могут находиться в состоянии достаточно конфликтных отношений друг с другом, что, однако, вовсе не обязательно отражается на дружеских связях и привязанностях спорящих. Решение, принятое в результате резкого противостояния позиций, и устранение этого противостояния в ходе дискуссии обеспечивают успех общего дела.

В то же время противоречия в сфере личностно-прагматических интересов легко переходят в неприязнь и вражду. Отсутствие общего дела ставит людей, преследующих свои узкоэгоистические цели, в ситуацию конкуренции, где выигрыш одного означает проигрыш другого. Это не может не обострять межличностные отношения.

Бывают и ситуации, когда расхождения в личностно-прагматических интересах прикрываются предметно-деловыми разногласиями или же когда длительные предметно-деловые разногласия постепенно приводят к личностной неприязни. При этом «задним числом» отыскиваются и фиксируются и расхождения в личностных интересах.

Причиной возникновения конфликтов являются также непреодоленные смысловые барьеры в общении, препятствующие налаживанию взаимодействия общающихся. Смысловой барьер в общении — это несовпадение смыслов высказанного требования, просьбы, приказа для партнеров в общении, создающее препятствие для их взаимопонимания и взаимодействия.

К примеру, смысловой барьер во взаимоотношениях взрослых и ребенка возникает вследствие того, что ребенок, понимая правильность требования взрослых, не принимает этих требований, потому что они чужды его опыту, взглядам и отношениям. Особенно существенную роль смысловые барьеры приобретают при общении взрослых — учителей и родителей — с детьми и подростками, что объясняется возрастной разницей, наличием жизненного опыта у одних и отсутствием у других, расхождением в интересах и, что особенно важно подчеркнуть, зачастую ошибками в применении воспитательных воздействий со стороны старших.

Преодоление смысловых барьеров оказывается возможным, если педагог знает и принимает во внимание психологию учащегося, учитывает его интересы и убеждения, возрастные особенности, прошлый опыт, считается с его перспективами и трудностями.

Главная задача, решение которой необходимо для налаживания должного взаимопонимания детей и взрослых, может быть сформулирована следующим образом: научить детей пользоваться языком взрослых людей и научить взрослых понимать язык детей. Здесь имеется в виду не задача развития речи ребенка, о чем говорилось в предыдущем параграфе, не развитие его словарного богатства или усвоение норм произношения и правописания. Языком как носителем значений ребенок овладевает в дошкольном возрасте и совершенствует, обогащает его все школьные годы. Но использование и развитие языка не ограничивается формированием значений. Помимо общепринятой системы значений слова, как и другие факты сознания человека, имеют некоторый личностный смысл, некоторую особую значимость, индивидуальную для каждого. Соотношение значений и личностного смысла было глубоко исследовано в трудах А. Н. Леонтьева. «В отличие от значений личностные смыслы... не имеют своего «надындивидуального», своего «не психологического» существования. Если внешняя чувственность связывает в сознании субъекта значения с реальностью объективного мира, то личностный смысл связывает их с реальностью самой его жизни в этом мире, с ее мотивами. Личностный смысл и создает пристрастность человеческого сознания». Личностный смысл, т.е. особую значимость для человека, приобретает то, что связывает цели деятельности с мотивами ее осуществления, то, в чем оказываются запечатленными его потребности. Характеризуя труд наемного рабочего в капиталистическом обществе, К. Маркс писал: «Смысл двенадцатичасового труда заключается для него не в том, что он ткет, прядет, сверлит и т.д., а в том, что это — способ заработка, который дает ему возможность поесть, пойти в трактир, поспать».

Одно и то же слово, действие, обстоятельство может иметь различный смысл для разных людей. Замечание учителя школьнику: «Опять ты подрался с Петровым на перемене» — имеет одно и то же значение для обоих. На уровне значений никаких затруднений во взаимопонимании общающихся нет: и тот и другой понимают, о чем идет речь. Но личностный смысл их может быть разным. Для учителей драка в школе — нарушение дисциплины. Для ученика, быть может, это еще одна попытка пресечь издевательства Петрова над ним, как более слабым.

У взрослых есть все основания добиваться, чтобы ребенок овладевал языком не только с присущими ему значениями, но системой принятых ими личностных смыслов, ориентированных на соответствующие нравственные и мировоззренческие ценности, и это желание оправдано задачей найти общий язык с детьми. Без этого трудно договориться и избежать конфликта. Не теряя из виду эту цель (усвоение детьми языка взрослого с проникновением в систему его личностных смыслов), взрослому следует пытаться проникнуть в глубины личностных смыслов ребенка. Важную роль при этом имеет умение поставить себя на место того, с кем общаешься, идентифицироваться с ним. Неумение и нежелание педагога проникать в систему личностных смыслов школьника — возможное основание межличностных конфликтов в сфере педагогического общения.

Влияние в условиях межличностного взаимодействия.

Факт наличия наряду с общением первого рода (обменом информацией, установлением коммуникации для достижения цели деятельности) общения второго рода (как продолжения себя в других людях, как «трансляции» своей индивидуальности) привлекает внимание к влиянию, которое один человек оказывает на другого. Это влияние может осознаваться, а может и не осознаваться как тем, на кого влияют, так и тем, кто влияет.

Проблема социального влияния приобретает особо важное значение при рассмотрении психологических аспектов обучения и воспитания. Обучение — это прежде всего информационный процесс. Учитель сообщает знания (дает необходимую информацию) ученику и в порядке обратной связи в свою очередь получает от него информацию (выслушивает ответ, проверяет контрольную и т. п.), дающую представление о том, как усвоены сообщенные знания. Взаимодействие осуществляется на уровне значений. Но, как было уже отмечено, педагог не только передает значения, формируя понятия, но и «транслирует» ученикам смысл, который имеют для него эти понятия. Рассказывая о Великой Отечественной войне, он не только сообщает учащимся, например, факты, относящиеся к защите Брестской крепости, и не ограничивается тем, что учит их делать выводы относительно этих фактов, но стремится передать им свое личное отношение к этим событиям, смысл, который имеет для него как советского патриота героизм защитников Брестской крепости. Передача, «трансляция» смыслов от учителя к ученикам является важнейшей стороной воспитания. Разумеется, воспитание неотделимо от обучения, как неотторжим смысл от значения.

Влияние, которое оказывает педагог на учащихся, осуществляя задачи воспитания, предполагает определенную трансформацию смыслов того, что видят, слышат и делают воспитанники. Разные педагоги в различной степени оказывают на них весьма разнохарактерное влияние.

Проводился следующий эксперимент. Испытуемым — ученикам начальных классов — предлагали различные игрушки, но строго предупреждали, чтобы они ни в коем случае не брали в руки одну из них, красную матрешку, и не развинчивали ее. За каждым ребенком, оставшимся наедине с игрушками, велось незаметное наблюдение. Некоторый процент от общего числа испытуемых всегда нарушал запрет. Во второй серии эксперимента детям запрещали открывать красный ящик, разрешая играть другими предметами. Но при этом на видном месте перед испытуемыми помещался портрет их педагога. Эксперимент показал, что при предъявлении портрета одного воспитателя процент «нарушителей» уменьшается, второго — остается тем же, что и в первой серии, а третьего — заметно возрастает. Одно напоминание об учителе (в первом и третьем случаях) по-разному изменило смысл ситуации. «Присутствие» одного педагога увеличило «законопослушность» детей, другого — усилило тягу к нарушению запрета.

За различными эффектами влияния педагога лежат особенности его личности, способность его, хотя и по-разному, продолжить себя, передать свои личностные смыслы детям, отражение характера и эффективности его педагогического общения.

Дружеское общение.

Особую форму общения людей являет собой дружба как устойчивая индивидуально-избирательная система взаимоотношений и взаимодействия, характеризующаяся взаимной привязанностью общающихся, высокой степенью удовлетворенности общением друг с другом, взаимными ожиданиями ответных чувств и предпочтительности. Развитие дружбы предполагает следование ее неписаному кодексу, утверждающему необходимость взаимопонимания, откровенность и открытость, доверительность, активную взаимопомощь, взаимный интерес к делам другого, искренность и бескорыстие чувств. Серьезные нарушения кодекса дружбы ведут либо к ее прекращению, либо к сведению дружбы к поверхностным приятельским отношениям, либо даже к превращению в свою противоположность — вражду.

Проблема поиска дружеского общения и друга становится особенно актуальной а подростковом возрасте. Об этом свидетельствуют наблюдения педагогов, интимные дневники подростков, интерес, который они проявляют к беседам на тему «О дружбе и любви». Однако нет основания утверждать, что эти поиски оказываются столь успешными, так как подростки сталкиваются с реальными трудностями, возникающими при сопоставлении истинного характера их взаимоотношений с высоким стандартом кодекса дружбы. Иногда разочарования при выявлении несоответствия складывающихся отношений с идеалом дружбы порождают ссоры между подростками. Последнее более свойственно общению девочек друг с другом.

Для подросткового возраста безусловно характерна потребность иметь друга. У подростка, как правило, имеется достаточно ясное представление об эталоне дружеского общения, однако наиболее типичным явлением этого возрастного периода является не столько сугубо парная дружба, к которой он стремится, сколько товарищество, предполагающее более широкое общение со сверстниками. Товарищеские отношения позволяют развертывать общение, в котором подросток обретает возможность продолжить себя значимыми для него чертами и качествами во многих сверстниках: с одним ему интересно обсуждать прочитанные книги, с другим — играть в настольный теннис, с третьим — говорить о будущей профессии.

Это отроческое товарищество не может быть отождествлено с поверхностными приятельскими отношениями, так как субъект товарищеского общения стремится быть представленным в жизнедеятельности своих сверстников значимыми для него сторонами своей индивидуальности, отыскивая возможности быть действенно продолженным в других тем, что не только для него самого, но и для них важно и ценно. Дружба подростков— это этап на пути развития дружеского общения, подлинная глубина которого раскрывается у взрослых людей, достигших социальной зрелости.

Экспериментально показано, что в девятом и особенно в десятом классе заметно изменяется характер дружеских отношений старших школьников. Если в восьмых классах взаимные предпочтения между школьниками, которые были намерены продолжить учебу в девятом классе, не обнаруживали связи с выбором жизненного пути, то в девятом и десятом классах происходит переструктурирование дружеских привязанностей. Компании, объединенные по признаку взаимного дружеского расположения, оказываются, как это выяснилось в исследовании, сгруппированными вокруг определенной профессии. Если в этой микрогруппе первоначально сохраняется одноклассник, имеющий иное призвание, то чаще всего (хотя и не всегда) он через некоторое время отходит от компании и либо присоединяется к другой, чья профессиональная направленность оказывается для него более привлекательной, либо оказывается в большей или меньшей степени изолированным.

 

 

А.В. Морозов